《 Ты знала, что Киноварь никогда не ответит тебе взаимностью. 》
Голос, прозрачным холодом горного хрусталя звенящий в голове, с почти хирургической точностью режет мысли на лоскуты, и сложно сказать наверняка, кому он принадлежит: может, Алме — а может, Жад, или Борт, или...《 Или мне? 》
В конце концов, это действительно было очевидно с самого начала — причем всем. Вообще всем. Всему классу. Хотя Фос не удивилась бы, если бы узнала, что и во всей школе, и на всей Земле, и даже во всей бескрайней Вселенной абсолютно никто с самого начала не верил в то, что они с Киноварью смогут стать чем-то... большим. Верила только сама Фос. — Просто не трогай меня. Она одна — и никто кроме нее. — Не трогай и держись подальше. Совсем никто.《 Нет, ну а чего ты хотела? 》
Ртуть — яд, об этом говорили все и всегда. Чего можно ожидать от прикосновения к ней? Чего можно ожидать от погружения в нее с головой? Фос оказалась из тех, кто растворяется очень легко.《 Но разве ж это неожиданность? 》
Как смешно. Слабость, хрупкость и уязвимость — ведь это в ее природе; это то, какой она появилась на свет, то, что заложено в ней чуть ли не на уровне ДНК, то, от чего невозможно ни сбежать, ни избавиться. Это просто факт, просто данность — данность, с которой она за жизнь так и не сумела смириться. Быть может, вся ее любовь к Киновари с самого первого дня была лишь бунтом — столь же пылким, сколь и глупым мятежом; быть может, вся эта вера, в самый же первый день явившаяся ее сознанию с ослепитальным сиянием недостижимой мечты, стала для нее просто символом вдруг пробудившейся в сердце неистовой тяги к освобождению. Освобождению от себя. От себя такой.《 Можно я буду сидеть рядом с тобой? 》
Восстание против себя, против всех сложившихся устоев, против несправедливой природы и самого мироздания, так осточертевшего всеми своими ограничениями и условностями, держащими ее в вечном плену, приняло для Фос образ сумрачной девушки с волосами цвета пролитой крови — с волосами, чей цвет напоминает о багряной агонии солнца в самую пламенную минуту заката.《 Хочешь, я помогу тебе с домашним заданием? 》
Фос самой с ним всегда нужна помощь — но очень уж ей хочется завязать разговор с этой молчаливой, отстраненной от всех новенькой, не общающейся почти ни с кем в классе. (И еще один разговор. И еще один. И еще...) В какой-то момент ради этого она стала предлагать свою помощь почти постоянно. Беспрестанно. Неутомимо.《 Я очень хочу подружиться с тобой! 》
Фос, наверно, и впрямь наивная дурочка. Она прямолинейна, открыта и непосредственна во всех своих проявлениях, и, возможно, поэтому неразговорчивая, замкнутая в себе Киноварь кажется ей непостижимой загадкой. Загадкой, ответ на которую может стать ключом от двери в иной — новый — мир.《 По-моему, ты классная! 》
В мир, где Фос смогла бы наконец сделаться кем-то... другим. В мир, где она сумела бы стать новым человеком. В мир, где она почувствовала бы себя полноценной и цельной. И была бы не одинока.《 Давай погуляем после уроков! 》
Киноварь нелюдима; она одиночка, держащаяся от всех поодаль. Про нее говорят, что она гуляет лишь по ночам, наедине с собой — и с луной, скользящей вслед за ней по темному небу. Фос не любит ночи и тьму, ей ближе солнечный свет; они с Киноварью вообще очень разные, совсем-совсем, будто нарочно созданные быть противоположностями, и окружающие не понимают, что общего у них может быть. Но она... она видит в Киновари отражение себя — отражение, будто призрачной рябью трепещущее в водах искрящегося от звезд моря.《 Ты отличаешься от всех... как и я. 》
Киноварь говорит, что хочет просто исчезнуть — и Фос понимает ее. Понимает так, как не смогла бы понять никого другого; понимает так, как не смог бы понять никто другой. И когда в повисшей тишине они молча смотрят друг другу в глаза и стоят одни на пустынном берегу, освещаемые серебром бледной луны, Фос ощущает себя упавшей со скал в то самое море.《 Тебе тоже нигде нет места. 》
Одноклассницы недоумевают и смеются над тем, как она ходит за Киноварью — будто ее питомец, будто привязанная, с вдохновенным упорством и почти маниакальной настойчивостью. И Фос, должно быть, никогда не сможет объяснить им, что толкает ее на это.《 Я хочу помочь. 》
Они не поймут ее, они просто не сумеют; они не способны понять ее так же, как не способны понять Киноварь. Они слишком нормальные. Такие, какими и нужно быть, чтобы существовать в этом мире спокойно и правильно... не нарушая естественный порядок вещей.《 Позволь мне помочь тебе. 》
Фос терпеть не может «естественный порядок вещей». И чем больше она узнает о Киновари, чем лучше узнает ее, тем ярче в ней разгорается желание все изменить.《 Просто позволь! 》
Слепые эмоции и глупые чувства ведут Фос на ночной берег снова и снова. Они ее манят, влекут в темное ртутное море — и она покорно позволяет ему себя разъедать. Она берет Киноварь за руку. Она испытывает почти физическую боль.《 Ты мне нравишься. 》
Слова — обломки кристаллов, рассыпающиеся в пыль в тот же миг, как их произнесут. Пыль сверкает. Пылью усыпано все. Фос говорит, и ей кажется, что ее слушает даже луна.《 Я... люблю тебя, Кино. 》
Каждая фраза — словно очередное падение в море, словно очередной эпизод потери себя. Боль уже почти невыносима. Взгляд Киновари невыносим тоже.《 Люблю тебя. 》
Паузы, заполненные прохладным ночным воздухом, что-то откалывают от Фос посекундно, и ей даже любопытно — что от нее останется к моменту, когда она договорит? Когда она скажет все, что только можно сказать? Когда сказать ей будет уже нечего?《 Люблю. 》
— А я тебя нет. Фос не удивляется — ведь она знала, что так будет. (Ну конечно, конечно знала. С самого начала, с самого первого дня... Ну разумеется знала!) Все знали. И ей кажется, что не удивлена даже луна.《 Однажды ты полюбишь. 》
Фос весела, наивна, беспечна и беззаботна. Так она известна в школе. Такая она для всех. Ей неведомо подлинное отчаяние, как неведомо и истинное разочарование. Так о ней думают все. И, возможно, это даже чуть-чуть правда.《 Полюби меня, Кино. 》
Фос легко принимает отказ. Первый — и все последующие. Она все равно продолжает подсаживаться к Киновари, заговаривать с ней, ходить следом за ней, предлагать свою помощь, бродить ночью по побережью, усыпанному сверкающей пылью всех ее слов, смотреть на безмятежное море и во что-то верить. Она просто не может иначе. Не умеет.《 Полюби меня — и я смогу спасти тебя! 》
Ведь не сдаваться, даже разломавшись полностью — это тоже в ее природе. Еще одно ее проклятие.《 Смогу спасти себя. 》
И, обезглавленная своей верой, Фос продолжает падать. Ей это не сложно. Ей не сложно разбиться целиком.《 Просто позволь мне. 》
И опять. И опять, и опять, и опять... Сто тысяч раз — до самой бесконечности, пока ничего не останется.《 Пожалуйста, полюби. 》
Но, кажется, Киноварь согласна делить свое бытие и впредь лишь с далекой луной. — Просто оставь меня в покое.《 Полюби меня. 》
И Фос ненавидит эту луну. И Фос, наверно, готова ее уничтожить. (Кого — луну или Киноварь?)《 Пожалуйста. 》
И Фос, наверно, сделает это... однажды. — Мне будет лучше без тебя. Наверно. — Я думаю, тебе действительно стоит исчезнуть. Однажды. — Ты ведь знаешь, что я все равно никогда не полюбила бы тебя. (Однажды?..)《 Пожалуйста. 》
Пылающее солнце неотвратимо растворяется в алом зареве дрожащего заката. Под ногами ярким мерцанием переливаются миллиарды крупинок сверкающей пыли.《 Пожалуйста...》
Ртуть медленно стекает с рук, обжигая, и тяжелыми каплями падает на землю.《 Прошу. 》
Фос больше не может узнать свое отражение.《 Киноварь?.. 》
Она не знала, что получится так.