Пятница.

      Это была их счастливая пятница, ведь Джеймсу удалось закончить долгую, почти месячную миссию раньше, а значит, им с Мэри удастся провести вместе не неделю, а неделю и еще два дня. Для пары это действительно был праздник, потому что из-за стабильного рабочего графика с двумя выходными у Мэри в художественной мастерской и нестабильного графика Баки пара виделась не так часто, как им хотелось бы. Поэтому, когда мужчине давали такие долгие задания, он очень сильно спешил домой к любимой.       Барнс каждый раз ужасно скучал по Мэри Кин, а она всегда ждала своего мужчину и радовала его пусть и неумелым, но вкусным ужином в его уже отлично обжитой квартире, которая при их первых встречах больше походила на только-только купленную, практически не обставленную и неприятно пустую, а сейчас чувствовалась как настоящий дом. И да, как было сказано выше, девушка не была мастером в готовке, но сторонника старых взглядов — Баки это не оттолкнуло, потому что он полюбил ее совсем не за еду. Джеймс полюбил ее ум и мудрость в её двадцать два года, которым искренне поражался, хоть и понимал, что с учетом того, что она пережила, это неудивительно. Полюбил её за прямолинейность и честность, да такие, что иногда хотелось попросить замолчать. И если большинство людей из-за этого считало, что у Кин скверный характер и с ней лучше не связываться, то Баки придерживался совершенно иной точки зрения, потому что, во-первых, знал ее настоящую: заботливую и искреннюю. А во-вторых, потому что эти качества ему были, необходимы как рыбам вода, и особенно после того, что он пережил в своей жизни, а именно Гидру. Сэм, кстати, был солидарен с другом и не имел ничего против Мэри, можно даже сказать, что считал их идеальной парой, потому что, когда он увидел Кин в первый раз, сразу сказал, что эти двое нашли друг друга и особенно подчеркнул их до невозможности серьезные и тяжелые взгляды.       Еще что, конечно, привлекало Барнса в Мэри — это её красота: большие зеленые глаза, выраженные скулы, пухлые губы, аккуратная ямочка на подбородке, которой девушка стеснялась и прикрывала волнистыми светлыми волосами, подстриженными под каре, а так же её небольшой рост. Кин была Баки чуть ниже плеча и ему это очень нравилось.       Была только одна вещь, расстраивающая Барнса и связанная с Мэри: Стив с ней не знаком. А ему, правда, очень этого хотелось. На столько он был уверен в своей спутнице.       Однако, сейчас, мужчина летел домой счастливым и взволнованным — еще по уезду он запланировал сделать Мэри предложение. Единственное, что портило момент — это достаточно сильное волнение за Кин, которое раньше никогда не проявлялось так ярко. По ощущениям оно даже замедляло время полета, занимавшего всего два часа.       И, видимо, лицо Баки было настолько серьезным, что даже новый Капитан Америка не смог не поинтересоваться почему теперь более радостная версия Баки Барнса снова хмурая. — Не знаю, — голос Барнса был напряженным, а ответ почти отмашкой. После такого Уилсон решил не лезть, зная, что на данный момент его друг-непробиваемая стена.       Час полета прошел в гробовом молчании, которое закончилось тем, что Джеймс подал голос первым: — Мэри трубку не берет, — выдохнул он. — Так это же нормально, — смутился Уилсон, сводя брови вместе. — Ты сам говорил, что она не берет трубку, когда гуляет или, когда занята. Может сейчас она готовит тебе ужин! А с ее навыками готовки мне тоже было бы не до телефона! — куда же Сэм без шуточек. — Это да, — кивнул, рассуждая, Барнс. Его совершенно не задела фраза о готовке Мэри, потому что девушка и сама часто смеялась над своим «умением». — Ну, и чего тогда? — с полуулыбкой спросил темнокожий мужчина, действительно, не понимая проблемы. — Да... — шатен выдохнул, снова думая, но теперь над тем, продолжать фразу или нет. С откровениями у него все еще было туго. — На самом деле, меня это каждый раз заставляет переживать. Она всегда с телефоном и именно тогда, когда я в разъездах, она плохо отвечает на звонки и СМС. С ее перепадами настроения... — и Джеймс не успевает договорить, потому что Уилсон его перебивает. В целом правильно делает, потому что углубляться в тему ментальных проблем Мэри сейчас не стоит. Баки едет домой-пусть радуется! — Тормози, — решил он закончить это совершенно пессимистичное рассуждение друга. — А ты не вспомнил ее объяснение? Она за тебя волнуется и ей проще отвлечься от телефона, чем постоянно ждать, когда ты напишешь или позвонишь. Ты же ее знаешь, она влипнет в смартфон и все. Не вытащишь ее оттуда.       Барнс в ответ снова нахмурился и следом кивнул. Вспомнил, как Кин объясняла, почему так, и уверяла, что дело не в ее болезни. — Так что успокойся, — провел Уилсон руками по воздуху, показывая, чтобы друг выдохнул. — Мэри однажды говорила тебе это, при чем почти при мне. Я тогда на телефоне висел. — Да-да, я помню, — Баки поднял руки, показывая, что сдается и устало закатил глаза, выдыхая.       Для Сэма было ясно, что до конца его друга не отпустило, но он прекрасно понимал, что и дальнейший разговор тоже мало чем поможет. Пока Барнс сам не убедится, что все хорошо – все бесполезно.       Только на выходе из самолета прозвучало еще две фразы: — Я сделаю отчеты за двоих, беги к своей красотке и успокойся уже, — уж слишком широкая улыбка сияла на лице нового Капитана Америки. И пусть он не знал о планах Баки на предложение, все равно считал, что встретиться парочке лучшее быстрее. В конце концов, Уилсону-то что? Его дома любимая не ждет, а Сара уже привыкла к загруженному графику брата. — Спасибо, — кивнул Джеймс и пошел к своему байку, оставленному на базе.       На душе после разговора у шатена все еще было паршиво, но все-таки куда меньше. Джеймс за тот молчаливый, в большей степени, полет пришел к мысли, что это не с Мэри что-то случилось, а что это он элементарно волнуется, что получит отказ. Говоря более простыми словами: свои внутренние переживания и сомнения он перенес на Кин.       Только когда Барнс сел на байк и двинулся в сторону дома, его окончательно отпустило. Мысль о том, что это действительно были переживания по более чем понятной причине, вернули те ощущения счастья и приятного волнения перед встречей с любимой. А еще более быстрой дороги до дома. Как говорила его будущая невеста: «Просто не нужно себя накручивать, Джеймс».       Уже у самого дома Баки снова выдохнул, вспомнил, куда запрятал заветную коробочку с кольцом, зная, что туда Мэри точно не полезет даже при большом желании, и двинулся к подъезду многоэтажки. Их квартира находится на пятом этаже, потому что при случае облавы или чего хуже выбираться будет легче. Да, тут Джеймс не изменял себе – ему всегда нужны пути отхода и он всегда остается настороже. Кин это, конечно, не нравилось, но она это понимала и принимала. Девушка агента, деваться некуда.       Поднимаясь по лестнице, Барнс предвкушал их встречу: представлял счастливые глаза Мэри, как она сорвется обниматься при всей её не тактильности, которую он в свое время разрушил. Не специально, само собой. Представлял и уже знал, в какой момент достанет коробочку, чтобы попросить руки и сердца у любимой, но все эти мысли прервал громкий стук, словно дверь пытались выбить. Былая тревожность слегка кольнула внутри, но Джеймс старался выдохнуть. Мало ли, вероломно рвутся не в их с Мэри квартиру? С чего бы кому-то к ним стучать, еще и так? Периметр их квартала по приезде был чистым, и ничего подозрительного им тоже не было замечено, он, как всегда, проверил. Но, увы, завернув на свой этаж, мужчина увидел, что стучится их соседка снизу. Достаточно странная женщина, с которой мало кто общается в подъезде. Естественно, из-за этого зрелища тревогу снова пришлось не без усилия унять, потому что здравый смысл твердил: полоумная соседка может надумать себе что угодно, а Мэри может элементарно не открывать, не желая с ней контактировать. Но из-за происходящего пришлось ускорить шаг, чтобы дойти до двери быстрее. «Нужно спасти свою суженную из лап дракона» — пронеслось в голове Барнса и он усмехнулся этой мысли. — Что, собственно, происходит? — шатен доставал ключи, спрашивая это достаточно спокойно и теперь ждал ответ. — Вы меня заливаете! — взмахнула руками женщина, возмущению в голосе которой не было предела.       В этот момент в Баки включился настоящий скептик, так как за всю историю проживания в этой квартире он ни разу никого не топил, и Кин тоже этим не грешила, но, раз есть уже пришедшая соседка, он откроет дверь и докажет, что все нормально. Ничто не испортит такой важный вечер.       Пара поворотов ключа в замочной скважине, распахивание двери и довольное лицо Джеймса кардинально меняется… Закрепившееся внутри приятное волнение и радость превращаются в страх и почти ужас, потому что весь маленький коридор их с Мэри квартирки в воде алого цвета, явно вытекшей из ванной комнаты. Мужчина моментально рванул внутрь, ему стало совершенно не до соседки, которая произнесла уверенное: «А я говорила!». Все, что его сейчас волновало — это Мэри, потому что стойкий запах крови, хорошо запомнившийся из-за работы, ударил в нос уже при первом шаге за порог. Только не Кин... Кто мог ее достать?!... Он же позаботился о ее данных практически так же, как в свое время Фьюри над данными семьи Клинта! И самое ужасное, что думать о том, что это кровь не его девушки, у него не получалось, как бы он этого не хотел всей душой, ведь больше никто в их квартире, кроме Сэма, который сейчас на работе, никогда не появлялся. Кин была приезжей и даже со временем не завела друзей, потому что «добрый» американский менталитет ей давался тяжело.              Все кричало в пользу того, что с блондинкой что-то случилось. И, к сожалению, мысли сержанта подтвердились: она лежала без сознания в ванной, яркий взгляд любимых зеленых глаз стал стеклянным, а ее всегда прекрасное лицо бледным и исхудавшим, не говоря уже о теле, которое пока что не успело изуродоваться судорогой. Последний аспект давал Баки надежду на то, что Кин еще можно успеть спасти. Однако паника все равно поглощала его, несмотря на то, что обычно он отличался великолепной выдержкой, порой казавшейся уже профдеформацией. Темпераментная Кин долго к этому привыкала и даже злилась, но потом приняла как данное, понимая, что Баки в суть пережитого просто не может иначе.       Сейчас из его легких вырвался странный, сиплый выдох, а внутри все болезненно падало, переворачиваясь. — Так, — пытался собраться шатен, — нет, нет, нет, – вытаскивал он девушку из ванной, вода в которой уже была холодной – очередной плохой знак. — Мэри, все хорошо, — фраза больше походила на попытку успокоить себя, потому что почти полностью промокшая из-за воды, смешанной с кровью любимой девушки форма, выбивала почву из-под ног. Но он не имел права сдаться и теперь искал, из чего сделать два жгута. — Пожалуйста, Мэри… — на глаза попались банные полотенца, которые они, кажется, вместе выбирали на Рождество. Барнс тогда согласился их купить по той причине, что Мэри очень любила наводить уют, ее это искренне радовало. — Я же так люблю тебя... — одной рукой агент крепко прижимал Кин к себе, расплакавшись как мальчишка, а второй брал полотенца, чтобы крепко завязать их выше глубоких, продольных порезов. Она знала как резать. Эта мысль отчетливо врезалась в голову, не делая легче ни на грамм. — Боже мой… — соседка вошла в квартиру, потому что какая-то возня мужчины ей была совершенно не ясна. — Вызовите 911! — взревел Барнс, пытаясь реанимировать Мэри, сидя с ней на полу. — Д-да, сейчас, — женщина была совершенно не в себе, но сделала так, как ей велел агент. — Что я допустил?.. – еле слышно произнес он, прижимая к себе девушку и не находя силы оторваться от нее. До тошноты известное ему чувство вины снова появилось, ярко играя внутри.       Из-за него казалось, что медики едут слишком долго, хотя на самом деле они прибыли на место уже через пять минут. К сожалению, чтобы констатировать смерть. — Реанимация бессмысленна,— произнес один из врачей, когда Баки яростно потребовал сделать именно ее. — Вы должны понимать, что мы бессильны. К сожалению, вы нашли ее слишком поздно, — эти слова звучали как приговор. Он нашел ее слишком поздно. Это его вина.       И несмотря на бесполезные крики Барнса на медиков, что они даже минимально не попытались оказать помощь, они делали свою работу: забирали тело Мэри. Буквально помещали смысл жизни Баки Барнса, встретившийся ему на миссии в качестве одной из пострадавших, в черный мешок, словно мусор. Пока у него все до физической боли сжималось внутри, ведь он не мог ее потерять!..       После ухода врачей в квартире воцарилась тишина. Даже соседка ушла, решив, что разберутся потом. И лучше бы она осталась, потому что кромешное безмолвие начинало давить как в те времена, когда брюнет еще не познакомился с Кин. У него создавалось ощущение, что их отношения ему приснились, ведь кто будет возиться с бывшим Зимним Солдатом?.. И только предсмертная записка, найденная взглядом случайно, подтверждала, что Барнс не сошел с ума, и что это Счастье было с ним на самом деле:

"Мой дорогой и любимый Джеймс,

я не могу просить прощения за то, что сделаю, но все еще могу сделать так, чтобы ты запомнил мои последние слова, поэтому и пишу эту записку.

Пожалуйста, запомни и верь в то, что я тебя очень сильно люблю и сделала это с собой не из-за тебя. Даже не смей сомневаться в этом или винить за то, что случилось!

Ты-смысл моей жизни, Ты спасал меня столько, сколько мог, но мысли в моей голове победили. Я больше не могу бороться с ними. Это не в моих силах.

Запомни меня той, что полюбил и любил все это время.

Твоя Мэри Кин"

      Именно так Джеймс Бьюкенан Барнс снова остался один в уже своей, а не в их с Мэри квартире, которую заново возненавидел, как и себя самого. Он, несмотря ни на что, считал, даже был убежден, что это его вина и кровь Мэри Барнс Кин, которую он ощущал всем телом из-за пропитавшейся ею формы, на его совести.