***
- Он снова, - устало закрывает глаза Джебом. - Снова этот чертов.., - бросает злобный взгляд на Марка, держащего Джексона на себе. - Джебом.., - Марк держит повисшего почти всем весом на его плечах Джексона и уже влажными глазами смотрит на лидера. - Он снова почти сорвал выступление, Марк! Сколько можно?! Как долго я должен это скрывать от компании? Ты думаешь, менеджер ничего не поймет? Ты обещал, что у него больше нет наркоты. Ты же следил за ним. Посмотри теперь на этого, - Джебом опускает взгляд на заваливающегося Джексона. - Обдолбанный.. Марк, он же никакой. У нас еще два выхода, он даже рот под фонограмму не откроет. - Дже.. , - слабо начинает он, но замолкает. Марк не знает, как оправдаться. Он и правда все выкинул. Джексон не выходил из комнаты. В голову не может придти, когда тот успел принять дозу. - Хэй, хен, - перебивает Джексон, отрывая голову от плеча Марка и весело смотря на Джебома. - Я в норме. Чего ты завелся? - спрашивает он, начиная смеяться. Джебом кидает на Джексона презрительный взгляд. - Марк, умой его и сделай так, чтобы через десять минут он стоял на сцене. Мы с парнями потянем время, - устало говорит он. - Жду не дождусь января, когда вот это вот дерьмо, - брезгливо выплевывает, - меня больше не будет касаться. Джебом даже не смотрит больше. Поворачивается, надевает внутриканальные наушники и оставляет двоих в тишине и темноте коридора. Джексон продолжает лихорадочно улыбаться, вертя головой в стороны. Марк стоит опустив голову, на автомате пытается подтянуть сползающего по его боку Джексона. Тот, будто в замедленной съемке скользит по плечу Марка и валится на пол грузным мешком. Приземляется на пятую точку, разводит ноги, опуская плечи и голову вниз, заваливаясь вперед. Марк слышит тихие всхлипы и смех. Он оживает, садится перед Джексоном на колени, пытается поднять его голову. Джексон не сопротивляется, поднимает взгляд и смотрит, смотрит своими черными безднами во все еще влажные глаза Марка. Тот берется теплыми ладонями за щеки и пытается понять насколько взгляд Джексона сейчас осмыслен. Тащить его на себе в ближайший туалет в конце коридора через половину площадки не прельщает. Он похудел, стал меньше за последний год, но Марк все равно не вытянет один. Марк мысленно усмехается, а когда он не один его тянул. Ребят можно понять, они устали от постоянных срывов, от вечных обещаний, что Джексон и не подсел, а так, расслабляется. Но все уже понимают. Джексона утянуло на дно. И никто не хочет с ним. Никто, видимо, кроме Марка. Они друг друга тянут. Марк пытается вытянуть его из этого наверх, а Джексон его вниз, в его эту бездну, где зрачки полностью заполняют радужку. Где Джексону уже никто не нужен. В его мире ему хорошо. Марк в очередной раз смотрит на Джексона, не сдерживает всхлипа. Джексон смотрит спутанным взглядом, но как только из уголка глаза Марка он видит влагу, стекающую по щеке, промаргивается. Испуганно смотрит почти ясным взглядом в ответ, накрывает и его щеки также ладонями. В отличие от горячих марковых они ледяные. У Марка мурашки от контраста. - Не надо, хен, - совсем тихо. Голос хрипит после истерического смеха и представления, что он тут устроил перед Джебомом. - Хен, макияж.. - он пытается собрать влагу с щек Марка пальцами. - Дурак, мы даже не корейцы. Почему ты так зовешь меня каждый раз, как накосячишь? Он водостойкий, - совсем тихо говорит Марк, отпуская лицо Джексона. - Марки, - почти шепотом. - Марки-пу, прости. Прости меня. За то, что тебе приходится терпеть.. - Джексон нежно проводит по щеке в последний раз и тоже опускает руки. - Джексон, ну когда, почему ты снова сорвался? Я же был все время рядом. Я же не отходил от тебя... - Марк затихает предчувствуя накатывающую истерику. Ком в горле давит. - Прости, - одними губами. Джексон смотрит на свои ладони, ему стыдно, неимоверно стыдно смотреть Марку в глаза. Кайф отпускает. Накатывает тошнота и чувство распирающей пустоты. Он с ума сойдет, если прикоснется к Марку. И сойдет с ума, если вдруг отпустит. Марк закрывает глаза. Горячее течет по щекам. Все, накрыло. Это уже будет сложно остановить. Джебом убьет их обоих за неподобающий вид и стертый мейк. - Марки, не оставишь, - все же поднимает взгляд Джексон, - ты же не оставишь меня, да? Дождешься? Марк открывает глаза. Слезы не дают увидеть лицо Джексона, это и к лучшему. Он устал смотреть, как разрушается этот человек. Как он так же дробит и его сердце. Рушит все на своем пути. Марк вздыхает. Продолжает молчать, встает на затекшие ноги. Джексон поднимает голову, следя за Марком, хочет уже потянуться за ним, но не позволяет себе. Это выбор Марка. Джексон не имеет права. Тот смотрит по сторонам и поворачиваясь спиной к Джексону, продолжающему сидеть на полу начинает уходить вглубь коридора. Он точно видел там место, где они оба могут привести себя в порядок. Джексон молчит оставаясь без движения на полу. Он не имеет права его останавливать. Он делал слишком больно и слишком много просил, чтобы еще о чем-то просить. Марк слегка поворачивает голову и совсем тихо, но так, чтобы Джексон услышал, говорит: - Куда я денусь?.. ноябрь, 2020г.***
- Он здесь? Ты уверен? - Джексон со вспыхнувшей в глазах надеждой смотрит на менеджера. - Ты абсолютно точно видел его в зале? Он приехал? - Цзя, чего ты заладил, я же сказал, что Марк прошел на балкон. Он пришел на твой концерт. Джексону будто внутри грудной клетки сдавливают органы. Внутри ощущается горячее тепло, оно будто разливается по телу, так, что во рту начинает сушить. Он скучал. Как же он скучал. Скучал по Марку, его запаху, его объятьям, таким уже забытым, но будто отпечатавшимся на теле, и осознание, что он тут сейчас выбивает почву из-под ног. Он обязательно найдет его после, а пока он не должен его разочаровывать. Марк же пришел посмотреть на него. Джексон обязан показать всего себя, весь тот огонь выплеснуть на сцену, что горит в нем. У него есть время до встречи с Марком вдохнуть "зажигательного" порошка и отойти от его действия. Марк же пришел, значит, простил, значит, принял. Джексон не сможет выйти на сцену без своей дозы "допинга". Он не покажет и сотой доли того без, что может его тело под кайфом. А до встречи с Марком он отойдет. Джексон больше не позволит Марку разочароваться в нем. Одна маленькая доза и Джексон покажет класс на сцене и Марк увидит, как он сияет. Он не разочаруется. - Поднятие площадки через 3..2..1, - командует голос стаффа. Джексон успевает подтереть нос от порошка. Доза совсем небольшая, ему хватит на пару треков, завести огонь в толпе, показать себя. Он не разочарует Марка. Марк старается улыбаться. Его заметили фанаты. Они снимают его и радуются. Марк снова в маске. Будто вечность назад приходилось притворяться. Кажется, лицо помнит, как жизнерадостно и с улыбкой смотреть на того, кто разрушает себя сам. Джексон снова появляется на сцене, горячий, такой тонкий, готовый рассыпаться на пол. Марк смотрит внутрь, его не обманешь показательным лоском. Джексон предусмотрел все, бледное лицо в гриме не видно, сетка подчеркивает мускулы. А его глаза, Марк зачарованно смотрит на почти белые линзы, усмехается про себя. Никто не заметит, что его глаза превращаются в бездну. Марк уверен, радужки там не видно. Джексон двигается плавно, медленно, в следующую секунду переключается, ломано и с рывком. О, Марк все бы отдал, чтобы заглянуть в его черные бездны, но там ледяная во всех смыслах завеса. Марк уверен, он разочаруется. Джексон снова под кайфом. В чем он себя убеждал, когда садился в машину и ехал сюда. Что увидит нового Джексона? Навряд ли. Джексон сам как наркотик для Марка. У Туана ломка закончилась, он научился, приучился жить сам, уже без. А Джексон с собой никак не уживется. И что им с этим делать. Марк как завороженный смотрит, ловит каждое движение бедрами. Смотрит, как Джексон подходит к толпе, дает себя трогать. Марк жадно облизывает взглядом оголившееся тело, когда-то принадлежащее только ему одному. И порошку. Они его делили. Теперь Джексон во владении только второго. В сердце что-то больно колет, и оно начинает биться с утроенной силой. Джексон прямо на сцене, стоит у края, откидывает голову, открывает шею, прикладывает горлышко бутылки к губам, Марк сглатывает. Пьет Джексон, а алкоголь будто по нутру Марка разливается, горит, когда он смотрит, как дергается кадык. Джексон пьет коньяк, а пьянеет Марк. Понимает, что Джексону не хватило кайфа и запала от белого, он добивает алкоголем. Марк ненавидит его за саморазрушение, за разрушение самого Марка. Пелена возбуждения, восхищения и одновременно презрения застилает сознание. Марка рвет от эмоций. Он так сильно в этот момент хочет Джексона. И не понимает, что поставить следом за этим хочет. Себе. Он стоит, как ударенный. Мыслью своей, действиями Джексона. Еще чуть-чуть и соображать совсем перестанет. Хочется прижать это тело к себе. Не пускать ни на сцену, ни в эту толпу, чтобы чужие руки не трогали его. Не пускать в объятья кайфа и порошка, к которому тот так привык. Хочется не пускать его в этот мир. Он Джексона уже поломал, он его не заслужил. Песня заканчивается, свет на сцене выключается. Становится темно. Но, кажется, Марк видит почти интуитивно, что Джексон словно падает, танцоры его уносят на себе. Марк прикусывает губу до крови, чтобы привести себя в чувство. Зря он пришел. Он думал, что сможет выдержать обновленного Джексона вблизи, сможет заставить себя не чувствовать. Все же забывалось. Но образ, образ того жизнерадостного мальчишки, улыбающегося так искренне и широко этому миру, он отпечатался на подкорке. Он в Марке. Глубоко. Глубже, чем Марк надеялся. И того мальчишку, этот мир и правда его не заслужил, сломал, как игрушку. Джексон даже хореографию поставил верную, будто марионетка дергающаяся на веревочках. Марк ощущает во рту соленый вкус. Сглатывает кровь. Зря он приехал. Он ничем не лучше зависимого Джексона. Он такой же зависимый. Только Джексоном. В какой момент Джексон оказывается рядом, тянет его на сцену, оказывается так близко в его руках, жмется к нему, прижимает к себе, Марк пропускает. Марк словно больной, улыбается, прижимает, отталкивает, но помнить про камеры тоже где-то на уровне рефлексов. Улыбка шальная. Джексон улыбается также широко. Пытается заглянуть в глаза, тянет, показывает его всем, будто Марк может исчезнуть, и снова притягивает. Марку это кажется ужасно неловким, даже не забавным. Но Джексон стискивает трясущиеся руки на спине Марка. Марк вздыхает счастливым. Дышит запахом Джексона. И кажется, что столько лет не проходили. И между ними все так же. Счастье эфемерное, глупое, нестойкое, как дым от электронки, которую курит Джексон уже в салоне машины. Они оба зависимы. Марк косится на него, и не понимает, как снова оказался так близко, подпустил к себе. Становится жарко. Несмотря на то, что он в майке, к мокрой коже неприятно липнет ткань. Но приятным кажется то чувство, будто Джексон все еще обнимает. И температура в машине не охлаждается даже из-за включенного на полную мощность кондиционера. Джексон разворачивается корпусом к Марку, смотрит своими невозможными блестящими глазами. Марк не понимает, он снова под кайфом, под алкоголем или это адреналин от выступления. Не понимает, но завороженно смотрит в глаза. Кажется, внутри будто бушует шторм в черном море. А снаружи, об его ломаную улыбку, больше напоминающую оскал можно порезаться. - Не гримасничай так, не играй, Джексон. Тут нет камер, - устало произносит Марк, кажется, запинаясь на его имени. Он запрещал себе его говорить. Он устал бороться с собой. Ему становится физически больно за человека напротив. Он отворачивает голову на дорогу. - Ты ешь вообще? - задает вопрос, который волнует каждый раз, как видит снимки Джексона. - Да ладно, хен, - с лихорадочным блеском в глазах тянет Джексон, и подмигнув, тоже отворачивается от Марка. Марк снова скашивает взгляд. При этом его "хен" сердце пропускает удар. Хочется напомнить, что они даже не в Корее. Джексон бледный, уставший и добивать его нотациями Марк не имеет ни малейшего желания. Хочется обнять и спрятать, но говорить об этом кажется неправильным. Джексон взрослый мальчик. Он сам привык справляться. Пусть и таким способом. Марк сглатывает ком в горле и крепче сжимает руль. - Тогда едем ужинать. Я знаю неплохой ресторан. Тебе понравится, обещаю, - снова переключается Марк. - А как же афтепати, Марки? Нас там все ждут, - совершенно безэмоционально констатирует Джексон. Марк отвлекается на это его "Марки", мысленно фейспалмит, как реагирует на каждое слово младшего, смотрит на него и режется снова. Джексон смотрит сквозь лобовое куда-то вдаль, на губах замерла эта кривая безумная недоулыбка. Глаза все такие же, бездонные, черные, но абсолютно ничего не выражающие. Марк включает поворотник, прижимается к обочине и останавливает машину. Джексон на миг пугается, что это конечная. В глазах мелькает нечто похожее на боль, что вот это и есть конец. Что Марк сейчас просто вышвырнет его из машины и пожалеет, что вообще снова позволил себя втянуть в это. Пожалеет, что приехал сегодня к нему. - Джексон.., - хочет начать Марк, на него даже не смотрит. Не может, переводит взгляд на панель перед собой. Ван перебивает. - Марки, - закрывает глаза, - Нет, хен, - уже без улыбки смотрит, потянувшись к нему всем телом, совсем близко. Кажется, будто в машине стало слишком холодно от кондиционера, на контрасте Марк ощущает тепло рядом слишком остро. - Ты же помнишь, что я обещал? Я слезаю, медленно, но слезаю, честно. И пусть я обещал тебе это сотни раз, но сейчас это правда. Мне нельзя в клинику, не сейчас. Резко я бросить не смогу, мне пока это необходимо, - голос все тише и губы Джексона все ближе к щеке, Марк, кажется, даже не дышит, голову не поворачивает, иначе утонет. - Марки, ты же не оставишь меня, да? Дождешься? - почти шепотом. Ладонь Джексона на лице Марка оказывается обжигающе горячей, готовой оставить ожог после себя и пепелище на месте, где у Марка сердце, которое, кажется, даже забыло, как биться. Он поворачивает медленно голову, и чувствует дыхание на своих губах. Видит, как трепещут ресницы Джексона, когда он закрывает глаза. Так близко. И так хорошо, что Марку плохо. Он так давно не ощущал на своих губах эти, что ему кажется, что это просто сон. Прямо так, за рулем, и сейчас, его просто размозжит на огромной скорости. Но Джексон вполне реально выдыхает на его губы свое "дождешься" и не утягивает в поцелуй первым, потому что этот шаг должен сделать Марк. Шаг в бездну, которая поглотила его давно и безвозвратно, кажется, что навсегда. - Куда я денусь? - выдыхает наконец Марк, чувствуя, как сердце сбиваясь с ритма снова начинает сокращаться и холодными губами подается навстречу таким горячим губам и рукам Джексона. апрель, 2023