Он всё-таки...

      Незнакомое помещение ничуть не убавило от рядов публики, толпившейся перед сценой. Альфис для выступлений Меттатона выделила здание заброшенной школы. Впрочем, таким пафосным именем робота уже никто не называл, а говорили коротко – Фелла, наверное, отсылая на провалы его выступлений и обязательные обмороки.       Актовый зал был достаточно просторным – а мог бы быть ещё шире, если бы ненужные стулья не сгрузили у стены, а попросту вынесли. Но, приказав отреставрировать стену и восстановить огромные зеркала на ней, Альфис, увы, вернула всё на место.       Сейчас – иронично присвоенное на солнечный день защиты детей – выступление началось громогласным провозглашением о достижении человеком Хотлэнда. Немногочисленные монстры, которых до сих пор не посвятили, и прямо-таки ярые наблюдатели за путём человека жадно внимали каждому слову вышедшей на сцену учёной. Но она, молча сунув в руки Фелле микрофон и ещё пахнущий краской лист бумаги, гордо удалилась – и под растерянным взглядом робота прошествовала до самого конца зала и встала у стены.       Растерянность Меттатона длилась недолго: быстро пробежав лист глазами, Фелла с чувством смял речь, набрал в грудь воздуха и объявил:       – Итак, доброго дня, господа и дамы! Мы с доктором Альфис... – похоже, имя учёной вызвало куда больший трепет в зале, – к вашему, я уверен, огромному удовольствию... Угадайте, что мы сделали?       Никто угадывать не спешил; ответ был очевиден. Альфис хмурилась у своей стены, с явной угрозой сверкая очками. Фелла просто в открытую игнорировал презентованную ему речь, мало того, она, смятая, валялась, придавленная его каблуком.       – Вы совершено правы! – сжав микрофон всеми четырьмя дрожащими руками, возопил Фелла. – Мы поймали человека!       Зал взорвался аплодисментами, необдуманными, все позабыли о том, кто стоит перед ними. Имело дело только человеческое тело, которое самым бесцеремонным образом руки Феллы держали в воздухе. Даже Альфис довольно улыбалась. Всё шло по плану.       – Позвольте вам представить! – провозгласил Меттатон. – Или... Я позволяю представиться. – он с улыбкой окинул взглядом девочку. – Не хочешь? Тих-хи-хи... Хорошо, хорошо... Это! – тело девочки драматично подняли над ревущей толпой. – Фриск!       На вид сильные руки Феллы, они такими и оказались. Все двадцать шарнирных пальцев впивались в испещренные синяками бока, от чего Фриск едва не завопила; оратор только захихикал, высоко подняв ее над полом. Под ожидающее молчание публики ведущий почти торжественно взошел на ступень выше, крепко держа вырывающегося и пинающегося гостя Хотлэнда.       В один шаг очутившись на самом верху подиума, Меттатон круто развернулся на каблуках, демонстрируя зрителям уже спокойно обвисшую в его руках девочку. Подмигнул кому-то. Из глубины груди вырвалось запрограммированное хихиканье. На глазах монстров Фелла шагнул назад и подкинул детское тело в воздух.       Нестройный гул прокатился по рядам; громко визжа, девочка забила руками в воздухе, тогда как Фелла в одно стремительное движение сомкнул пальцы на её щиколотке. Казалось, монстры были на миг разочарованы, но ровно до того момента, когда, изящно взмахнув рукой, Меттатон закинул девочку себе на плечо.       – Давай, давай, – почти ласково пропел ведущий, – просто обхвати руками мою голову!       Очевидно, нож в инвентаре Фриск Феллу не особо волновал. В панике бегающие глаза девочки встретили безликий взгляд учёной в последних рядах – очкастая ящерица, несмотря на приземистость и разделявшее её и сцен расстояние, ясно виднелась среди толпы. Она одобрительно кивнула, всё такая же хмурая – похоже, сий жест был адресован Фелле.       – Уничтожить! Уничтожить! Уничтожить! – в голос скандировали зрители. В этот раз их затаенная злоба перекинулась с Феллы на человека.       – У!       – НИ!       – ЧТО!       – ЖИТЬ!       Восхищённый МТТ озирался по сторонам. Красные глаза возбуждённо блестели; кажется, для него и подрыв Фриск потерял смысл. Улыбка маньяка готова была вот-вот засиять искренним счастьем... Если бы не стоявшая в зале Альфис, наверное.       Яростно вздохнув, будто озлобленный сам на себя, Фелла, цепко придерживая девочку, направился за кулисы и остальными тремя руками выволок огромный, полупустой металлический сейф. Публика загудела яростнее.       – Ита-ак, милые гости! – завопил Фелла. – Скоро! Совсем скоро сия милая персона умрёт!       – Чего?! – подала голос перепуганная девочка, только сейчас осознавшая всю ситуацию.       Но говорить что-либо было поздно: подняв пленницу за ворот свитера, Фелла с ужасающей скоростью обматывал талию девочки лентами из крохотных петард. Держались они, разумеется, исключительно стараниями рук оратора.       – Совсем скоро! – казалось, Фелла сам хотел тянуть время дальше. – Но ещё не всё потеряно... Осталось время для прощального танца!       С этими словами, обвив одной парой рук талию Фриск, робот прижал её к себе, да так, что рёбра девочки почти затрещали. Тело обдувало ускоряющейся вентиляцией, которой Фелла пытался заглушить чрезмерное возбуждение. Сквозь сжатые в оскале острые зубы вырывалось заранее записанное хихиканье, проигрывалось снова и снова без остановки. С зажатой в «объятиях» девочкой Меттатон закружился по сцене, отбивая яростную дробь каблуками. Свободная рука пыталась щёлкнуть зажигалкой.       Рёв публики становился всё возмущеннее. Никому не нравилось, как медлил Фелла.       – Что ж, отсчёт близится к концу! – на пределе голосового сенсора выкрикнул Меттатон; сбои поджимали, речь робота переросла в истеричный визг. – Осталось всего лишь... Три!       Очередная попытка зажечь огонёк на металлической коробочке.       – Два с половиной!       Всеобщая тревога нарастала.       – Два с четвертью! – будь у Феллы человеческое тело, он бы сейчас был на грани рыданий, но его строение приближало похожую перспективу. Грудь обжигала шею прижатой к ней Фриск, душила волнами тепла.       – Давай живее! – крикнул кто-то из толпы. Меттатон содрогнулся всем телом; импульс, казалось, боли пробежал по всем его рукам.       На секунду ему показалось, будто Альфис щелкнула чем-то. Пульт вечно покоился в её когтистых руках. Сквозь толпу никто не услышал и не увидел, как учёная яростно схватилась обеими руками за пульт, безостановочно кликая на одну и ту же кнопку.       Зато ни от кого не укрылось, как Фелла, выронив зажигалку, будто обжёгся, с лязгом упал на колени, не выпуская Фриск. Уже безвольное тело плавно опустилось на пол, падая в глубокую пропасть обморока.       И часа не прошло, а гул толпы сменился тишиной – публика до последнего монстра исчезла, казалось, испарилась из зала. Причиной, конечно же, послужила вполне очевидная концовка. Теперь всем, что наполняло зал, было мерное техничное гудение – так шумит прибор, который не выключили, а просто ввели в спящий режим. Беспомощно распластавшийся на собственном помосте Фелла казался как раз донельзя невинным существом, переключенным из режима убийств в режим хотя бы кратковременного, да отдыха от реальности вообще. Помимо него, оставались в зале только невредимый человек да всё такая же безразличная Альфис.       Тихое гудение сменилось шумным, видимо, свидетельствующим о тревоге; только приоткрыв все четыре глаза, Фелла вскочил, сминая пальцами простынь. Он что, уснул? Да нет... Кажется, снова упал в обморок. От противоестественной роботам реакции почему-то кружилась голова; сенсор геолокации отказывался выдавать, где он. Хотя... Судя по всему, всё так же в школе. Большая точность была ему сейчас не под силу.       Медленно садясь, он осторожно огляделся. Перед глазами, конечно, всё плыло. Знакомые красный с чёрным цвета... Это хотя бы значит, что он не в траурно-черной лаборатории Альфис. И ещё одно доказательство – стоявший вокруг запах гари. Фелла опустил голову, поводя носом. Пахла его грудь.       Он хотел снова подорвать себя, заодно надеясь уничтожить смертную человеческую личинку. За эту задачу с самого появления её в Подземелье взялись все – и все провалились. Уверенной смертной все было нипочём.       Что ж, очередное публичное поражение, очередная новая попытка. Фелла злобно захихикал и тут же, синтезированно закашлявшись, жадно втянул воздух. Грудь ещё не полностью восстановилась от огня.       – Эй, ты там как? - окликнул его усталый голос.       Меттатон задрожал от неудержимой злобы. Человек умудрился выжить! Ещё и настолько туп, что даже не пытается сбежать. Обернувшись, робот дёрнул парой обёрнутых в жёлтую замшу рук, пытаясь наугад схватить гостью, но скрюченные пальцы лишь дрогнули в воздухе. Чуть не упав, Фелла вцепился в импровизированную простынь, что на проверку оказалась его занавесом, снятым с крючков. Если не считать сложенного вдвое бархатного полотна, робот, доселе – да и сейчас – беспомощный, лежал на сцене.       – Где... – только и смог более-менее внятно прохрипеть он. – Где все?       – Сбежали, – фыркнул знакомый голос.       Фелла рывком обернулся, сопровождая этот самый рывок громким хрустом шеи. Схватившись краснопалой рукой за пластины, он, будто придерживая голову, встретился взглядом с Альфис.       Как и обычно, учёная была в своих наглухо закрашенных очках. Но даже сквозь них Фелла чувствовал это холодное, но сдерживающее гнев презрение, то, от чего по широким плечам всегда неизменно пробегала дрожь. Верный знак, что что-то не так. На этот раз Меттатон, увы, – а может, к счастью – догадывался, в чём было дело.       – Думаешь, им всем прям-прям было такое дело до очередного твоего обморока.       Фелла буквально предвидел, как она закатывает глаза.       – К-конечно же, – попытался ещё хоть как-то обороняться он. Обморок слегка сбил настройки, из-за чего вечная чипированная уверенность падала по временам. – Я всё ещё их любимый ведущий, верно?..       Даже человек, очевидно, чувствует его ничтожность на данный момент. Свободные от контроля Альфис руки нервно тискали друг друга, норовя стащить порядком потёртые перчатки.       – Ну и хрень, – фыркнула Альфис и отвернулась, удаляясь за соседнюю кулису, – я даже комментировать не буду.       – Но всё-таки! – не сдержавшись, выпалил Фелла уже ей в спину. – Всё-таки ты комментируешь! Аргх…       Снова столкнувшись с полным игнорированием, он притворно закатил глаза – хотя в душе готов был разреветься. Ослабленная замена мозгу работала уже с трудом, а Фриск всё ещё топталась где-то рядом. Фелла поднял на неё усталые глаза.       Очевидно, мучавшаяся хронической бессонницей, девочка стояла перед ним, слегка пошатываясь. Пальцы с испачканными в земле ногтями в кои-то веки ничего не держали – сорняк, как его хором называло всё Подземелье, остался в лаборатории. Читай, за полчаса ходьбы отсюда. Фриск ещё слегка потряхивало от пережитого шока, но внешне она выглядела не такой уж и слабой, если по-хорошему.       – Доктор… Альфис, – осмелилась она нарушить молчание, – я присмотрю за ним? Хорошо?       Фелла и учёный одновременно насмешливо фыркнули – будто бы человек должен был что-то смыслить в подобного рода технике.       – Ага, щас! – ядовито отозвалась ящерица. – Так я тебе его и доверила… Ой да ладно, дался он мне. Ломай, разрешаю. Только обломки верни потом, хорошо?       Фелла демонстративно вздохнул. Во взгляде Фриск же читалось облегчение. И держалось оно до самого момента, когда она присела рядом с роботом на край импровизированной простыни. Альфис же, спустившись с помоста, вновь зашагала по залу. Видимо, решила не мешать человеку совершать все возможные акты разрушения её ненавистного творения.       Отвернувшись снова к Фриск, ведущий с подозрением посмотрел на нее. Сейчас она не была похожа на человека, который вот-вот выкинет что-нибудь этакое. Особенно, когда она заговорила:       – У вас это нормальное общение вообще?       – Да куда уж лучше, – отмахнулся Меттатон с деланным безразличием. На деле очень, очень не хотелось посвящать Фриск в каждую подробность. Хотя доверие она внушала и впрямь куда большее. – Ты что, не заметила, что тут так со всеми?       – По правде говоря, заметила, – нехотя призналась Фриск. – Я здесь встречала ещё разных… Ну, скажем так, они были похуже, чем… ты.       Похоже, она имела в виду Санса. Всего лишь слегка повёрнутую маму-козу нельзя было назвать чем-то опасным. А Альфис… Фриск очень повезло, что с ней не пришлось особенно тесно контачить. Фелла вдумчиво покачал головой, устремив взгляд в никуда. При тщательном наблюдении, кое осуществляла девочка, можно было заметить, что смысл исчез из его глаз ещё давно. Если был изначально.       – Вот как? – голосом, который у людей называется сонным, промямлил Меттатон. – Что ж, я… – грудь издала тихий скрежещущий звук. – Я очень польщён… Больше Фриск ничего не услышала – ведущий отключился от сети снова, на этот раз уже на подольше. И его плавное падение было вполне предусмотрено – девочка тут же поднялась на ноги и, придерживая тело Феллы за поясницу, опустила на бархат.       Сейчас, закрыв все четыре глаза, он разительно отличался от того, что пытался подорвать её. Девочка невольно задумалась – может, ей приснилось? Нет, о всамделишности произошедшего свидетельствовали ещё дымящиеся вентиляционные отверстия. Выглядело, по правде сказать, жутко. Отведя за ухо спадающие вперёд лохматые волосы, Фриск наклонилась поближе, прислушиваясь.       Внутри груди что-то равномерно гудело, настолько тихо, что будь это реальным сном, Фелла бы казался бездыханным. Похоже, спящий режим отключал все функции вообще – даже вентиляцию. А она бы сейчас пригодилась…       – Из медиков, что ли? – хмыкнула подошедшая Альфис, заставив Фриск вздрогнуть. Захваченная наблюдением, девочка и забыла о её присутствии.       – Н-нет, – дрожащим голосом ответила она. – С чего вы…       – Сарказма не выкупаешь, – тут же резюмировала ящерка и присела рядом с ней. – Ну ты даёшь.       Улыбка, точнее, некое её суровое подобие, почти растаяло на лице Альфис, уступив место сосредоточенности. Сейчас обе жительницы Хотлэнда склонились над своим – в какой-то степени – кумиром, думая об одном и том же. Время, казалось, даже немного замедлилось.       Наконец, протянув когтистую лапу, Альфис уверенно щёлкнула переключателем, переведя его на одно деление.       – Так-то лучше, – довольно заметила она.       – Что вы сделали? – с нескрываемой тревогой спросила Фриск, но её сомнения угасли, стоило ей услышать нарастающий, но всё ещё довольно тихий шум.       – Вентиляция.       В голосе учёной слышалась такая брезгливость, будто для девочки и впрямь стыдно было не понять её намерений. Поймав утвердительный машинальный кивок Фриск, Альфис выпрямилась. Она выглядела довольной собой, но уходить, как в прошлый раз, не спешила.       – Учись, – бросила ящерица гостье. – Вот так хлопнется, так латай его. Будешь первой ассистенткой. Меня он, если хочешь знать, уже порядком задолбал.       – Как вы так можете? – почти с обидой спросила Фриск. – Он же всё-таки ваше…       Альфис яростно вздохнула.       – Моё творение, да-да. – она цокнула языком. – От слова тварь! – повысила голос учёная, да так, что девочка невольно отпрянула. – Не программируй я его на постоянную уверенность, он бы и не был так известен. Всё это – число этих зрителей, сцена, само его ещё не оборвавшееся существование – моя заслуга. Целиком моя. Это я, я должна быть известной, но нет, я спокойно себе стою в тени, я же «всего лишь», – Альфис подёргала пальцами в воздухе, изображая кавычки, – его создатель.       Закончив тираду, она перевела дух. Похоже, ей и впрямь приходилось тяжело. Такие люди – или монстры – не могли не пугать Фриск, но сейчас ей просто стало скучно. Так что увидела её учёная уже у двери.       – Эй, – угрожающе воскликнула она, – ты куда это?       – Я… – застигнутая врасплох Фриск замялась. – Я немного устала… Пойду, пожалуй.       – А, точно. – успокоившись, Альфис махнула рукой. – Проваливай.       Дверь со скрипом захлопнулась, отрезав учёную и спящего робота от коридора, в котором уже утихали шаги Фриск. Альфис прекрасно знала, что человек не знает, куда идти, а если и знала, забыла. Разницы, впрочем, не было.       Будто с опасением, ящерица подошла к Меттатону. В ближайшее время он не должен был проснуться, может, и к лучшему. Скорее всего, в кратковременном контакте с петардами не было ничего плохого. А вот в столь поверхностных связях Альфис с ним – было…       Это же и впрямь её творение.