Чашка на плетëнном столе

– Вы обладаете удивительной способностью, мисс Грейнджер, – процедил сквозь зубы Снейп, когда Гермиона поставила перед ним глубокую чашку с чаем. – Какой же? – с удвоенной заинтересованностью она расположила напротив чашки профессора собственную, наполненную таким же душистым отваром. – Помогать тем, кому ваша помощь не нужна, – отрезал мужчина отворачиваясь, устремляя взгляд на раскинувшиеся поля. – Так ли это? – всё так же спокойно спросила Гермиона, подталкивая ногой плетëнное кресло так, чтобы оно было расположено напротив кресла волшебника. – Да, – тихо прошипел Снейп, сцепляя руки на груди. – Я поняла вас, – только и ответила ему молодая женщина, также устремляя взгляд на цветущие поля. Стеклянная чашка грела замëрзшие пальцы, листья смородины и мяты медленно танцевали на поверхности. Тишина обволакивала, впитывала в себя далëкие шумные голоса, раздававшиеся из дома. Где-то неподалёку в траве копошились садовые гномы. В небе переговариваясь, парили ласточки, как ни странно, небо оставалось на удивление чистым. Медленно протëк час, за ним ещё один. На западе ярко-красный диск медленно уплывал за горизонт, простирая отчаянные лучи по всему простору неба. Два человека сидели на старой веранде, удобно устроившись в плетëнных креслах. Чашка Гермионы уже давно опустела, горячая жидкость давно прошла по пищеводу. Сумерки опустились на землю, несмело касаясь земли. Молодая женщина поднялась, медленно потянувшись, ножки кресла с характерным звуком прошлись по старому дереву веранды. – Спокойной ночи. Гермиона ушла, оставляя позади мужчину, чей глубокий взгляд всё также был приковал к бесконечным полям, и так и нетронутую чашку с остывшим чаем. ... – Ну что, Гермиона, идëшь? – спросил Рон, широко улыбаясь. – А не слишком ли мы для этого стары? – предприняла очередную попытку Гермиона. Парень расхохотался, Гарри стоящий в дверях усмехнулся, за что несильно получил под колено от своей жены, усердно шнурующей спортивные кроссовки. – Гермиона, играть будет даже профессор МакГонагалл, – примирительно ответил Поттер, приглаживая непослушную шевелюру. – Для тебя она уже давно не профессор, Гарри, – Гермиона отчаянно не желала идти на попятную. И сложенные руки на груди свидетельствовали о нежелании даже подумать о том, чтобы взобраться на непослушную метлу. – Как скажите, профессор Грейнджер, – подтрунил её Гарри, сгребая все мëтлы в одну большую несуразную кучу. – Будет весело, пошли, – за дело взялась Джинни, с осуждающим лицом, наблюдая за никчëмными попытками парней. Со стороны лестницы раздался громкий топот, как правило, спокойной и сдержанный Перси что-то яростно доказывал во всю веселящемуся Джорджу. – Я пойду, но буду только смотреть, – подвела итог их кратких препирательств Гермиона, и друзьям ничего не оставалось как согласиться с ней. Вот уже четвёртый год майские двухнедельные праздники радуют магическую Британию ласковым солнцем и приятным телу теплом. Вот уже четвёртый год Орден Феникса в полном составе собирается в расширенном до небывалых размеров доме Уизли, стараясь не думать о прошлом и стремиться к будущему, уважая настоящее. Гермиона встретила Северуса в доме Уизли впервые с первого праздничного отдыха. Видимо, поняв всю абсурдность и увеличив в три раза своё нежелание посещать сие прекрасное местечко, Снейпу удавалось каким-то образом избегать приглашений. Но в этот раз вмешалась Минерва, прямо на апрельском педсовете она буквально заставила мужчину пообещать, что эти праздники он проведëт вместе с ними. С директором не поспоришь, хотя Северус разумеется и мог, но, видимо, посчитав, что игра не стоит свеч профессор зельеварения тогда согласился, резко качнув головой. Гермионе неотрывно следящей за своим бывшим учителем, сидя в окружении остальных коллег отчëтливо показалось, что волшебнику совершенно плевать, где и что он будет делать в праздники. Кажется, это было чистой правдой. Уже будучи в шумном доме Уизли Гермиона не могла найти встреч с мужчиной, потому как тот активно избегал любых шумных скоплений народа и рьяно игнорировал любого бедолагу, который пытался заговорить с ним. В один из дней одиноко блуждая по старому дому, Гермиона обнаружила старую веранду, на которой в окружении кухонного хлама и каких-то маггловских частей от машины стоял плетëнный стол и два таких же стула. Мужчина сидел к ней спиной, смотря на разлившуюся палитру цветочных красок впереди. Спина его мерно поднималась и опускалась, возможно, он спал. После этого случая Гермиона приходила к казалось бы забытой и самой дальней части дома каждый день, часами стоя на пороге веранды. Она не знала, знал ли Северус, что она буквально стоит у него за спиной. Подсознание подсказывало, что да знает, но рациональная часть твердила о том, что если бы знал, точно выпер бы её. Гермиона заняла пост преподавателя по древним рунам почти сразу после выпуска из Хогвартса. Пару месяцев она маялась, раздираемая сомнениями касательно своего будущего, а потом резко приняла решение, и до сих пор не пожалела о нём. От Министерства Гермиону тошнило, поэтому ни о какой работе в нём не могло идти и речи. Даже не смотря на то, что работала бы она в каком-нибудь одном отделе, понимание того, что во всём аппарате будет править бумажная волокита и раз за разом в угоду себе кто-то кому-то будет делать поблажки, мешая нормальному функционированию машины, этого Грейнджер выдержать бы не смогла. Работать в больнице Святого Мунго не было никакого желания, они и так уже изрядно насмотрелась на боль и страдание. Идти учиться в университет было глупо, лишняя трата времени, которое она могла бы и так затратить на получение новых знаний, параллельно работая. Так и получилось, что Гермиона нашла для себя приемлемым и даже очень комфортным вариантом работу в Хогвартсе. В её первом волшебном доме, местом где она поняла себя настоящую. Молодая женщина по праву считала Хогвартс своим домом. – Так и будете там стоять? – глубокий размеренный голос разрезал тишину, и Гермиона выплыла из своих мыслей. Она стояла полностью облокотившись на косяк двери на старой веранде дома Уизли. Мужчина, облачëнный в простые чëрные брюки и, разумеется, тëмно-зелëную рубашку сидел всё также к ней спиной, и только чуть откинутая набок голова, давала понять, что услышанные только что слова не были плодом её воображения. Гермиона махнула рукой в сторону дома, и отругав себя за неуверенность, устремилась к свободному плетëнному креслу. – Я думала, что вы не знаете, что я здесь, – профессор древних рун решила попытаться завязать разговор. Этот несносный мужчина постоянно избегал её в Хогвартсе, хотя, если быть честным, он избегал всех и каждого, не делая исключения даже ради слизеринцев. – Вы думаете? – мужчина изогнул бровь, избегая смотреть на неё. – Проблесками, – улыбнулась Гермиона, устраиваясь в кресле поудобнее, сегодня было заметно холоднее. Тяжëлые облака плыли по вечернему небу, и Гермиона ещё раз порадовалась, что сумела свинтить с импровизированного чемпионата мира по квиддичу на заросшем травой поле Уизли. Заварник и две чашки наконец прилетели, и Гермиона умелыми движениями разлила приятно пахнущую жидкость, пододвинув вторую чашку в сторону мужчины. Опять сидели молча, но после шума переполненного дома, тишина казалось настоящим спасением, особенно когда рядом с тобой сидел другой человек. Особенно когда этот человек был Северусом Снейпом. Неприступная стена, жуткий грубиян и человек, который ей уже давно небезразличен. Кажется она была влюблена в него ещё со школьной скамьи. Когда все отвернулись от него, в тот ужасный год его директорства и годом ранее, Гермиона часто находила его, стоящем на одной из самой отдалëнной от центра замка Южной башни. Они стояли там молча, учитель и ученица и только ветер развивал их мантии. Гермиона могла почувствовать иронию, вот они снова вместе, вот опять молчат, но конфигурация ведь поменялась. Она больше не его раздражающая, наглая всезнайка ученица Грейнджер, она молодая женщина, профессор древних рун, она равная ему по статусу. Сегодня закат был не виден, пелена опустилась на землю, тяжёлые кучевые облака давили взгляд к земле. – Вы ведь всегда знали, что я стояла здесь, почему же сегодня вы прервали моё бдение, когда как раньше вам это было, казалось бы, безразлично? – С чего вы взяли, что мне было безразлично? – поднял бровь мужчина, впервые за вечер посмотрев на неё. Бездонные глаза столкнулись с тëмно-карими, потемневшими из-за окружающей их темноты улицы. Гермиона не сумела оторвать взгляд от его усталого всегда такого сдержанного лица, ожидая ответ на вопрос. – Вы первые нарушили своë бдение, начиная со вчерашнего дня, – наконец сказал он. – Было бы глупо откатить весь результат назад. Казалось, он имеет в виду что-то совсем другое, но, как обычно, оплетает фразовые обороты в непробиваемую скорлупу недопонимания. Но быть может эта скорлупка по зубам нашей Гермионе и она спокойно может сносить его закрученную в бараний рог игру, неявляющуюся таковой ни в коей мере? – Может быть я хотела подойти раньше, – рассуждала вслух Гермиона, голос её опасно понизился, а пальцы вцепившиеся полупустую чашку задрожали от волнения. – "Может", – передразнил её мужчина. – Но уже ведь поздно? – задал он риторический вопрос, и отвернулся. Контакт был потерян, но Гермиона не успела огорчиться по этому поводу, ведь даже не смотря на всё, этот контакт хотя бы был. – Нет, – твëрдо сказала она посмотрев на грозовые тëмно-лиловые тучи. – Ещё не поздно. Северус хмыкнул, дав понять, что услышал её, но разговор не продолжил. Не сделала этого и Гермиона, с головой погрузившись в свои мысли. Чай был допит, холод пробирался под самую кожу. Ночь погрузила улицу в зловещую тишину, дождь всё никак не мог разразиться. – Спокойной ночи, – тихо произнесла Гермиона в пустоту, так как ответа не последовало снова. Чужая полная чашка всё ещё дымилась, согреваемая заклинанием. Она была полна как никогда. ... Ввалившись на кухню одной из самых последних, ночью ей с трудом удалось заснуть, Гермиона обнаружила странную картину. Минерва буквально навалилась на Северуса, прижимая того к холодильнику, что-то гневно бормоча ему на ухо. Эмоции на лице профессора зельеварения описать было очень трудно. Потрясение застыло на лице, глаза сковала привычная печаль. Гермиона треснула ложкой по столу, пытаясь отвлечь и Минерву от её новой непосильной для неё же жертвы и себя от любования за красивым мужественным лица. Она считала его красивым и даже пару раз говорила ему это в лицо, получая в ответ только гримасу недоверия и просьбу оставить его в покое. Кажется, каждый из профессоров Хогвартса знал, что Гермиона неровно дышит к мужчине. Загадкой и самой большой в истории шуткой оставалось то, что этого простого факта, Северус, кажется, совсем не понимал. – О, дорогая, и ты здесь, – Минерва моментально отлипла от мужчины, грозно зыркнув на того напоследок. – Всё верно, – Гермиона попыталась улыбнуться. – А где остальные? – Ушли в город, Джордж, кричал что-то про кинотеатр и зомби, знать бы что это ещё такое, – женщина снисходительно улыбнулась. Кивнув на полученный ответ, Гермиона снова приклеила свой взгляд к лицу Северусу. Тот молча поджал губы, распрямился, отправил смятую Минервой рубашку и поспешил удалиться. – Он невыносим, не так-ли? – директор сочувственно посмотрела Гермионе в глаза. ... – Вы опять здесь, – констатировал факт мужчина, непонятно было радует его этот факт или расстраивает. – Ровно, как и вы, – спокойно ответила Гермиона, проваливаясь в мягкое кресло. – Это к лучшему, – продолжила она. – Почему? – в его голосе прорезался неподдельный интерес. – Так вы не достанетесь кому-нибудь другому, – послужил простой ответ, заставивший мужчину удивлëнно дëрнуться. – Пейте, – Гермиона подвинула в его сторону полную чашку. Пошёл дождь, барабаня крупными каплями по крыше. Долгие часы Гермиона чувствовала тепло мягкого пледа и пронзительный взгляд чëрных глаз на своëм лице. Половина чашки была выпита. ... – ... А потом Линдрой сказал, что древние руны придуманный конструкт египетских волшебников и магглов из Скандинавии, представьте себе, – Гермиона всё продолжала и продолжала, влекомая рассказом. А Северус всё продолжал и продолжал слушать, не смея пропустить ни единого слова о глупце пятикурснике из Когтеврана и сорванном занятии по древним рунам. В небе серебрилась Луна. На безоблачном небе красовались мириады звëзд. Сегодня они говорили почти целую ночь. Чашка была пуста на три четверти. … – А потом ты так посмотрел на меня, – Гермиона запнулась, вспоминая тяжёлой пронзительный взгляд. – И я поняла, что попала, – она мягко улыбнулась, не в силах сдержаться. – Дело было на пятом курсе. Северус по-доброму усмехнулся. – Ну и вкус, у тебя конечно. Гермиона показала ему язык. – Спасибо, что заметил. Он у меня отменный. Они стояли у деревянных перил веранды, ночь снова была безоблачной и пронзительно чистой. Звëзды перемигиваясь огоньками, смотрели на них, а сами они смотрели друг на друга. Наконец, мужчина подался вперёд. И Гермиона встретила его как то, что было само собой разумеющимся. Ледяные губы мягко прижались к тëплым. На языках застыли, а после быстро закружились освежающий аромат мяты и сладостный вкус смородины. А может сам Северус был таковым. Сладким, тëплым и безошибочно точно родным. На плетëнном столе стояли две совершенно пустые стеклянные чашки.