Останусь лишь я

- Пограничный и таможенный контроль! Приготовьте паспорта! Пассажиры душного плацкарта, раздражённые невозможностью выйти на перрон размять ноги, покурить или смотаться до ларька за беляшами, попритихли, будто кто-то выкрутил ручку громкости на минимум. Отчётливо слышались лишь однотипные вопросы сотрудников наряда да щёлканье пружинной печати. Трое мужчин в форме, сегодня, слава богу, без собаки, размеренно двигались по вагону, методично проверяя документы, иногда один из них отставал, чтобы доебаться до какого-нибудь неудачника, не догадавшегося получше спрятать несколько сумок из кожзама сверх разрешённой нормы или ещё какой дешёвый, откровенно по большей части дрянной, ширпотреб, который со свистом разлетится по рукам на любом вещевом рынке некогда великой, но удручающе бедной даже на самые обычные и необходимые товары, страны. Наконец один из офицеров остановился у последней перед туалетом боковушки. Равнодушным, профессионально цепким взглядом скользнул по двум молодым людям – круглолицему парнишке, лет двадцати, и второму помладше: оба одеты как с одной барахолки – джинсы-варёнки и турецкие свитера с орлом, на столике полторашка минералки, два пластиковых стаканчика, дорожные шахматы с расставленными на них фигурками, потрёпанная книжка с надписью “Ницше” на корешке и закладкой из клетчатого тетрадного листа между страниц. - Ваши документы. Парни синхронно протянули офицеру паспорта. - Сергей Тряпицын, - зачитал офицер, сверяя фотку в паспорте с внешностью круглолицего. Шлёпнув штамп, вернул документ владельцу и развернул следующий. - Александр Леонтьев. Очки снимите. Юноша торопливо потянул с носа очки и замер с таким выражением лица, будто его прямо сейчас будут фотографировать на важное удостоверение. Как только офицер поставил печать, Саша сразу же вернул очки место. - Студенты? – поинтересовался офицер, протягивая паспорт молодому человеку. - Я поступать еду, вот с другом, - с готовностью пояснил Саша, мотнув головой в сторону соседа по боковушке. – А он уже учится, на второй курс перешёл. - А что везём? – офицер потрогал носком ботинка объёмистую клетчатую “сумку оккупанта”, выпирающую из багажной ниши под сиденьем Леонтьева. – Книги-учебники? - Пожалуйста, осторожнее! Я сейчас всё покажу. Резко подскочивший со своего места Саша внезапно оказался почти на голову выше рослого офицера. Он тут же проворно нырнул под столик, чтобы выволочь сумку на белый свет. Сумка странно колыхалась, а из расстегнутой молнии торчали пластиковые коктейльные трубочки. - Вот. Смотрите. Только, пожалуйста, можно я не буду поднимать всё это на стол? Один пакет лопнет, и рыбкам каюк. Пограничник присел на корточки перед сумкой, отвернул край пошире, потыкал пальцем в один из на две трети наполненных водой полиэтиленовых пакетов. - Это телескопы, - комментировал сверху Саша, - а это гурами золотистые, их обязательно отдельно от телескопов держать надо, гурами же из подвида пираний, могут глаза телескопам отгрызть, а ещё там есть меченосцы, и… - Я вижу, что на товарную партию только так твои пираньи с астролябиями потянут. - Офицер поднялся. – Декларацию заполняли? – он повернулся в сторону таможенника, рывшегося в чьих-то вещах за три купе от них. - Послушайте, товарищ капитан, ну пожалуйста, - Саша впился умоляющим взглядом в офицера, - Мы в Москву едем, из Рашкова, это Приднестровье, понимаете? Я учиться хочу, на врача, людей лечить, а не вот то, что у нас там мне светит… Квартиру снимать придётся, а если не получится поступить, было бы на что хотя бы домой вернуться. Рыбок вот хотел на птичьем рынке продать, хоть какие-то деньги… Пограничник нахмурился, но звать коллегу как будто повременил. - Приднестровье, говоришь? - Да, мы оттуда, - Саша неловко улыбнулся, и, словно ему внезапно стало холодно, зябко обхватил себя руками. - Виктор, что там у тебя? Бланки нужны? – выглянувший из купе таможенник вопросительно кивнул на перегородивший коридор клетчатый баул. - Да нет, здесь только личные вещи, я проверил! – отозвался офицер, и, когда его коллега занырнул в следующее купе, снова повернулся к Саше, на лице которого расцветала робкая, неверящая улыбка. - Спасибо вам ог… - Не надо, - чуть более сурово, чем требовалось, офицер оборвал возможные излияния благодарности. - Надеюсь, поступишь. Удачи. – И, развернувшись, направился обратно по коридору вслед за покидающей вагон досмотровой группой. Через несколько минут поезд тронулся, и убогий вокзал, мини-рынок и редкая шеренга торгующих семками и пирожками тёток медленно проплыли мимо окна. Погранпереход “Суземки” остался позади. - Ну ты артист! – одобрительно хмыкнул Сашин попутчик. Он уже достал из ниши под сиденьем бутылку пива и, сорвав крышку о металлический край столика, с наслаждением сделал несколько глотков. – Но что ты будешь делать, если снова на этот же наряд нарвёшься? Второй раз твоя слезливая история не проканает. - Ничего страшного, Серый, я всё продумал. – Саша подвинул к себе шахматы и, подперев сложенными в замок руками острый подбородок, сосредоточился на изучении доски. – Тут, главное, каждый раз брать билет в разные вагоны, желательно максимально удалённые от предыдущего. Как правило, досмотровики ходят тремя группами, плюс работают в режиме сутки через трое, что существенно снижает шанс встретить одного и того же погранца, если ездить, допустим, раз в месяц. Не говоря уже о том, что при таком обильном людском потоке запомнить одного конкретного пассажира… - Он покачал головой. - И не такой уж я приметный, как мне кажется. - Ладно, похуй, как скажешь, - Сергей зевнул. – Я всё боялся, что ты слегонца переборщил с вот этим… Ницше-хуицше, минералочка, шахматы… Саш, давай, убирай их. Уже можно. В картишки перекинемся… Саша и бровью не повёл, пробормотал что-то себе под нос, занёс руку над доской, будто прицеливаясь, выцепил фигурку ладьи и, только когда передвинул её на ход вперёд, поднял взгляд на собеседника. - Я, пожалуй, доиграю партию. Если ты не против. - Сам с собой? Ну ладно, - Сергей пожал плечами и уставился в окно. Когда поезд прибыл на Киевский вокзал, в Москве уже было темно. Не тратя времени на осмотреться и размяться, парни дотащили тяжёлую сумку до зассанного скверика, расположенного прямо за стеной ларьков, и, выбрав максимально закрытое с дороги место, остановились. Буквально в нескольких метрах кипела привокзальная жизнь, бродили пассажиры и встречающие, но сунуться в скверик поздним вечером осмеливались разве что наркоманы да бомжи, облюбовавшие для ночлега раздолбанные щелястые скамейки. Удостоверившись, что никаких бомжей и близко нет, Сергей раскрыл сумку, и, пока Саша подсвечивал ему зажигалкой, начал вытаскивать пакеты с рыбками, составляя их прямо на землю рядом. Наконец он достал со дна сумки четыре замотанных в фольгу увесистых свертка и сноровисто рассовал их во внутренние карманы своей широкой кожанки. - Порядок. Держи, заработал. – Он протянул Саше тонкую пачку купюр, схваченных бумажной лентой. Саша тщательно пересчитал деньги и убрал в свою спортивную сумку. – Рыбки тебе как премия. За сколько сдашь на птичке, всё твоё. Саша кивнул и принялся аккуратно составлять пакеты с рыбками обратно в сумку. - Так что, ты куда сейчас? – спросил Сергей, закуривая, глядя на согнутую спину Саши и его едва различимую в темноте макушку. – Домой сразу, или ещё погуляешь по столице? - Да погуляю, наверное, - отозвался Саша. Он, наконец, выпрямился и, подняв немного полегчавшую сумку одной рукой, протянул другую Сергею. – Ладно, давай. Увидимся ещё. Они вместе вышли из скверика. Сергей остался на стоянке такси, а Саша решительно зашагал в сторону метро. Но, едва зайдя за угол, остановился и отошёл чуть в сторону, так, чтобы привокзальный пятачок для таксистов попадал в поле его зрения. Дождавшись, когда Сергей поймает наконец бомбилу и уедет, Саша пошёл обратно – на вокзал, к круглосуточным кассам. Рыбок он продаст завтра, а сегодня надо купить билет до Питера. Через пару дней, не отмеченных никакими особыми приключениями, Саша уже сидел на кухне старой панельной однушки, куда Лёша, его двоюродный брат, недавно съехал от родителей. По случаю встречи на покрытый облупленной клеёнкой стол была выставлена бутылка портвейна, купленная по пути с вокзала кура-гриль в промасленном бумажном пакете и лепёшка армянского лаваша. - Эх, а клёво, что ты приехал, - вздохнул Лёша. Утолив первый голод, он дотянулся до замызганного полотенца, вытер пальцы и вытащив из пачки “Бонда” сигарету, прикурил. – Не хочешь перебраться с концами? Сколько ты ещё челночить туда-сюда собираешься? Тут, по крайней мере, армия тебе не грозит. Саша, наконец дожевав свой кусок курицы, откинулся на спинку шаткого стула и с наслаждением вытянул длинные ноги. Отвечать он не спешил. - Саш, я ведь серьёзно - вдвоём-то и веселее, и съём вскладчину потянуть проще, ну? - Да думаю я, думаю, - признался Саша. – У нас-то ловить совсем нечего. Только всё равно придётся какое-то время помотаться, деньжат надо бы поднять. - Это ты о рыбках своих, что ли? - скептически спросил Лёша. - Рыбки, ха! – без смеха в голосе проговорил Саша. – Ни на хату, ни на тачку рыбками не заработаешь. Короче… - он нахмурился, покрутил в пальцах незажжённую сигарету, но потом, так и не прикурив её, вернул в пачку. – Короче, рано ещё говорить об этом. - Ладно, а родители как поживают? – покладисто сменил тему Лёша. - Всё в порядке, - пожал плечами Саша. – Приветы твоим передают. Мама… ну, как обычно, а отец очередной бизнес раскрутить пытается. - И как, успешно? А тебя он чего к себе не пристроит? Саша снова замолчал на несколько долгих секунд, а потом вдруг резко поднялся, прошёлся до прихожей, откуда вернулся со своей дорожной сумкой. Уселся обратно на стул, и, вытащив из сумки пачечку денег, положил её на стол. - Вот. У отца я столько не заработаю. Алексей присвистнул. - Ничего себе. Это рыбки вдруг так подорожали? Саша медленно покачал головой. - Я тут через одного чела подписался разок подкалымить “мулом”. С него товар и вознаграждение, с меня – провоз через границу. Я ж с этими рыбками уже примелькался, всю пограничную рутину выучил, да и вид у меня такой, безобидный. Очкарик, вежливый, тихий – такие типа хуйни не творят, таких не трогают. Клёвый образ я себе придумал? - Что, бля? Какой еще образ? Ты ж на самом деле такой, - засмеялся Лёша, но тут же посерьёзнел. – Ты представляешь, что будет, если попадёшься и твои всё узнают? - Не попадусь, не узнают. И кстати. Да мой отец сам говорил знаешь, что? Мы сейчас живём в уникальный период накопления первичного капитала. Такое раз в тысячелетие бывает. Ладно, раз в столетие. Не суть. - Саша явно расслабился после того, как во всём признался брату, и говорил теперь свободнее, размашисто жестикулируя. – Зазеваешься - и проебёшь всё. Вернее, даже проёбывать нечего будет, так как ты не успел, а другие всё успели. В Америке вон все эти Морганы, Рокфеллеры и Ротшильды, они ж тоже начинали со всяких там мутных тем. А как бабок заработали – сидят теперь с сигарами в глянцевых журналах, морали всех учат. Респектабельные и приличные. - Я правильно понял, что речь про наркоту? – уточнил Лёша. – Это ж дохуя опасно. Таких морганов да ротшильдов тут закрывают будьте-здрасьте. - Да там ничего такого, не синтетика, не опий. Шмаль и прочий каннабис. Проблема только в количестве, - отмахнулся Саша. – Но ты прав, это беспонтовая тема, если чисто мулом ишачить. Весь риск на тебе, а навар – другим. Я вообще не хочу глубоко в эту тему лезть. Поднять бы на первые расходы, да и другими вещами заняться. И самому весь товар продавать, а не вьючным осликом через границу гонять. Но надо понимать, кому тут можно сбыть без палева. - Так-то народ здесь как не в себя долбит, но ладно, подумаем, чё как. - Лёша зевнул, вставая из-за стола. – Пойдём, постелю тебе, а мне завтра на работу со сранья, на сутки заступаю. - И где работаешь? – Саша побрёл в комнату вслед за братом. - Да на стоянке сторожем. Хуйня, а не работа. Но зато сутки через двое. В комнате на первый взгляд совершенно отсутствовало свободное пространство, даже обои было не разглядеть из-за старой мебели, плотно уставленной вдоль стен – трехстворчатый с треснутыми дверцами шкаф, запылённый сервант, забитый не посудой, а какими-то тряпками и коробками, ещё один шкаф, зеркальное трюмо-трельяж, и снова коробки-коробки-коробки, составленные одна на другую, и даже окно лишь угадывалось по подоконнику, на котором теснились горшки с какими-то растениями, разросшимися до самого верха, чахлыми и частично засохшими. Саша терпеливо стоял, осматриваясь. Заметив наверху шкафа прислонённую к стене икону Николая Угодника в окладе из белой жести, он хмыкнул. - Это что, старуха-квартирщица оставила, чтобы ты тут непотребства не устраивал? Прям не квартира, а логово мракобеса. Лёша, уже успевший разложить кресло-кровать, недоумённо воззрился на брата. Проследил за его взглядом и рассмеялся. - Бля, Саш, вот ты лось. Сразу по верхам всё разглядел. Ну да, тут такие залежи всего, что только раскопки помогут. Зато берёт бабка недорого. – Он достал из недр шкафа стопку белья и клетчатое шерстяное одеяло, протянул Саше пододеяльник. – Помоги лучше, за углы подержи. Кстати, ключи от хаты тебе оставлю на столе, спи-гуляй-развлекайся. - Да какой там развлекайся, - проговорил Саша. – Дел по горло. Мне с институтом определиться надо, где какие предметы на вступительных, какой балл проходной, и всё такое. - О, так ты поступать планируешь? – обрадовался Лёша. – Уже определился, куда? Саша пожал плечами. - Вот на днях и определюсь. И если выгорит, то, само собой, перееду. Родители, конечно, будут помогать, но… - Что “но”? – прищурился Лёша. – Скажи, вот зачем тебе впутываться в этот блудняк со шмалью, если дядь Вова тебе и так бабла на переезд отгрузит? - Денег много не бывает, да и на “много” я не рассчитываю, им самим впритык, - вздохнул Саша. – А мне стартовый капитал нужен. Думаешь, я только и мечтаю, что окончить институт по какой-нибудь скучной профессии, в которой потом лет двадцать за копейки горбатиться, жениться-размножиться, как вся эта биомасса, обрасти к сорокету пузом и геморроем, и в полтос сдохнуть от цирроза? Охуеть карьера. - Да ты поступи сначала, - расхохотался Лёша. – И кем же ты мечтаешь стать? Ну, чтоб не как биомасса. - Да хотя бы рок-звездой, - без тени улыбки сообщил Саша. - Чем мы хуже них? – он кивнул на плакат с “Металликой”, приклеенный скотчем за четыре уголка к дверце шкафа. - Ну знаешь, мы не в Америке, это у них страна возможностей. А у нас – страна советов. Ладно, спать пошли. – Лёша кинул в брата подушку, которую тот легко поймал у себя над головой. Проспал Саша почти до обеда – сказалось нервное путешествие, обильное угощение на ночь и сладкий портвейн, полбутылки которого при его габаритах не хватило, чтобы основательно захмелеть, но оказалось достаточно, чтобы склеить веки часов на десять. В одиночестве позавтракав остатками курицы и хлебнув кофейной бурды-растворяшки с сахаром, Саша бездумно пошатался по квартире, а потом, позаимствовав лёхину самарскую акустическую шестиструнку, уселся на свою незастеленную постель и взял несколько аккордов – гитарка отозвалась почти жалобным треньком, совсем не похожим на те мощные запилы западных рокеров, что будоражили воображение, заставляли кипеть кровь и разгонять стук сердца до пульсации в висках, даже когда раздавались из слабых динамиков магнитофона, с переписанных стократно кассет. Сашу это не смутило, и он с удвоенным старанием принялся терзать гитару, мыча себе под нос что-то отдалённо напоминающее «Nothing Else Matters». Совершенно утратив чувство времени, он, когда очнулся, обнаружил себя стоящим с гитарой наперевес перед трельяжным зеркалом. Попринимав позы, подсмотренные на постерах со своими кумирами, Саша потряс и так, и этак головой – развевающейся гривы для пущего эффекта ему точно не хватало. Так же внезапно, как до этого ухнул в свой воображаемый мощный рок-концерт, он успокоился, поправил очки и, тяжко, по-взрослому, вздохнув, отложил гитару в сторону. Застегнул распахнутую на груди рубашку, обернулся на икону с Угодником и показал ему фак. Он ещё добьётся всего, чего хочет, и добьётся сам. Саша не боялся, что попадётся на границе или не поступит в институт – когда-то в школе ему в голову запали слова тренера по карате, что, если ты хочешь пробить кулаком доску – целься на полметра дальше, и доска разлетится в щепки сама собой. Навар от продажи шмали или вышка не были главной целью, а значит, по всем законам логики здесь всё будет гладко. Прихватив из сумки папку с собранными для поступления документами, Саша оделся и вышел на улицу.