Anteojos

Окружающий мир сейчас казался Лопе больше похожим на смесь ярких и не очень пятен. С возрастом зрение его ухудшалось, чего блистательный поэт признавать не хотел совершенно – не хотелось ему быть столь же нелепым, как балагур и вертопрах Кеведо, чьё круглое нелепое лицо ещё больше нелепили очки, в которых он ходил постоянно. А ему, Фениксу гениев, не к лицу ходить постоянно в очках. Возможно, Лопе бы и очки для чтения не стал использовать, но его уговорил (читай – вынудил) обзавестись ими герцог Сесса. Заметил, как его секретарь слишком часто щурится и близко подносит бумаги к глазам, и не смог не вмешаться. А ослушаться желания своего патрона де Вега не мог. И Лопе понадобилось много времени на то, чтобы привыкнуть к тому, чтобы пользоваться очками и на литературных собраниях – ему казалось, что все не слушают его стихи, а пялятся на его лицо с нелепыми очками. Особенно его литературные недруги, так и готовые поддеть его за любую его слабость. Но всё же в итоге научился не обращать внимания. Да и, по словам Хуаны и поддакнувшего ей Мигеля, очки придавали ему "умный вид". Что не могло не потешить эго Лопе. Правда, вот прямо сейчас он близок к провалу. Следующее выступление после перерыва его, а он... забыл дома очки. Можно было бы и по памяти прочесть свою новинку, но главу из "Доротеи" Лопе не помнил досконально, так что ему в любом случае нужно было читать с рукописи. Что сложно, когда буквы плывут перед глазами. – Дон Лопе, всё в порядке? – неожиданно прозвучал рядом голос Мигеля. Задумавшись, де Вега не заметил, как Сервантес подошёл к нему. – Да ничего столь серьёзного, дон Мигель, о чём вы могли бы переживать, – отмахнулся Лопе, подавляя панику, хоть и не до конца, – Просто очки забыл дома. Придётся импровизировать, коль я не столь хорош в прозе, как вы... Различить выражение лица Сервантеса де Вега не смог, да и не особенно задумывался про это – мысли были заняты будущим провалом. Пока тот что-то ему не протянул. – Возьмите, они вам нужнее. Мигель, как оказалось, протянул ему очки. Простые, даже грубоватые в исполнении, в отличие от тех, что носил де Вега, изящных и позолоченных. Но, чёрт возьми, они так сейчас Лопе были нужны, что их простота не играла никакой роли. – Благодарю вас, дон Мигель! – с чувством выдохнул поэт, принимая неожиданный дар. Сразу же примерил – подошли идеально, – Вы меня прямо выручили! – Не стоит благодарностей, дон Лопе, – неопределённо махнул рукой Сервантес, но было видно, что он улыбается, – Кажется, подошёл ваш черёд держать слово. И действительно, люди уже постепенно подтягивались после перерыва, а значит, Лопе уже мог начинать своё выступление. Которое прошло замечательно, если не считать небольшой перепалки с Гонгорой, но это было настолько привычно, что де Вега даже не счёл это проблемой. Одно только не давало покоя ему – откуда, чёрт возьми, у Мигеля оказались очки? Насколько Лопе помнил, на проблемы со зрением тот никогда не жаловался, даже несмотря на вечернюю и временами ночную работу. Неужели... неужели озаботился о том, что Лопе, по рассеянности или ещё чему-то, мог забыть про них? Это не могло не тронуть. Впрочем, это проявление заботы де Вегу ещё несколько уязвило, ведь он сам не мог продемонстрировать нечто подобное, из-за чего теперь испытывал неловкость. Надо будет в дальнейшем исправиться – Лопе не любил быть в долгу. Особенно в подобном.