Я тоже

В жизни каждой девушки наступает такой период, когда невозможно обсуждать с семьёй свои отношения с кем бы то ни было. У тебя нет молодого челрвек? Почему? У тебя есть молодой человек? Отлично, но: Он наверное недостаточно хорошо образован, мелковат, сколько он зарабатывает, ого, какой шкаф, и тянет же тебя на качков, а чего такой молодой, а чего такой старый, а кто у него родители, почему вы не живёте вместе, почему вы начали жить вместе, а когда свадьба, а когда дети? "Господь всемогущий - тоскливо размышляла Эйприл, созерцая грязную снежную кашу под ногами и ежась под холодными порывами ветра, - ненавижу январь. Ненавижу ранее утро понедельника, да ещё и дождь со снегом, и то, как мама умеет вынести мозг по телефону!". Тем более, что с представителями противоположного пола у журналистки в последнее время все было совсем сложно. Точнее, с одним конкретным представителем. Недопонятость, недомолвки, перетягивание одеяла на себя. А какой изобретательностью отличались теперь ее беседы с друзьями! Даже в старшей школе Эйприл не придумывала такого множества отговорок и оправданий. Это вам не "трамвай сломался" или "кошка нагадила на семестриальную работу по математике"! И начальник "радовал". В отместку за неожиданный послерождественнский отпуск ее просто завалили работой, приходилось бегать днём и "допиливать" статьи по ночам. А ведь ей по долгу службы частенько приходилось бывать в самых разных местах и делать вещи, "которые ни один нормальный мужик спокойно не воспримет", по выражению многострадального Кейси. Вспомнить хотя бы полугодовалой давности интервью у главного управляющего баром "Маленькая бабочка", решившего, что девушка столь экзотическим способом ищет подработку. Эйприл хихикнула помимо воли, вспомнив ошалевшее лицо спортсмена, который "просто проходил мимо этого отвратительного места, клянусь!" и столкнулся со своей-тогда-вроде-бы-девушкой, вылетевшей из раздевалки "Бабочки" в более чем лёгком одеянии. "Хорошо, что сегодня относительно спокойная работа - всего лишь репортаж о благотворительном мероприятии в детском доме". Как же она ошибалась, боженька! Детский дом оказался ничем иным, как последним вариантом перед колонией для несовершеннолетних преступников. Настоящей такой тюрьмой для деточек, только колючей проволоки за высоким забором не хватало. Вся остальная атрибутика исправительно-трудового учреждения, напротив, была на месте - начиная от массивных ворот и охранника на входе, через железные двери спален, больше похожих на камеры и кончая персоналом. Здоровенные бородатые дядьки меньше всего походили на нянечек, и хотя общались с воспитанниками подчёркнуто вежливо, доказывали свою альфа-самцовость явно в первую очередь словом и видом, а потом уж и делом. К концу репортажа у Эйприл уже болели щёки от натянутых улыбок. Бывала она в местах и пострашнее, но здешние дети - угрюмые подростки от четырнадцати до шестнадцати лет полностью соответствовали общей атмосфере. Журналистке вскользь упомянули о серьезности преступлений, по причине которых дети содержатся в таком учреждении - не кража шоколадки из киоска, конечно, хотя и не убийства. "Впрочем, через пять минут это перестанет быть моей заботой". Эйприл уже паковала аппаратуру, когда вспомнила, что забыла запечатлеть на видео свежепостроенный спортзал - а ведь это было важнейшей частью сюжета! "Эйприл, как же так! - засвербел в ушах противный хрип Берна - Ведь передача заказана спонсорами, которые некислые деньжата отвалили на занятия этих мелких паршивцев физкультурой! Не покажем восторг малолетних бандитов - тю-тю, уплыли наши подарки на Пасху!". - Чтоб тебе провалиться, Томпсон! - прошипела про себя девушка, обреченно вскидывая камеру на плечо. Персонал, которому вовсе не хотелось внепланово выводить детишечек из комнат - то есть, поднимать зад из удобных кресел и в очередной раз командовать, пересчитывать и тащить шпанят на съёмки, был с ней вполне солидарен. Подростков же наоборот, порадовало нарушение режима. Они хихикали и пихались, временами отпуская тихие непристойности в адрес фигуристой журналистки, друг друга и окружающего мира. Неприятности начались сразу же, стоило охранникам открыть тяжёлую дверь. Зазевавшаяся девушка почувствовала толчок в спину, инстинктивно, чтоб не потерять равновесие, пробежала вперёд несколько шагов и остановилась. Следом за ней ввалились подростки, а дальше - дверь захлопнулась. Смешки и возбужденные перешептывания не заставили себя ждать. Хихиканье переросло в откровенный гогот, и журналистка запоздало сообразила, что охранники остались за дверью, и она здесь одна, с дорогостоящей камерой и группой юных бандитов. Как ни странно, больше всего ее пугала утеря камеры. Даже перспектива надругательств меркла в сравнении со скандалом, который уже точно устроит Томпсон, а долгое и муторное разбирательство… Да ещё и денежное возмещение… "Ничего, скоро мне камера покажется мелочью - пессимистично сказала себе Эйприл, оглядываясь вокруг и пытаясь не потерять самообладание". - Ребята! - лучезарно улыбнулась она, стараясь не обращать внимание на издевательское гоготание, - а кто хочет сняться в кино? Они на минуту замерли, как девушке показалось, обалдев от ее откровенного вранья, и девушка воспользовалась моментом - подбежала к самому крупному пареньку, который мог похвастаться, помимо курносого носа, ещё и невероятно прыщавой физиономией, и не дав тому опомниться, зачастила, пихнув ему камеру в самое лицо: - Смотри, какой ты красавчик! Какая мощь, какие мускулы! - детина ошарашенно осклабился. - Эй, Тиджей, так нечестно! - возмутился другой мальчишка, долговязый и жутко нескладный. - Да, Менни дело говорит! Мы тоже хотим в кино! - шумно запыхтел низенький толстячок, с удивительно правильными чертами лица, если б не толстые мокрые губы, придававшие ему сходство с глубоководной рыбой-каплей. Со всех сторон послышалось одобрительное бурчание, и кольцо вокруг журналистки сомкнулось ещё теснее. "Кажется, я выбрала не совсем правильную стратегию - успела подумать она, когда потные руки начали тянуть ее в разные стороны". - Стойте, мальчики, я постараюсь всем вам найти роль! - отбрыкивалась она. - Я хочу быть Бэтменом! - визжал толстячок, возбужденно подпрыгивая. - Ну да, так тебя там и ждут, в Готэм-сити ! - хохотал худенький и грязный мальчишка. - А вот я, мисс, я на роль Робина идеально подойду! - Сопли вытри, Робин-Бобин! - насмешливо ткнул конкурента здоровяк. Прыщи его побурели от возбуждения. "Уж на роль монстра в третьеразрядных ужастиках парнишка бы прошел без проб- промелькнуло в мозгу у журналистки". - Тихо, дети! - хрипловато, с ленцой прозвучало откуда-то сзади. Подростки как-то разом скукожились и подскисли. Из-за спин мальчишек вышла высокая фигура, очертания которой были Эйприл знакомы. Слишком знакомы. - Са…. Шреддер? - Мисс О'Нил. Надо же. Сама пожаловала! Я уж было отчаялся - в голосе говорившего звучала неприкрытая горькая ирония. - Э-э-э-э… - только и смогла выдавить из себя девушка, пятясь. - Надо же! Я сделал невозможное - лишил назойливую журналистку дара речи! - Эй, мистер, а вы ещё кто?! - опомнился главарь подростков. Его подчинённые разом повернулись к новому противнику лицом. Их было не меньше полутора дюжин, и от осознания того, что они стая, их глаза блестели, словно у диких зверенышей, загнавших крупную дичь. - Кажется, парни, забава обещает быть что надо! - Что, сопляки, захотелось взрослых приключений? - Ниндзя неуловимо "перетек" в боевую стойку - вроде и стоит расслабленно, а сразу как-то желание подойти отпадает и вспоминаешь о чем-то важном, что может помешать - утюг, к примеру, выключить забыл. Только мальчишки были или слишком глупы, или так раззадорены предстоящим избиением толпой одного, а потом - призом в виде девушки, что на злодея обратили внимания меньше,чем на окурок на полу. Шреддер ощутил лёгкое беспокойство. Он прекрасно мог сражаться против многих, но был сейчас далеко не в лучшей форме, да и Эйприл в любой момент могут взять в заложники. "Вот она, ирония ситуации, - мрачно отметил он про себя, как вдруг…". - Саки! - рявкнула вдруг Эйприл, совершенно не обратив внимание на изменившуюся атмосферу. - Что ты тут делаешь? Ты же ещё не до конца выздоровел! - Мисс О'Нил, сейчас это не главная наша забота.. - попытался возразить девушке злодей, но ее уже несло. - Я из-за тебя ночей не спала, квартиру убирала, а ты! Тебе лежать надо! И небось опять посуду не помыл, а сам не приведя себя в порядок, с мечами скачаешь! И чуть не голый, нет, ну вы посмотрите, - журналистка совсем вошла в раж, призывая в свидетели опасливо попятившихся от этой фурии подростков. - Он же после пневмонии, выскочил в чем был, дубак такой на улице! - Э-э, мисс… - нерешительно начал было подростковый главарь, но был оборван в грубой форме. - Тихо! Я ещё не закончила! - она погрозила ниндзя пальцем, подходя ближе к нему. Подростки аж расступились, только бы не оказаться на "линии огня". - Я на тебя пол-отпуска потратила, хорошего человека из дому вытащила в Рождество! - чем громче она кричала, тем сильнее вытягивались лица малолетних преступников. - Представляете себе, что мне ради этого паршивца пришлось вытерпеть?! - разведя руками, Эйприл повернулась к своей невольной аудитории. Испуганная ее напором, та истово закивала в лад, точь в точь как китайские болванчики. - А он тут бегает, как будто заняться ему нечем! Ещё и небось окно не закрыл, и выхолодил напрочь квартиру! А там, между прочим, цветы нежные! - Да какие там нежные, - внезапно психанул Шреддер, - этот ненормальный кот те, что не перевернул, потом сожрал, сама ведь сказала! Ещё и жаловалась, вот, мол, Ирма ее обвиняла в том, что кота на ковер тошнит! - А ты помолчи и послушай! - не осталась в долгу журналистка, - Этот кот уж точно лучше тебя меня охранял! - Ну знаете ли, мисс О'Нил! Я вас вообще охранять не нанимался! Я вас похищать шёл! - Ага, шел, да не дошёл! - Может, мы пойдем? - робко осмелился спросить вожак подростков, поняв, что чужого им тут искать нечего, как бы своего не лишиться. Да и в дверь спортзала уже какое-то время громко и настойчиво ломились. - А ну заткнись! - повернулись к бедняге одновременно оба спорщика, и тот как будто стал меньше ростом. - Саки! - не унималась журналистка, - Я требую, чтоб ты сию же секунду изволил вернуться домой! - С удовольствием! И наконец избавлюсь от необходимости хвалить ту бурду, которой ты меня кормишь! - Ой нет… - тихо пробормотал кто-то из многоопытных малолетних преступников. - Бегите, мистер - серьезно обернулся к мужчине второй. -Мы можем ее задержать, добавил он, увидев красное от злости лицо девушки, но тут Эйприл, наконец, обрела утраченный было (во второй раз за день!) дар речи. - Бурда, значит? - угрожающе понизила она голос. - Ах ты мерзкий, отвратительный, гадкий, ужасный… Она не успела договорить . Ниндзя подошёл вплотную и сделал то, чего от него и ожидали - обнял девушку, закрыв ей рот поцелуем и попутно подхватывая ее на руки, ухитрившись не разбить при этом камеру. Из толпы послышались было первые робкие аплодисменты, грозившие перейти в полноценную овацию, но тут двери, наконец, поддались, и в общей неразберихе ниндзя с Эйприл на руках умудрился ускользнуть. - Осторожно! - прошипела девушка, едва она снова могла дышать. Как он вынес ее из зала, журналистка так и не поняла. - Достойное применение ниндзюцу - пробормотал он, глубоко вздыхая и опуская ее на землю. - Ты хуже ребенка, Саки. Посмотри, как ты тяжело дышишь! - Все нормально. - Нет, не нормально. Ты ночью опять кашлял. - Неправда. - Правда! - Неправда! - Правда! - Кхе-кхе, угу… Ладно, правда. - Вот. И ты почти раздет, у меня хоть пуховик есть! - А у меня - плащ. - Ага, на рыбьем меху. И шлем, который ни от чего не защищает. - Да к'со, мисс О'Нил, я - японец, и к тому же, ниндзя. - И что? Ты теперь можешь зимой на снегу спать?! Он остановился, чтоб перевести дух. Оба не сообразили, что уже вышли из детского дома, причем охранники, видавшие всякое, глядели им вслед с искренним изумлением. - Ну, мисс О'Нил, вы реально считаете,что мне больше делать нечего? В любом случае, мне следует вернуться на Технодром. Иначе Кренг может окончательно спятить и послать за мной моих альтернативно одаренных помощников. - Но ты ещё не настолько здоров, - она обеспокоенно повернулась к мужчине. - И что? - усмехнулся тот, - Это не первый раз, когда я нахожусь в таком состоянии. Тренировки, привычное питание и порция бодрящей ругани от Кренга быстро вернут меня в строй. - А как же… - девушка осеклась. - Как же что? Черепахи? Их учитель, весь благостный аж до зубной боли? Мои неадекватные "коллеги" из этого и других измерений? Эйприл отвела взгляд. Не то, чтоб она не репетировала этот разговор в последние дни. Только вот на репетициях все получалось абсолютно неправильно. Ну не могла она предугадать реакцию ниндзя, которого какую-то неделю назад ещё считала врагом. Который считал врагом ее. А может, и не считал. И у которого было столько личных и общественных нарушений, аномалий, алогичных поступков, сколько не бывало у небольшой державы. Люксембурга, к примеру. Или Лихтенштейна, она их вечно путала. Он же изгой и преступник, причем по собственному желанию. Да и разница в менталитетах… - Порой я тебя просто боюсь, Саки. - тихо произнесла она, глядя перед собой. Они уже почти дошли до ее дома. Он долго молчал, и лицо его не выражало ничего. Дурацкий шлем - и тот казался красноречивее владельца. - Ладно, прости. Я всегда тебя боялась, ты же чудовище, кошмар, монстр, завоеватель мира и ужас-летящий-на-чем-попало! - она улыбнулась, как можно более открыто и искренне, и взяла ниндзя за руку. Он рассеянно кивнул. Наутро Шреддер проснулся очень рано, и долго лежал, наслаждаясь последними минутами покоя. Потом встал, по-кошачьи быстро и ловко двигаясь, оделся и заварил чай. Постоял над спящей журналисткой, и лёгкая полуулыбка тронула его губы. Эйприл до поздней ночи сидела вчера над статьей, пытаясь,по ее выражению, скрестить ежа и ужа. Он дремал, чувствуя, как она смотрит на него, временами останавливаясь по бесконечному маршруту - кухня-зал-спальня , с редкими заходами в туалет. Саки не соглашался спать с ней в одной кровати, предпочитая диванчик в зале. Он не мог демонстрировать девушке ни капли уязвимости больше, чем она уже видела. Шреддер вздрогнул, на секунду приложил указательные пальцы к вискам, сжал. Написал что-то на клочке бумаги, бережно сунул бумагу за косяк двери. Вышел, не оборачиваясь. Город чуть поблескивал в предрассветные часы. Ночью выпал снег, и белизна нехоженных ещё тропинок в парке завораживала. Где-то прошуршала белка. Под ногами поскрипывало, но было не так уж и холодно. "Кренг изойдет на дерьмо, - подумал Шреддер, ухмыляясь, - Ничего, утрется. Куда этому слизню без моей помощи и моих знаний. Он там, небось, от моих помощников уже волком воет, да и поделом. Успеет соскучиться". Эйприл проснулась рывком, ещё до звонка будильника. Вскочила, поспешно укуталась в теплый халат и выбежала в зал. Она знала, чувствовала, что он ушёл. Засосало под ложечкой и почему-то захотелось глубоко вздохнуть. Взгляд журналистки, который на автомате отмечал любые изменения, упал на маленький квадратик бумаги, чудом державшийся за косяком входной двери. "Я тоже" прочитала она по английски, и пару минут ломала голову, пока не поняла, что это ответ на ее вчерашнюю фразу. "Порой я тебя боюсь." "Я тоже". Хм, кого он, интересно, боится? Себя, её? А вдруг это не только ответ ? Иногда так говорят, когда что-то не нуждается в доказательства, или наоборот, только в них и нуждается. Мы доказываем это любимому человеку - ртом, взглядом, прикосновением. Чашкой чая на столе, прикрытой сверху пластиковой крышечкой, чтоб не остыл. Помощью с уборкой или проникновением в зал, полный агрессивных подростков. Даже молчанием. Особенно молчанием. "Я тебя люблю" . "Я тоже". Словно пароль и отзыв. Девушка села на диван. Отхлебнула чаю. Глубоко вздохнула и выдохнула. Встала, подошла к окну и уставилась на темный, медленно просыпающийся город.