Самая обычная школа.

Не то что бы Эрик Циммерман любит выделяться, но и сливаться с общей, «серой массой» ему совсем не хочется, потому он надевает обычную серую форму (правда переживает, что может слиться со стенами школы, выкрашенными в этот же цвет), а своим своеобразным акцентом делает красные кроссовки. Кроссовки привлекают куда больше интереса, чем ожидает Эрик. А именно — эта яркая обувь вызывает волну недовольства и неприязни у группки мальчишек, в которой каждый смахивает на своего товарища (хотя бы из–за того, что одеты они совершенно одинаково). Эрик, в силу своей невнимательности, не сразу замечает, что трое из них — тройняшки. Циммерман слегка качает головой и почти закатывает глаза — такая мелочь вызвала столь бурное обсуждение у «одинаковых». Серьёзно, они бы ещё вынесли на школьный совет это «возмутительное происшествие», да накатали жалобу директору. На входе в школу все из соображений безопасности проходят через рамку металлоискателя, что создаёт и без того немаленькую из–за множества учеников очередь, невольные члены которой являются самым большим источником шума, который не может не обращать на себя внимание. Вот и Эрик смотрит. В общем, не происходит ничего примечательного толпа: расступается, чтобы пропустить учителя (или директора), уже с раздражённым видом взирающего на находящихся здесь, кто–то по какой–то причине называет его Акулой, ну эти школьные приколы Эрику ещё предстоит понять. Далее совсем чуть интереснее: люди отходят в стороны («Из сочувстивия» — думает Эрик), и в школу заходит парень с длинными, чёрными волосами (которые вообще–то не мешало бы помыть) и главное — заплывшими белиной глазами. За ним ступает лысый старшеклассник, чьи руки отчего–то кажутся Циммерману странными. Толпа вновь расходится, и из неё почти что выпинывают вперёд ученика (на этот раз потому что тот уже, просто говоря, достал всех своей непрекращающейся болтовнёй, скачущей, как блоха, с одной темы на другую). Этот, «выпнутый», кажется, совсем не обижается и начинает донимать уже охранника, снова и снова проезжая через металлоискатель, и каждый раз в холе раздаётся писк. — Вот так вот, у человека может наконец желание учиться появилось, а его не пускают! — возмущается «выпнутый». Эрик проходит для того, чтобы сдать куртку, тем самым приближаясь к нему, тот же вдруг оборачивается и кричит: — О, Лорд! Как давно не виделись! Чего ты там стоишь, хочешь замёрзнуть на смерть? Не выйдет — ещё не так холодно! Иди сюда! Эрик невольно засматривается на того, кому кричал «выпнутый», того, кого он назвал Лордом. Вероятно, из–за внешности этого парня, похожего на какого–нибудь зачарованного короля эльфов. Лорд не смущён, скорее уж раздражён внезапным вниманием к своей персоне. — Табаки, — почти рычит он и пробирается вперёд. — Выворачивай уже свои карманы! — Ты думаешь, что у меня есть что–то только в карманах?! — оскорблённо восклицает Табаки, Лорд, возможно, что–то бы ему и ответил, если бы не заметил девушку, стоящую неподалёку. Лорд рукам рассталкивает нескольких уже ругающихся, и говорит тоном, нечто средним между жёстким указанием и добродушием: — Проходи. Девушка усмехается, и вприпрыжку мелькает мимо Лорда, чуть задавая его копной пышный, ярко–рыжих волос. — Ты влип, — комментирует то, что видит Табаки, а после словно бы замечает устремлённый на него взгляд. Эрик Циммерман знакомится с Шакалом Табаки, а заодно с Лордом, Рыжей и Македонским, тихим, кажущимся зашуганным пареньком.

***

Ирис стучит ноготками по деревынному столу, покрытие которого уже много поколений колупалось, и теперь торчашие деревяшки являлись ловушками для блузок и колготок. Она перевелась в эту школу два года назад, и всё ещё не запомнила все клички, потому обводит взглядом остальных посетителей столовой и мысленно называет их: вот Табаки снова шумит по какому–то поводу, вероятно, по тому же самому, по которому ворчит Лорд. Тот может ругаться и говорить, что угодно, однако он всё равно и почти всегда рядом с Шакалом; рядом с ними крутится новенький, уже заработавший себе кличку Курильщик, а его «крёстным» стал Сфинкс. «Крёстным» Ирис стал Рыжий, тоже неожиданность, как говорят. В какой–то мере ей даже повезло с кличкой, пусть она и самая обычная (а назвали её так из–за заколок в форме цветов Ириса), Но зато это хотя бы не так банально, как у Рыжей и Рыжего — она так и не выяснила, являются ли они братом и сестрой — и не так…плохо, как у Крысы или Спицы; Слепой сидит за отдельным столом, так и не притронувшись к едет, сразу и не скажешь, но одного из «главных» Дома, как ещё иногда называют школу, в достаточной мере и не зря опасаются; рядом со Слепым, как обычно, видит Сфинкс и рукой–протезом приобнимает красавицу–Русалку. По утверждению последней Сфинкс «очень даже мил». «Очень даже мил» — Ирис не спорит, но и не соглашается, что Сфинкса можно так описать. Зато вот Македонского — точно. Македонский ставит перед девушкой кружку с самым вкусным чаем — Ирис интересно, но в общем–то не так уж и важно, где парень его взял —, она мягко улыбается и благодарит его. Ирис волнуется за Македонского, беспокоится о том, что происходит у него дома (он не говорит, но она чувствует и лишь после одной встречи ненавидит его дедушку). Македонский ненавидит свои веснушки. Ирис покрывает их осторожными поцелуями, чуть смущая этим и себя, и его. Он не тот идеальный парень, о котором мечтает каждая девочка. Но Ирис будто бы растворяется в своей любви, способной с головой укрыть их обоих. Она просит только о том, чтобы Македонский не так сильно калечил свои руки.

***

«Школа, как школа», — решает Эрик Циммерман, то есть Курильщик, идя по коридору. Думает он об этом спустя пару недель после знакомства с Табаки и всеми вытекающими (если честно, было такое ощущение, что если знаешь Шакала, то ты знаешь всё и ничего одновременно). Конечно, здесь есть свои странности, например, в этой школе принято давать клички всем, кто её посещает. Впрочем, это в какой–то мере даже забавно. Курильщик слышит голоса и уже заранее хмурится — с недо–хулиганом Лэри он не поладил с самого первого дня, а соответственно сделал своими врагами и всю шайку этого… Лэри. Однако «Лэри и компания» лишь проносятся мимо Курильщика, чуть не вписываются в поворот и парочка из них падают на пол. Курильщик тоже заворачивает за угол лишь из–за того, что вообще–то должен поспешить на урок. За поворотом обнаруживаются Слепой, Рыжий и «крёстный» Курильщика, Сфинкс, чтоб его… Лэри и его «последователи» останавливаются перед старшеклассниками, жмутся и начинают что–то бормотать. — Куда так несётесь? — интересуется Рыжий. — Ральф вернулся! — выкрикивает один из компании Лэри. Курильщик не хочет ни знать кто такой Ральф, ни понимать, как на это отреагировала троица, потому просто направляется в кабинет, чудом оставшись незамеченным. — Курильщик, — окликивает его Сфинкс.

***

Не сказать, что Курильщик сразу же подружился с Табаки и Лордом (другое дело почти что выпускник Чёрный), однако он нередко попадал в различные истории, связанные с этими парнями. Вот и сейчас они втроём убегали от старосты класса, что по какой–то причине приписала шалость Шакала всей троице. И не сказать, что Курильщику нравится эта погоня, что он в восторге от этой школы и всех её учеников, но в любом случае это лучшем, чем...Курильщик сам не понимает, лучше чего. Наконец они останавливаются на первом этаже, оторвавшись от преследования. Лорд матерится на Шакала и пытается врезать ему, но Табаки запрыгивает на подоконник и, прежде чем выскочить из окна, бросает Курильщику: — В любом сне, детка, главное — воремя проснуться.