Школьные сплетни Сентфора

Сара сидела на скучной лекции по биологии, совершенно не вслушиваясь в речь учителя, лишь краем глаза подмечая, как рядом сидящий Бобби с энтузиазмом вел конспект. Мысли девушки витали где-то далеко от занятий и принадлежали все одному человеку. Таинственный директор цирка. О’Нил не могла забыть его бархатный голос, пронизанный манящей глубиной. Его неспешный тембр был пропитан чарующей загадкой, гипнотизирующая и притягивающая к себе, но при этом каждое сказанное слово хранило в себе опасность хищника, внимательно наблюдающий за жертвой. Это сильно манило ее, но и невероятно пугало до дрожи. Несмотря на всю свою галантность и расположенность к собеседнику, в человеке чувствовалась угроза и пренебрежительное высокомерие, будто он был важнее и могущественнее каждого жителя Сентфора. Его неосязаемая рука власти простиралась над всем городом, держа их всех как жалких мошек на ладони. Ладонь, которая держала в себе жизнь всех людей. Сара прокручивала в голове вчерашний неоднозначный ужин. То черное платье, казавшееся сотканное из самой тьмы, так удобно сидевшее на ней, словно было сделано специально для нее. Утром она нежно провела по нему, пропуская сквозь пальцы струящуюся ткань. Наряд на самом деле прекрасный, притягивающий взгляды, но она не могла отделаться от мысли, что за маленькой прихотью мужчины крылось нечто более важное, а самое главное – опасное. Он скрывался за ширмой цирка и маской, тая в себе устрашающие загадки, от которых кровь девушки стыла в жилах. Увидев его первый раз, О’Нил разглядела в нем скуку, по отношению ко всем зрителям своего детища, но понять его заинтересованность к ней, так и не получилось, как бы долго не размышляла об этом весь день. Тяга директора была также сладка, как мед, как и ядовита, будто морозник, разъедая ее изнутри. То, какое влияние он получил над ней и ее мыслями завораживало, но и невозможно пугало. Под его непроницаемым из-за маски взглядом девушка ощущала себя неуютно и хотелось бежать. Далеко. Лишь бы не чувствовать усмешку человека, так глубоко засевшего под кожей. Директор говорил о себе, о Саре. О них. Он признался, что его невыносимо тянет к девушке, что ему нравится ее внутреннее зло. Щеки О’Нил вспыхнули стыдливым румянцем, которое она попыталась спрятать, закрывшись волосами. Воспоминания о его теплых руках, что проводили по ее оголенным плечам, будто присваивая девушку себе. В нем что-то было. Сару притягивало к нему, но вместе с тем отталкивало, стоило только заметить, как начинала улыбаться, когда вновь мечтала почувствовать электрический разряд от его соприкосновений. Она вертела головой, пытаясь выкинуть стыдливые образы того вечера. Это неправильно. Он играет с ней, как кошка с мышкой, изучая лучше девушку, чтобы заманить в ловушку. Поймать в железную клетку. Сара помнила тот ужас в глазах Атлатонин, когда нашла актрису сидящей за стальными прутьями. Эти глаза, полные животного страха, граничащие со слезным отчаянием, в них искрила мольба о свободе, желании спастись из заточения. Девушку одолело негодование и обида, когда потом этот живой, пронзительный взгляд опустел, скрывшись за пеленой холодного безразличия. Это было еще более неправильно, чем странные чувства Сары. Возможно Человек в маске и выставил все так, будто она сама ошиблась, но его опасные, предупреждающие нотки говорили, что школьнице не померещилось. Этот цирк уродов хранит в себе много тайн, как и его пугающий хозяин. Директор играет с ней. Со всеми ними. Эти представления, являющиеся собой проверкой на чистоту их сущности. Он, как ястреб, выискивает себе лицемерную жертву, чей разворот маски будет как можно более отвратительнее. Сара не понимала, что он с ними делает. Зачем нуждается в показе внутренней гнили зрителей, отражая их души через актеров цирка. А самое главное, какое удовольствие он получает от общения с ней? Что за этим стоит? Неизвестность пугает. Глядя на него, вслушиваясь в его спокойную, размеренную речь, ей хотелось довериться ему, прильнуть ближе, чтобы ощутить его тяжелое дыхание над собой. Сара рядом с ним, сидя за одним столом, чувствовала безмятежное спокойствие и долгожданный уют. Хотелось возвращаться к этим покровительствующим касаниям, соприкасаться к разгоряченным ладоням, довольствуясь их притягательным теплом. О’Нил была готова возвращаться в ненавистный цирк, терпеть пронзительное улюлюканье зрителей, лишь бы снова ощущать на себе внимательный взгляд чужих глаз, чувствуя под ним себя особенной и желанной. Однако Сара не собиралась идти на такой рисковый шаг. Она боялась довериться. Боялась столкнуться с тем, что ее глупо используют в своих планах, а потом бросят. Бросят, как это было с матерью. Как это было с Джоном. Девушка понимала, что не должна поддаваться своим желаниям. Этот человек был опасен, в нем чувствовался жестокий зверь, который легко заберет сердце и душу. Он – кукловод, искусно дергающий ее за ниточки, подстрекая оступиться. Директор играет ее наивными чувствами. Глупо верить, что за этими мелодичными речами и заботливыми жестами кроятся глубокие чувства. Разве такие могут быть у таких безнравственных чудовищ, властно пользующегося людьми, как разменными пешками? Нет. Он бездушен ко всем. О’Нил не желала верить в это, что в этих неуловимых взглядах, дорогих подарках и фамильярных обращений не было искренности. Это глупо. Бесспорно. Он ужасно странный, скрывающий очень много потаенных секретов, пожирающие разноцветные купольные шатры приезжего шапито. Человек не был так обезображено страшен, как Писайдера, не был невероятно силен, подобно Фавну, но при этом ощущался опаснее всех тех тварей, с которыми пришлось столкнуться в городе. Директор не был монстром, призраком или зверем, но являлся человек, чей поток мыслей не давалось понять. Его оружием было слово, его тайны, которые змей обвивали жертву, не давая возможности спастись. Сара с необъяснимой тоской и болью на сердце признала, что и сама по уши вляпалась в эти сети. Была в них слабым жучком, так глупо и случайно угодившим в ловушку. Только ее пугал не сам факт, что она попала в них, а то, что не хотела выбираться из этой обволакивающей тьмы, которую после себя оставлял Человек. Девушка устала тряхнула головой, пытаясь восстановить затрудненное дыхание. Она не должна отпускать руки. Директор опасен, поэтому она должна разобраться с ним, раскрыть его убийственные секреты. Сара чувствует, что не имеет права на ошибку и не смеет доверять своим чувствам к нему, закрывающие взгляд на весь остальной свет. Человек в маске опытный паук, который играет с ней. Он пытается запутать ее, сбить с пути, но девушка не должна поддаваться на эти дурманящие чары, даже если и хочется. О’Нил не собиралась ему более верить и играть по его правилам, только потому, что тот этого хочет. Сегодня она снова сходит в этот несчастный цирк, чтобы доказать себе, что у него нет властью над ней. Она не причастна к его тьме.