***
Набрав глины, воды и еще вина, супружеская чета божеств удобно устроилась на берегу Евфрата, телепортировавшись из среднемирья. По задумке люди должны были жить под небом. — Закат, — завистливо вздохнул Энки. — Красиво. — А мне кажется, рассвет, — сощурилась Нинхурсаг. — Неважно, — отмахнулся Энки, наливая себе вина в золотой бокал. — Как будем творить людей? В смысле… какими они будут? Нинхурсаг покатала комочек глины между пальцами. — Наверное, лучше всего, чтобы они были такими, как мы, — сказала она. — Две руки, две ноги, одна голова, один… — Богиня-Мать снова хихикнула. — Две груди, — поддержал ее Энки, — и одно… — и тоже расхохотался. Их смех звучал, подобно громовым раскатам. — И они будут мужчинами и женщинами, — сказала Нинхурсаг. — Как Абзу и Тиамат, как Лахму и Лахаму, как Аншар и Кишар… как мы. — Именно, и будут размножаться! Рождаться… — Энки сдвинул брови, напряженно размышляя, — и умирать. Иначе зачем нам целый подземный мир, где живет пока что только горстка богов? — Рождаться, расти и умирать, — уточнила Нинхурсаг, мысленно подмечая, что из-за неосторожно ляпнутых Энки слов некоторые люди будут появляться на свет и уходить без промежуточной стадии роста или с очень короткой. — Угу, — Энки потер затылок, тоже понимая, что только что подпортил идеальное творение, но идеал на то и идеал, что недостижим даже для богов. — И рожать детей будут женщины, — Богиня-Мать положила руку на свой живот. — Вынашивать их девять месяцев, а потом рожать, воспитывать и растить. — А мужчины что будут делать? — Будут зачинать детей, обеспечивать семью, защищать, оберегать… — А их кто будет оберегать? — А их не надо оберегать, они и так будут сильные. — Хорошо женщины устроились, — проворчал Энки. — Ну уж нет. Пусть женщины любят мужчин и поддерживают их морально, вот! Нинхурсаг чуть не застонала — но на этот раз виноваты были оба. Любовь и поддержка подразумевалась с обеих сторон, но Энки произнес эти слова раньше, имея в виду женщин, соответственно, в первую очередь именно женщинам будет суждено любить и поддерживать мужчин, а те в первую очередь будут… зачинать детей? Великолепно. Отлично. Нужно было срочно попытаться если не починить все, то хотя бы уравновесить. — Мужчины будут защитниками своих женщин, вплоть до того, что смогут пожертвовать ради них жизнью, как Думузи ради Иштар. Мужчины будут попадаться на женские чары, как на рыболовный крючок, и будут сильнее нуждаться в плотской любви, — проговорила Богиня-Мать. — Но также мужчины смогут сами решать, какой женщине и когда хотят покровительствовать! — брякнул Энки. Нинхурсаг накрыла лицо рукой. — Что? — не понял Энки. — Только что ты создал измену. Что ж, тогда и женщины смогут сами решать, какому мужчине и когда позволят быть своим покровителем, — Богиня-Мать отпила вина. Энки тоже отпил. Оба божества захмелели сильнее и их потянуло на споры.***
— Хватит! — подняла руку Нинхурсаг. — Мы уже сотворили домашнее насилие, разводы, проблемы с алкоголем и азартными играми, изнасилование, принуждение к беременности, аборты, выкидыши, нелюбимых детей, мужей, жен и прочих родственников, гомосексуализм, трансгендерность, стокгольмский синдром, ревность, зависть, ненависть, похоть, использование, разнообразную нетерпимость, иерархический строй и морских свинок! — Домашнее насилие сотворила ты, — сказал Энки. — Я нечаянно. Зато ты сотворил практически все остальное. — И что такого? Развод может быть по обоюдному согласию, когда супруги останутся друзьями. В азартных играх может везти, так что это и не недостаток. Изнасилование создал не я, а Энлиль, когда похитил Нинлиль, они же создали и нелюбимых детей, принуждение к беременности и стокгольмский синдром, иерархический строй у нас и так был, и если его структура адекватно построена, то ничего плохого в нем нет, аборты и выкидыши появились еще раньше, хотя не скрою, по моей вине, а вот трансгендерность существовала испокон веков — Лахму и Лахаму же… не знаю даже, как их обозвать. В одном теле, но два пола. Похоть, ревность, зависть и использование тоже уже давно существовали, нелюбимые родственники и нетерпимость — свобода воли, а морские свинки же просто лапушки! Энки поцеловал в макушку толстую рыжую свинку, которая издала тихий нежный писк. — Да, — согласилась Нинхурсаг, поглаживая свою свинку — черно-белую, лохматую и все время пытающуюся укусить богиню за пальцы. — Я не имею ничего против всего вышеперечисленного, но, создав все это, мы до сих пор не вылепили людей. — Мда, и правда, — смутился Энки. — Надо начинать. Выпьем за это!***
Глина мялась в непослушных пальцах, соскальзывала и искажалась. Энки загрустил, глядя на партию своих свежесотворенных людей, глянул на партию Нинхурсаг и загрустил еще сильнее. — Что-то не так? — спросила Богиня-Мать, заканчивая курносый нос фигурки. — Да нет, мне нравится, чтобы они были разными, но… я думал, что из меня лучший скульптор. Смотри, этот какой-то маленький, — Энки ткнул пальцем в фигурку. — А этот толстый! А этот, наоборот, чересчур тощий! Этот вообще кривой! У этого глаза не получились, вышел слепым, у этого ноги отвалились, у этого руки, у этого странный цвет кожи, этот женоподобный, у этого одна нога короче другой… Творения Нинхурсаг были немногим лучше: толстые, тощие, высокие и низкие, с еще большим разнообразием фигур, вдобавок попутно она наделила их капризностью и тщеславием. — Кошмар, — подытожил Энки. — Зря мы это затеяли. Может, русла они нам и прокопают, но, по-моему, оно того не стоило. Они же начнут плодиться и размножаться, потом начнут воевать и делить мир между собой, делиться сами на разные группы, станут учиться, исследовать Землю, и однажды могут даже дойти до того, что перестанут в нас верить и начнут считать, что никто их не создал, ни от кого они не зависят, никто им не указ… Свое пророчество Энки запил бокалом вина, опрокинув его залпом. Нинхурсаг подперла щеку рукой. — Но не ломать же их, — сказала она. — Жалко. — Хочешь, позову Нергала? — почти серьезно загорелся Энки. — Ему не жалко. — Не надо Нергала. Пусть живут, — махнула рукой Нинхурсаг. Пусть мечутся между небом и землей, как кролики… Пусть воюют, любят, учатся и будут не идеальными… До чего же мне жалко это все человечество, — печально добавила она. — Я больше никогда не буду ничего творить на пьяную голову. — Да ты что, — вступился за людей Энки. — Посмотри, как они на самом деле прекрасны! Мы же лепили их с себя, мы придали им подобие бога — каждому! — Может, и так, — Нинхурсаг присмотрелась, тронула фигурку, — У него нос, как у Адада. — А у нее глаза, как у Иштар, — сказал Энки, рассматривая фигурку девушки, вылепленную женой. — И все они в чем-то красивы, так что это не был напрасный труд. — Не был, — улыбнулась Нинхурсаг. — Вдобавок, не забывай, — Энки поднял вверх указательный палец, — мы создали морских свинок. Они уж точно идеальны.