скучный досуг

      многие люди, особенно его коллеги-литерасты, осудили бы Юки за его досуг, коим было продлевать и так долгие одинокие вечера рандомизированным набором каналов с телевизора. Юки и сам не пытался оправдываться: он не уставал на работе, не перегружал свой мозг, да и сами каналы ему нравились не особо — вероятно, осуждающие коллеги-литерасты отчасти были им самим, его внутренним голосом, который, для комфорта, Юки воспринимал как что-то чужеродное. просто в его досуге не было ничего особенного, исключительного, чем можно похвастаться на интервью, так что приходилось либо что-то выдумывать, либо уходить от ответа расплывчатой формулировкой «люблю водить свою машину и проводить время с семьей».       Шуичи же в свободное время (коего последнее время становилось все меньше) занимался всем и сразу: рисовал, лепил из пластилина, делал газетные коллажи (часто из фото Юки), засиживался на своей именной страничке в Википедии, играл в игры на телефоне, гулял, пил, готовил… он, кажется, испытывал истинное удовольствие от работы по дому — как и обещал. посуда могла неделями стоять грязной, но оба они понимали, что настанет день — и Шуичи перемоет всю квартиру одним мокрым заходом свежести и мыльного хаоса вместе с этой самой посудой. единственное, что он не делал один — это стирка: всегда звал Юки «помочь ему развесить белье», в самом же деле, Юки подозревал — иметь возможность полюбоваться его лицом и романтично развевающимися на ветру волосами, пока они стоят на балконе с трусами в руках, думая каждый о чем-то своем.       Шуичи не был аккуратным или даже педантичным, но он был чистоплотным — мылся каждый день, если позволяло время — он уже лет пять использовал какой-то детский шампунь с приторным вкусом лесных ягод, и его розовая голова пахла, как розовая малина, — приводил в более-менее примерный вид кухню, когда готовил на ней очередное гастрономическое извращение (чтобы потом отпидорить со спиртом, но это уже лишь неделей позднее) и даже гладил носки.       Шуичи Шиндо гладил носки!       но больше всего Шуичи любил что-то из этого делать вместе с Юки. кажется, одним из затих занятий им было очень легко манипулировать: помолчи часик, а вечером приготовим с тобой карри; погуляй с Широ, и вечером я помогу тебе с посудой. Шуичи был готов на все, лишь бы показать, как много по дому он делает, но при этом уменьшить объем своей работы. вот только зачем ему нужно было делить с Юки его досуг — Эйри не понимал. Шуичи редко проявляет к чему-то неодобрение или неприятие, но по одному скучающему взгляду можно было сказать, почему Шуичи не смотрит телевизор в принципе. Юки было все равно — это его досуг. по крайней мере, пока его не заберут. — сегодня мы будем смотреть железного человека.       Юки поднял глаза от газеты, припуская очки. Шуичи возвышался над ним в угрожающе-решительной позе, самодовольно улыбался и упирал руки в боки. в одной из них была кассета с красно-желтым рисунком. Юки сдержал улыбку, за ушко снимая очки с недоуменно-недовольным видом. — я читаю. — вот дочитаешь — и мы будем смотреть железного человека! — Шуичи радостно пропевает, принимаясь кривляться, как влюбленная дама (коей он, отчасти сказать, и являлся), — я укрою нас одним пледом на двоих и сделаю по кружке зеленого чая, ты будешь обнимать меня за плечо, пока я безрезультатно грею свои холодные пальцы о теплую чашу, а потом ты решишь взять мои ладони в свои и-… — да господи, пожалуйста, только заткнись, — закатив глаза, перебил Юки этот влюбленный бред. — Юки!       Шуичи заранее вставил кассету в телевизор с крайне довольным видом, а сам унесся в сторону кухни. вскоре послышалось гудение чайника. Юки безысходно вздохнул и сложил газету, отложив ее на столик, и взял посмотреть обложку — она была откровенно дурацкая, будто картинка, нарисованная пятилетним мальчиком. вполне возможно, что Шуичи рисовал ее сам. — я не люблю комиксы, — тихо сказал он, когда Шуичи вернулся в комнату с двумя кружками и накинутым на голову пледом на манер плаща, хотя тот, наверняка, был аккуратно сложен до этого. — этот тебе понравится. он больше про личностный кризис, — пролепетал он, оставляя кружки и плюхаясь ему под бок — Юки почувствовал, как своей тощей задницей тот прищемил ему складку штанов, неприятно передавив пах. он тихо прошипел, отталкивая Шиндо, но тот все равно устроился поудобнее, накидывая плед, и подполз поближе. Юки скользнул рукой под пледом, позволяя же чужой укрыть себя, и даже щекотнул по голой пояснице, не скрываемой майкой — совсем не интимно, почти ласково. Шуичи весь выгнулся, словно кот, и прижался еще ближе, кликая на кнопку пульта. кажется, планов ждать, пока Юки закончит со своими делами, у него не было вовсе.       заиграла заставка. Юки почувствовал, как тепло, даже жарко было под пледом, и поежился, пропуская через себя это ощущение. Шуичи прижал колени к груди, облокотившись плечом о его плечо, и его макушка оказалось прямо под носом Юки — тот не сдержался и, словно это было самым естественным, уткнулся туда носом, не отрывая взгляда от экрана. Шуичи скользнул рукой по животу Юки, чуть задирая рубашку и холодными пальцами греясь о бок. — разве этот актер — не заядлый наркоман? — скучающе произнёс Юки заглушенным чужими волосами голосом. — ему дали шанс. Юки, разве это не замечательно? даже у людей, которые думают, что для них все потеряно, могут быть шансы все исправить, — несмотря на явный восторг в тоне, голос Шуичи стал тише, словно бы он боялся спугнуть настроение момента. Юки был уверен, что Шуичи этот фильм уже посмотрел (просто он никогда не признается, что помнит, как Шуичи говорил, что идет на него в кино с Широ), и почему-то ему было приятно и неловко одновременно от желания Шиндо показать ему что-то, что, по его мнению, Юки понравится. — для старта огромной франшизы выбор такого первого актера — достаточно опрометчивое решение, — предвзято промямлил он и закрыл глаза, вслушиваясь в чужое дыхание. Шуичи всегда дышал очень громко, как собака. у Юки, конечно, никогда не было собаки, но он все равно сомневался, что они пахнут малиной и мороженным.       Юки уже начал подозревать, что что-то не так, когда Шуичи затараторил в такт повествования фильму — и все вернулось на свои места. несколько раз Шуичи даже проспойлерил сюжет и концовку, но это бы беспокоило Юки, только если бы он слушал Шуичи в принципе. когда Юки в очередной раз обиженно рявкнул на очередной спойлер, Шуичи бегло извинился, но не замолчал. Юки отстранился, заглядывая Шуичи в испуганно расширившиеся глаза. — ты вообще можешь заткнуться?       Шуичи дернул губами, как рыба, и стыдливо их надул. Юки тяжело вздохнул, наклонился и мягко того поцеловал, забирая дар речи походя. — помолчи хотя бы минуту, — нежно попросил он, специально, чтобы увериться, что шок надолго заткнет Шиндо. это сработало: Шуичи, довольно пискнув, обнял его и второй рукой, укладывая голову на чужое плечо, и сдавил худое тело Юки в порыве нежности. двигаться он, наверное, больше не планировал. — мне нужно выпить. что нибудь сухое и с оливками, очень много оливок, типа… три оливки, — донесся с экрана немного заплаканный голос актрисы, и Юки прошибло чувством испанского стыда за себя и героев. Шуичи, наверное, ехидно думал, что ему-то поцелуй перепал, в отличие от этой рыженькой.       Юки кинул взгляд на пар, поднимающийся от забытых на столе кружек с чаем, словно бы они были просто декорацией. брать их сейчас в руки было опасно для сохранности дивана: с Шуичи станется резко дернуться и подпрыгнуть, толкнуться или кинуться на Юки, так что, видимо, им придется пить остывший чифир.       к третьему акту Юки начал клевать носом. возможно, дело было в запахе Шуичи, что окутывал его с ног до головы — тот был до безумия тактильный, почти сливался с Юки в один организм на манер паразита, и в какой-то момент Юки понял, что не чувствует ни запаха чая, ни благовоний, которые Шуичи иногда жжет, ни даже запаха сигарет, которым пропиталась каждая досочка в его квартире, только этот дурацкий малиновый шампунь. зафиксировав эту мысль, Юки еще глубже уткнулся в чужие волосы, осознанно закрывая глаза. рука принялась непроизвольно гладить бок Шуичи, наверняка пуская табун мурашек. Юки на секунду подумал, как, должно быть, напряглись чужие соски на худенькой груди, и сглотнул, делая глубокий вздох. последний акт был самым долгим. Шуичи принялся без остановки ерзать, поправлять руки на чужой талии — Юки думал, что те наконец-то начали затекать от неудобного положения и, словно бы в отмщение, чуть развел ноги, толкая Шуичи.       Шиндо все-таки оторвал руку, что обхватывала Юки спереди, и обнял ладонью его коленку, заставляя взгляд удивленно стрельнуть в ее сторону — словно бы по макушке можно было прочитать не только выражение лица, но и мысли внутри нее; Юки спокойно встретился глазами с актером, что пафосно смотрел прямо в камеру, сразу прежде, чем комната погрузилась в темноту. на контрасте Юки с легким раздражением подметил, что все это время в туалете горел свет, и что уже успело стемнеть. Шуичи, ясное дело, не спешил двигаться и слезать с Юки, в отличие от его руки, что медленно пошла выше, кончиками пальцев едва надавливая на внутреннюю сторону бедра. — что ты, по твоему мнению, делаешь?       от резкого голоса над ухом, перебивающего даже достаточно громкие титры, Шуичи едва вздрогнул и сжал руку прямо возле его паха сильнее, заставляя дыхание Юки на секунду врезаться в стенки желудка. словно бы решив проигнорировать его, Шуичи повел рукой выше, уже с явно меньшим давлением накрывая чужой, уже полчаса как топорщащийся пах. — интересно, почему мы раньше не смотрели фильмы вместе? — его голос звучал обыденно (насколько вообще обыденно может звучать спокойный голос Шуичи Шиндо), но массирующая горбик на штанах рука придавала ему некую интимность. Юки сделал небольшую — слишком долгую — паузу перед ответом, за метафорические нитки вытягивая свое дыхание. — именно из-за этого, — слова едва вылезли из-под ставшего каменным кадыка, пропуская вместе с собой преступно мало воздуха. — тебе не понравилось?       Шуичи, наконец, поднял на него глаза, едва отстранившись, и Юки возненавидел его в ту же секунду: расширенные в темноте зрачки притягивали, словно имели силу настоящей черной дыры; блеклый свет ночного Токио неуверенно облизывал его черты лица, делая их еще мягче, словно вымытой прохладной лунной водой. несмотря на это все, а также на то, что рука Шиндо все еще массировала его член через пижамные штаны и нижнее белье, он выглядел действительно расстроенным чужой реакцией. будь у Юки сейчас другое настроение, он бы накрыл ладонью его макушку, но вместо этого Юки его просто поцеловал, почти набросившись и повалив Шуичи на диван.       они раздевались быстро, словно куда-то опаздывали и вместе с тем невозможно тормозили процесс бесконечными слюнявыми и достаточно громкими поцелуями. Юки подался бедрами вперед, и Шуичи промычал (пропищал) прямо в поцелуй, сжимая чужие предплечья. — презерватив, — закатывающимся голосом напомнил он, когда Юки, уже скинув с них обоих верх, всосался в его шею. послышалось недовольное рычание, и Шуичи вскрикнул от того, как резко его подняли, подхватив под бедра. когда Шиндо обнял коленями чужую талию, руки Юки спешно переместились на поясницу, сжимая, наверняка, достаточно сильно, но Шуичи почти ничего не почувствовал: он лишь почти пахом ощущал, как трясутся чужие колени. до спальни они дошли неровным маршрутом, но, когда Юки кинул его на кровать и залез сверху, Шуичи почувствовал, как возбуждение накатило второй волной, и извился в талии, как змея. Юки проследил завороженным взглядом за его впалым животом, кончиками пальцев коснулся тазовых косточек — и такое невинное прикосновение пусть и ощущалось, как щекотка, Шуичи весь задрожал от нетерпения.       стараясь не отрывать рук от почти нежной кожи, словно приклеенный, Юки потянулся за презервативом, доставая сразу несколько — с недавних пор они всегда лежали в тумбочке. Шуичи под ним извился, протягивая руки к своим шортам в попытке стянуть их, но Юки перехватил его запястья и, отведя в сторону, с почти извращенным наслаждением спустил с него шорты вместе с — в данном контексте — трусиками до самых пяток. этот придурок даже элегантно выгнул носочки, становясь еще более… наигранно женственным в этот момент, так, что захотелось прижать его к кровати в наказание и откусить кадык или высосать язык за попытку в такое банальное соблазнение.       член натянул ткань штанов. Юки приспустил их до колен и натянул презерватив одним движением. огромной силы воли ему потребовалось, чтобы не начать дрочить на раскинувшееся под ним, ехидно (ласково) улыбающееся тело. вместо этого Юки грубо взял Шуичи за ноги под коленями, разводя, и пристроился между, нависнув над Шиндо на прямых руках. тот вытянул руки и обнял Юки за шею, заставляя опереться на локти, и, пользуясь возможностью, поцеловал, обводя языком нижнюю кромку зубов. Юки шумно выдохнул, толкаясь — без растяжки, но медленно, чувствуя, как чужое нутро вспоминает его форму. эта мысль заставила член, и так эрогированный сильнее некуда и окруженный знакомым обволакивающим объятием, дернуться. Шуичи же от этого тихо простонал — а у Юки слишком громко в голове стучала кровь, чтобы понять, от удовольствия или от боли. в любом случае, войдя до конца, он решил не торопиться и просто замер на несколько мгновений. животом Юки чувствовал чужой, тоже заинтересованный происходящим, член, а носом — горячее дыхание. обычно запахи изо рта не вызывали ничего, кроме отвращения, но сейчас Юки подался вперед, желая ощутить этот вкус языком. отвлекая Шуичи глубоким поцелуем, Юки начал медленно двигаться, постепенно ощущая, как все желаннее и легче принимает его чужое нутро и тело: немногим позже талия Шуичи принялась ходить в стороны, и Юки пришлось посадить Шуичи на себя, толкаясь снизу, чтобы тот не уходил от глубоких толчков. в этот же момент голос Шиндо стал на тон громче. поскольку руками он вынужден был держаться за шею Юки, чтобы не упасть, его член оставался нетронутым. на страдания, которые этот факт вызывал, прозрачно указывали его почти скулящие стоны, попадающие между обычными через один-два. уверившись, что сжимает чужую талию одной рукой достаточно сильно (как же он надеялся, что останется синяк), Юки накрыл ладонью чужую головку, надавливая без сжатых пальцев на уретру, размазал капли смазки. — Шуичи, смотри на меня, — запыхавшимся голосом произнёс он и, поймав все такой же возбужденный и возбуждающий взгляд, поднес ладонь ко рту, показательно слизывая влагу. от этого зрелища Шуичи вновь отвернулся, кажется, уже закатывая глаза с предоргазменным стоном, но Юки неожиданно сбавил темп, растянув толчки из точно-резких в лениво-плавные. Шуичи разочарованно застонал, но будто бы и облегченно тоже, и в отчаянии накинулся на чужие губы, еще крепче обхватывая чужую шею и едва-едва хныкая. кажется, сам того не понимая, Шуичи стал самостоятельно двигаться на чужом члене, и этот момент окончательно уверил Юки в его готовности.       прикусив напоследок кончик чужого языка, Юки вновь повалил Шуичи на простыни, жестко схватился обеими руками за талию, удерживая и не позволяя вырваться, каким бы сильным напор ни был, и принялся толкаться на еще большей скорости и резкости, чем ранее, отчасти даже помогая себе хваткой, притягивая тело под собой ближе, как куклу. Шуичи изогнулся, закатывая не только глаза, но и голову, и вслепую постарался перехватить чужие запястья. хватка у Шуичи, особенно в исступлении, была жесткая, но непроизвольно руки Юки от этого сжались лишь сильнее. Шуичи, так и продолжая использовать тонкие запястья, как способ снять напряжение, кончил с громким стоном. чувство боли в запястьях и удовольствия в паху, вызванное чужими оргазменными спазмами, накатило и на Юки тоже спустя лишь несколько толчков: Шуичи еще даже не закончил дрожать, когда Юки кончил, по ощущениям, глубоко внутрь. когда оба они отдышались достаточно, Юки, так и не отпустив уже менее крепкой хватки с чужих бедер, осторожно вышел. конечности Шуичи безвольно опали на кровать, а сам он шумно дышал через нос, стараясь привести дыхание в норму. первое же движение рукой отдалось скрипом в суставах и громким шипением, заставляя даже Шуичи взволнованно открыть глаза. — в наручники тебя заковать надо, — недовольно бросил он, стягивая презерватив и откладывая его на край кровати. завтра придется взять выходной и отсрочку дедлайна, но в кои-то веки у него будет причина: Шуичи сжимал его запястья так сильно, что прямо пальцами передавил суставы. это уже не говоря о стремительно краснеющих царапинах от ногтей, но они, наверняка, были по всему телу. — я не буду против! — полный энтузиазма, произнёс Шуичи. дрожащими от напряжения и судороги руками Юки натянул штаны обратно, отползая к изголовью кровати. Шуичи, уже закутавшийся с подобранное с полу одеяло, успел наспех его поцеловать — не то в благодарность, не то в знак еще чего-то, — прежде чем во рту Юки оказалась сигарета. зажечь ее из-за дрожащих рук не получилось, легче было спалить кровать.       Шуичи (что удивительно) молча вынул сигарету из его рта, а зажигалку — из рук, и раскурил сигарету сам. от первой же затяжки его пробрало на кашель, и он вернул сигарету обратно. Юки на это усмехнулся и даже почти сказал спасибо — по крайней мере, это слово звучало в воздухе, потому что Шуичи улыбнулся ему взглядом «не за что».       новый вариант досуга Юки более, чем понравился, но говорить об этом он не собирался: его выносливости сильно не хватало для слишком частого повторения.