Айзава и двое его проблемных детей

      Тошинори никогда не любил больницы, на его взгляд, за эти годы он слишком много раз оказывался в них и выходил из них. Однако в этой ситуации у него не было выбора, когда он посмотрел на детектива Цукаучи, стоявшего рядом с ним в лифте. Прошёл всего день после нападения на USJ, а Тошинори крепко держал в руках два гигантских подсолнуха. Один для Айзавы и один для Изуку. — Я всё ещё не понимаю, — пробормотал Тошинори, почёсывая шею. — О том, что случилось с Изуку? — спросил Цукаучи, и Тошинори кивнул в ответ. — У него случился припадок у меня на руках… Я, честное слово, боялся, что он умрёт у меня на руках. У него шла кровь из носа, и он не мог сформулировать законченное предложение. Он просто продолжал говорить, что «причуда Хитоши не моя «… Я не знаю. В этом нет смысла, — Тошинори покачал головой и вздохнул. — Я просто рад, что парамедикам удалось стабилизировать его состояние. — Да, это хорошо, — промурлыкал Цукаучи, когда лифт, наконец, зазвенел и они вдвоем вышли в реанимационное отделение. — Давай сначала попробуем поговорить с Изуку. Посмотрим, сможет ли он рассказать нам то, что знает. — Согласен, меня особенно интересует этот «отец», о котором упоминал злодей, — Цукаучи шёл в ногу с Тошинори. — Не удивляйся, если он не узнает. У Изуку проблемы с памятью, и этот злодей был… помешан на легкомыслии, — Тошинори поморщился от безумного взгляда Шигараки, когда тот уставился на Изуку.       Цукуачи только напевал, пока они продолжали идти по оживленному посткритическому коридору. Люди проходили мимо них, даже не взглянув на них. Зачем им это? Тошинори не был в своей Всемогущей форме. Тошинори просмотрел названия на дверях и в конце концов нашел то, что искал.       Айзава, Изуку.       Айзава, Шота. — Хорошо, просто имей в виду, если Хитоши там, он может быть немного странным, — Тошинори начал предупреждать Цукаучи о том, каким… странным может быть Хитоши Айзава, когда дело касается его брата, но внезапно дверь Изуку открылась. — Что ж, могло быть и лучше, — раздался мужской голос, прежде чем мужчина вышел за дверь. У него было четыре длинные руки, и всеми четырьмя он разглаживал свой яркий оранжевый блейзер. Его волосы были ярко-бирюзового цвета, и когда он повернулся, чтобы посмотреть на Тошинори и Цукаучи, у него были оранжевые кошачьи глаза, спрятанные за ярко-синими очками. — О, здравствуйте. Вы здесь, чтобы увидеть Изуку? — он улыбнулся им. — Да, — начал Тошинори, тепло улыбаясь мужчине. — Я один из его учителей, — он протянул руку, и мужчина взял её нижней частью левой руки. — Я привёл с собой детектива Цукаучи, чтобы поговорить с ним… — О! — глаза мужчины загорелись. — Как мило, но нет необходимости…       Как по команде, дверь снова открылась, и из комнаты Изуку вышел пухлый пожилой мужчина. У него была неряшливая борода, обрамлявшая рот и подбородок. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на них, он улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки. — Цукаучи, приятно видеть тебя снова. — Детектив Осада… Что делает детектив из отдела по расследованию убийств, допрашивая детей? — спросил Цукаучи, подходя к Осаде, о котором идет речь.       Улыбка Осады сменилась легким нахмурением. — Ах, ну, я занимаюсь делами этих мальчиков с самого начала. Жаль, что так случилось с беднягой Хитоши, но это заставляет меня улыбаться, зная, что он в надежных руках Айзавы… Я просто надеюсь, что Айзава сможет оправиться от этого. Бедный парень, — Осада легонько почесал свою щёку. — Что случилось с юным Хитоши? — Тошинори не смог удержаться от вопроса детектива, и лицо Осады стало серьёзным. — Мне сказали, что человек с руками-топорами был в USJ, это правда? — Осада спросил Тошинори. — Человек с руками-топорами… Кажется, я знаю, о ком ты говоришь. Тот, кого мне пришлось остановить от обезглавливания.       Человек с четырьмя руками в шоке поднёс верхнюю часть правой руки ко рту. — Неудивительно, что он не хочет говорить об этом. Я думал, он просто был трудным… ну… он был таким, но, знаете. — Да, ну, человек с руками-топорами… Район, кажется, я слышал, как Хитоши называл его, он ответственен за кровавую бойню в семье Шинсо. — Кровавая бойня в семье Шинсо, боже мой, я только вступил в полицию, когда это произошло, эти фотографии неделями мучили меня кошмарами… И если ты об этом заговорил, то … — глаза Цукаучи внезапно загорелись. — Мальчика нашли?! — Да, и этого мальчика зовут Хитоси. — Восемь лет спустя, а я только сейчас начинаю понимать это… — Это был выбор Айзавы. Он боялся, что Район вернётся за Хитоши, если узнает, что тот не только сбежал от своих похитителей, но и вдобавок был усыновлён, — Осада тяжело вздохнул, оглядываясь на дверь. — Кровавая бойня в семье Шинсо. Я даже никогда не слышал о таком, — Тошинори почесал затылок. — С таким именем, как это, можно подумать, что я это знаю. — На самом деле это так не называлось. Так это называла полиция в то время, — объяснил Цукаучи. — Это было… Слава богу, я не был одним из откликнувшихся полицейских, думаю, я бы уволился. Но, судя по одним только фотографиям, это было ужасно. Двое молодых людей были убиты как ни в чем не бывало. Обезглавлены начисто, а их сын пропал без вести. — И ты хочешь знать самое худшее об этом, Цукаучи? Хитоси видел это полностью. Их обоих.       Цукаучи помолчал, прежде чем повернуться к Тошинори. — Может быть, именно поэтому этот мальчик «странный». Ты так не считаешь, Тоши?       Тошинори покраснел, прежде чем опустить голову. — Я понятия не имел.       Цукаучи внезапно постучал по своей шляпе. — Но подождите минутку. В досье сказано, что у Шинсо был только один сын. — Так и есть, — Осада кивнул. — Но Изуку и Хитоси братья? — Цукаучи спросил немного смущённо. — А, вот тут я вмешиваюсь. Здравствуйте, Сузуки Хигаши, к вашим услугам, — он протянул обе свои нижние руки обоим мужчинам, чтобы они могли их взять, в то время как сам верхней правой рукой немного нервно потянул себя за мочку уха. Как только их рукопожатие закончилось, он отвел руки назад. — Я работаю в CPS и являюсь социальным работником как для Изуку, так и для Хитоши. Видите ли, когда много лет назад Хитоси нашли, он был не один. — С ним был Изуку, — уТошинори было чувство, что он знал, к чему это приведет. — И позвольте мне угадать. У Изуку не было памяти. — Ах, Айзава рассказал тебе об этой детали, не так ли? ДА. У Изуку не было памяти. Он даже не знал своей фамилии. Мальчики были вместе с того момента, как их спасли. Хитоши не хотел разлучаться с Изуку, все было настолько плохо. Так что ни для кого не было неожиданностью, что они начали называть друг друга братьями. — Это странно. Похищенные жертвы обычно хотят попытаться дистанцироваться от своей травмы, но Хитоши и Изуку… в очень странном смысле… — пробормотал Тошинори. — Не смейте забывать, что в то время этим мальчикам обоим было по пять лет. Мало того, что у Изуку не было воспоминаний, Хитоши был всем, что он знал, вдобавок к тому факту, что Хитоши был свидетелем смерти своих родителей из первых рук, — Хигаши немедленно отругал Тошинори, заставив его замолчать. — Хорошо. Я прошу прощения. Я просто сказал. Чем больше я об этом думаю, тем больше это звучит как странная форма стокгольмского синдрома. — Стокгольмский синдром? Это… это не имеет никакого значения… — Хигаши пытался открыть рот, чтобы возразить, но каждый раз обрывал себя, задумавшись. — Изуку не похищал его, — он решил немного самодовольно ответить на обвинение Тошинори. — Ну, если ты думаешь о… — Тошинори был готов нанести ответный удар, но тут дверь Изуку хлопнула, открываясь.       «Помяните дьявола». подумал Тошинори, когда очень раздраженный и выглядевший ещё более уставшим Хитоши Айзава выскочил из комнаты. Он мертвой хваткой вцепился в дверной косяк так крепко, что побелели костяшки пальцев. Тошинори быстро заметил, что Хитоси всё ещё был в своём геройском костюме. Хотя теперь он был помят и выглядел на нём в беспорядке. — Если вы собираетесь говорить о ком-то, то делайте это вне пределов слышимости! — он прошипел взрослым сквозь стиснутые зубы. — И у меня нет Стокгольмского синдрома! — он практически закричал, прежде чем с треском захлопнуть дверь.       Хигаши тяжело вздохнул, прежде чем понизить голос до шёпота. — Он был резок со всеми. Не то чтобы я мог его винить. Он чуть не потерял приемного отца и брата в один и тот же день. Я пыталась заставить его поговорить со мной, открыться. Не сдерживать свои эмоции, но… это не сработало. Так что, если ты собираешься попытаться поговорить с ним. Я предлагаю тебе сделать это, когда Изуку и Айзава оба очнутся. — Ну, на самом деле, мы просто хотим поговорить с Изуку, Хитоши может послушать, если хочет…       Осада громко и устало вздохнул. — Ты не понимаешь, не так ли? Изуку всё ещё без сознания после атаки USJ. Вот почему Хитоси такой, какой он есть сейчас. Ему приходится беспокоиться о том, что его отец и брат фактически находятся в коматозном состоянии, в то время как он бодрствует и с ним всё в порядке. Грубо говоря. Ты ни с кем не разговариваешь, по крайней мере, не сегодня. — О, — Тошинори моргнул, он чувствовал себя одновременно расстроенным и обеспокоенным. — Хорошо… Я просто оставлю это… — он указал на подсолнухи в своих руках. -… и мы можем завтра снова посетить больницу, Цукаучи.       Цукаучи кивнул. — Да, похоже на план.       Тошинори прошёл мимо двух других и вошёл в больничную палату. Он тихо закрыл за собой дверь и оглядел комнату.       Айзава и Изуку лежали на соседних кроватях. Айзава был покрыт как бинтами, так и гипсами. Он был настолько неподвижен, что даже после долгого разглядывания Тошинори забеспокоился бы, что мужчина мёртв, если бы рядом с ним не тихо запищал кардиомонитор. На его тумбочке лежали мягкие игрушки, открытки и цветы. Без сомнения, от студентов, ради которых он рисковал жизнью.       Затем он посмотрел на Изуку. Изуку был не один на своей кровати. Хитоши втиснулся на двуспальную кровать. Он был поверх одеяла, в то время как Изуку лежал под ними.       Девушка-реаниматолог полностью вылечила сотрясение мозга Хитоши, как и сказал Осада. Единственный, кто не спит и чувствует себя хорошо, в то время как его семья лежит раненая.       Хитоши обхватил руками торс Изуку, его голова была под подбородком Изуку, а лицо прижато к основанию шеи Изуку. Тошинори некоторое время наблюдал за ними и отметил тот факт, что Хитоши совершенно определенно вытирал слёзы с глаз, время от времени прерывисто дыша.       Тошинори поставил подсолнух в вазу на прикроватном столике Айзавы и подошёл, чтобы сделать то же самое для Изуку.       У Изуку на тумбочке лежало несколько карточек, но не так много, как у Айзавы, чего действительно следовало ожидать.       Чем ближе он подходил к Изуку, тем больше Тошинори мог видеть. Например, каким красным было лицо Изуку, когда он задыхался от смертельной лихорадки. Тошинори остановился и осторожно протянул руку, чтобы коснуться лба Изуку. Он действительно не знал, почему ожидал чего-то иного, чем очевидное, когда почувствовал, насколько горячим был лоб Изуку.       Тошинори поставил цветок в вазу и тихо обратился к Хитоси. -Мне жаль твоих родителей. Если бы я знал, что этот человек сделал это… — Мне не нужна Ваша гребаная жалость, — Хитоси почти зашипел в своем разъяренном состоянии. — Я понимаю, что Вы Символ мира и всё такое, но я не могу этого недостаточно подчеркнуть. Мне буквально сейчас всё равно! Почему вы, взрослые, не видите, что я просто хочу, чтобы меня оставили в покое?! Мой отец и мой брат оба в больнице, а вы, ребята, все лезете мне в лицо, желая, чтобы я поговорил. Или продолжать вспоминать мою прошлую травму или выдвигать теорию о том, что у меня какое-то психическое заболевание, потому что я люблю своего брата! Просто уходите!       Честно говоря, тона и неуважения к Тошинори было достаточно, чтобы вывести его из себя. Никогда ещё никто не разговаривал с ним подобным образом, даже в своей худощавой форме он получал, по крайней мере, базовое уважение от своих учеников. Часть его чуть было не открыла рот, чтобы отругать мальчика за такое неуважение, но последнее, что ему было нужно, это чтобы они с Хитоши устроили что-то вроде скандала в больнице. — Очень хорошо, — коротко сказал Тошинори, прежде чем покинуть комнату, как его просили. Как только дверь закрылась, он посмотрел на других взрослых. Хигаши только хитро улыбнулся ему. — Ты говорил с ним, не так ли?

***

— Сотриголова?       Айзава, вздрогнув, сел, когда свет внезапно залил его затемнённую спальню. Тяжело дыша, на мгновение он испугался, что перед ним незваный гость, увидев странную крошечную фигурку в дверном проеме, пока не вспомнил, что воспитывает двоих детей.       Он устало потер глаза рукой, прежде чем его глаза привыкли, и он увидел, что смотрит на Изуку. Маленький мальчик был в комбинезоне Всемогущего, который Хизаши настоял купить ему. В его глазах стояли слёзы, когда он немного покачивался на своём месте. — Ч-что? — Айзава тяжело вдохнул и выдохнул, когда его сердце начало успокаиваться. — Мне… мне приснился страшный сон, — захныкал Изуку сквозь слёзы. — О, — Айзава моргнул. Он знал, что это возможно, просто не думал, что это произойдет так скоро. Он не может привязываться к этим маленьким мальчикам. Итак, он снова лёг в постель. — Мне жаль это слышать. Я уверен, что Хитоси был бы более чем готов утешить тебя… — Мне тоже приснился страшный сон, — раздался дрожащий голос Хитоши, и он появился в дверном проеме, одетый в комбинезон Старателя.       Айзава тяжело вздохнул, прежде чем сесть обратно, и посмотрел на двух маленьких мальчиков. У обоих мальчиков были слёзы на глазах, когда они держали друг друга за руки. — Ну… Я точно не могу помочь с этим, ребята. Снам пришёл конец… — Можем ли мы сегодня переночевать у тебя? — Изуку смело прервал Айзаву. — Ни в коем случае. Это совершенно неуместно и нелогично. Вы оба слишком взрослые, чтобы спать в моей постели.       Он полагал, что на этом все закончится. Но он забыл, какими жизнерадостными иногда могут быть дети. — Пожалуйста? — Изуку захныкал.       Айзава совершил ошибку. Он снова посмотрел на двух мальчиков. Они всё ещё дрожали там, где стояли, и держались друг за друга, как будто боялись, что другой уйдёт. Он снова вздохнул, прежде чем откинуться на подушку. — Хорошо…       Он не успел вставить больше ни слова, как оба мальчика бросились к его кровати. Изуку уютно устроился справа от Айзавы, в то время как Хитоси устроился поудобнее слева от Айзавы.       Айзава никогда не признался бы в этом вслух, но ему было на удивление комфортно. «Не привязывайся» — напомнил он себе. — Хорошо… хорошо! Это только на сегодня. Вы двое меня слышите. Вы не будете забираться в мою постель каждую ночь. Это особый случай только на один раз. Вы оба меня слышите?       Оба мальчика сонно кивнули ему. — Хорошо, а теперь давайте спать.       Айзава застонал от огромной боли, пронзившей его тело. Открыв глаза, он мог видеть только через открытую щель, которая всё ещё частично закрывала обзор. «О боже, как долго я был без сознания?» — подумал он, пытаясь повернуть шею, чтобы осмотреться, но обнаружил, что это практически невозможно.       «Гипс для всего тела. Конечно. Напомните, Ному, что это было? Это здорово меня подкосило» — его память была обрывистой, но она всё ещё присутствовала, что само по себе было хорошо. Айзава неловко поёрзал на своей кровати, чтобы сесть так, чтобы он мог оглядеть комнату в меру своих возможностей… — …Что мне теперь делать? — Хитоши действительно выглядел хуже некуда, когда расхаживал по больничной палате. В руках у него были ленты Айзавы, и он яростно мял их, продолжая расхаживать по комнате. Насколько Айзава мог видеть, у Хитоши были свои мешки под глазами. Его обычные пушистые волосы были немного менее пушистыми, поскольку они безвольно свисали до плеч и обрамляли лицо. Его глаза были обведены красными кругами — признак того, что он плакал. Словно в доказательство этого, Хитоси ладонью вытер слёзы с глаз. Он шмыгнул носом и медленно выдохнул. — Я… — Хитоши замолчал и посмотрел на Изуку. Хитоши тяжело вздохнул, прежде чем сесть на край кровати Изуку. — Я не знаю, что делать, — признался он, прежде чем закинуть ноги на край кровати и уткнуться лицом в колени, прежде чем обхватить их руками. — Я просто хочу вернуть свою причуду.       «Простите, что?» Айзава прикусил вертевшийся у него на языке вопрос. Правильно ли он расслышал? Хитоши воспользовался своей причудой? «Нет» Поразмыслив, он решил: «Я, должно быть, неправильно его расслышал». Голос Хитоси звучал приглушенно, и Айзава решил, что он, должно быть, ослышался. Для Хитоси просто не имело никакого смысла терять свою причуду. Тем не менее, он не был бы хорошим отцом, если бы не спросил. — Хитоси?       Хитоши ахнул, прежде чем вскинуть голову и посмотреть на Айзаву широко раскрытыми влажными глазами. — П-папа! Ты очнулся! — он неуверенно улыбнулся и снова вытер глаза. Айзава заметил, что область вокруг глаз Хитоши, точнее, под глазами, была воспалена из-за того, что он постоянно вытирал слёзы. — Как долго я был в отключке? — спросил Айзава, когда Хитоси быстро вскарабкался на свою кровать. — День, — Хитоши захныкал, когда внезапно, но нежно обхватил руками талию Айзавы. — Пожалуйста, не пугай меня так больше.       Если бы Айзава в тот момент контролировал свои руки, он бы погладил Хитоши по волосам. Итак, ему пришлось сделать то, в чём он был не совсем хорош. Вместо этого использовал свои слова, чтобы утешить Хитоси. — Я никуда не собираюсь в ближайшее время, — Хитоши шмыгнул носом в ответ, нежно уткнувшись лицом в гипс Айзавы. — Что случилось с твоим братом? — он решил попытаться сменить тему.       Хитоши снова шмыгнул носом, прежде чем тихо заскулить. — Не знаю, — его голос был ровным, когда он произносил это. — Он… мы думаем, кому-то удалось ударить его по голове. У него был приступ и сильное кровотечение из носа. Им удалось стабилизировать его состояние, но сейчас он спит с температурой. Я слышал, что они хотели сделать ему ванну со льдом, если к завтрашнему утру всё не пройдет.       Айзава хмыкнул. — А… температура?       Его воспоминания вернулись к пятилетнему малышу с сильной лихорадкой, которая длилась три дня. — Да… — Хитоши посмотрел на своего отца и потёр воспаленную кожу вокруг глаз. — Я… мне жаль, я знаю, что обычно я не плачу вот так, — он шмыгнул носом. — Я тебя не виню. Могу только представить, в каком стрессе ты находился последние пару дней.       Хитоши снова шмыгнул носом, прежде чем свернуться калачиком рядом с отцом на кровати, чего он не делал с тех пор, как ему исполнилось пять. Он лежал на самом краю кровати, угрожая упасть в любую секунду, продолжая обнимать Айзаву. Затем, просто так, по щелчку пальца, Айзава услышал, как дыхание Хитоси начало медленно выравниваться.       «Как долго ты не спал? — подумал Айзава, полностью обеспокоенный за своего сына. Ему хотелось контролировать свои руки, чтобы погладить Хитоси по голове, но он не мог… Вероятно, до тех пор, пока он не будет уверен, что один из них очнётся. Тем не менее, теперь Айзава винил себя. Ему так и не удалось спросить Хитоси, что он имел в виду, когда сказал, что хочет вернуть свою причуду.

***

— Привет, Шо, — Хизаши вошёл в больницу. Его длинные светлые волосы были распущены и собраны в конский хвост. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, осторожно присаживаясь на стул напротив кровати Айзавы. Он говорил тихо, чтобы не разбудить Хитоси, который всё ещё спал, свернувшись калачиком рядом с Айзавой и обняв отца. — Знаешь, я ничего особенного не чувствую, находясь в гипсе и всё такое, — Айзава также понизил голос.       Хизаши слабо вздохнул, протянув руку и запустив пальцы в волосы Хитоши. Хитоши бессознательно подался навстречу прикосновению Хизаши. — Как долго маленький слушатель был в отключке? — Час, может быть, два. Я не думаю, что он вообще спал после нападения. — Я верю в это… Я немного беспокоился о тебе после того, как всё было сказано и сделано. Я просто рад, что ты жив, — Хизаши наклонился, чтобы нежно чмокнуть Айзаву в гипс с внешней стороны, там, где должна была находиться его щека. — Осторожнее, — мягко сказал ему Айзава. — Не при мальчиках. — Они оба спят, Шо, — Хизаши вздохнул, прежде чем сесть обратно. — Кроме того, я думаю, они достаточно взрослые, чтобы знать, что у нас отношения, — прошептал он.       На этот раз вздохнул Айзава. — Я понимаю, к чему ты клонишь, но я просто не хочу рисковать, мысленно выкорчёвывая всё, что они знают.       Хизаши грустно улыбнулся. — Этим мальчикам повезло, что ты с ними. Ты полностью им предан. — Кто-то должен быть таким.       Между двумя взрослыми воцарилось приятное молчание. Затем Хизаши нервно рассмеялся. — Ладно, пришло время сорвать пластырь. Я позвонил твоей матери. Она должна быть здесь к завтрашнему дню, чтобы помочь тебе с твоими травмами и мальчикам. — Убирайся. — Шо. Я знаю, что у вас с матерью натянутые отношения. Но тебе нужна помощь. Мальчики не смогут помочь, пока они в школе… — …Забавно, что ты предположил, что я не вернусь в школу, когда меня выпишут… — …Ты не такой. — Так и есть. — Шо, тебе нужно отдохнуть. Этот Ному чуть не убил тебя. — Да, и эти ученики должны видеть, что я всё ещё хожу, даже после всего, что случилось. Поэтому, как только меня отпустят, я вернусь в класс. Позвони моей маме и скажи, чтобы она не беспокоилась… — Я не буду этого делать, Шо. — Хорошо, просто набери для меня её номер и поднеси телефон к моему уху… — Нет, Шо.       Айзава только вздохнул. — Мне не нужно, чтобы моя мать присматривала за мной или мальчиками. — Ты не можешь просто смирить свою гордость на неделю и позволить своей маме помочь позаботиться о тебе? — Нет. -… Очень жаль, — Хизаши неловко рассмеялся, откидываясь на спинку стула. — Кроме того, она волнуется, Шота, почему бы и нет? И, насколько я понял, она хочет тебя видеть.       Долгий и усталый вздох слетел с губ Айзавы, но он больше ничего не сказал по этому поводу, кроме: — Я слишком устал, чтобы разбираться с этим прямо сейчас. — …Отдохни немного, твоя мама скоро придёт, — Хизаши встал и поцеловал Айзаву в макушку, ну, в макушку его гипса, но чувство было налицо.

***

— Папа? — маленький Изуку просунул голову в кабинет отца. Айзава что-то печатал на своем компьютере и остановился, как только Изуку заговорил. — Почему ты не спишь? Тебе давно пора спать, — спросил Айзава, одновременно подзывая Изуку пальцем в свой кабинет. Изуку вошёл и сразу же забрался Айзаве на колени. Айзава был нежен, когда положил руку на поясницу Изуку, чтобы тот не упал. — Хитоши расстроен из-за меня, — пробормотал Изуку, а затем положил голову на грудь Айзавы. Айзава что-то промычал в знак согласия и немного подвинулся, продолжая печатать на своем компьютере. Затем он сильнее прижал Изуку к своей груди и положил подбородок на макушку головы Изуку, чтобы тот мог печатать обеими руками. — Ты хочешь поговорить об этом? /спросил Айзава через минуту. — М-м-м… Думаю, я по ошибке воспользовался причудой Хитоши, и это причиняет боль. На самом деле, это очень больно. Моему телу одновременно жарко и холодно, голова болит, а из носа пошла кровь. Теперь у Хитоси нет причуды! — Ну, почему бы тебе не сохранить причуду Хитоши. Видишь ли, Изуку, ты можешь перенять причуды нового поколения, и причуда Хитоши кажется тебе идеальной стартовой причудой. В конце концов, твое тело приспособится к недостатку. — Это неправильно, папочка. Это причуда Хитоши, и она нужна ему, чтобы защитить меня, помнишь? — признался Изуку, уткнувшись носом в рубашку Айзавы. Пахло приятно. Как его одеколон. Несмотря на то, что он был рядом со своим отцом, его тело всё ещё дрожало от лихорадки, охватившей его тело. — Очень хорошо, если ты так это видишь. Тогда просто верни это. — Я не знаю как. — Мы это обсуждали. Ты знаешь как, — Айзава посмотрел на своего сына сверху вниз, прежде чем заправить один из своих локонов за ухо. Это было странно. Ещё более странно, когда Айзава взял его на руки и уткнулся носом в нос Изуку. — Но я не могу винить тебя. Ты всего лишь карапуз». — Папа никогда не бывает таким нежным. — Теперь, чтобы вернуть Хитоши его причуду, ты должен подумать об этом. Представь в своем воображении, что у тебя есть причуда и ты возвращаешь её ему. Хорошо? Ты можешь сделать это для меня?       Изуку нахмурился, и его волосы упали на лицо, пока он думал об этом. Он ясно видел это в своем сознании. Маленький шарик света в его голове. Чем больше он это представлял, тем сильнее болела голова. Ему казалось, что голова вот-вот взорвётся, а мозг глухо стучал. Красный туман клубился вокруг его тела, пока он все больше и больше думал об этой причуде.       Он думал о Хитоси и о том, что причуда принадлежала ему. Красный цвет продолжал мерцать по его телу, когда Изуку закрыл глаза и подумал о том, чтобы вернуть причуду Хитоси. Он мысленно наблюдал, как это чувство передается из его тела в тело Хитоши.       Затем он посмотрел на Айзаву. Только он больше не сидел на коленях Айзавы. Изуку увидел густые вьющиеся белые волосы и красные глаза… — …Оно исчезло! — Изуку, вздрогнув, проснулся и тут же сел в своей кровати. Он в бешенстве схватился за голову. Давление, которое он чувствовал раньше, теперь мгновенно исчезло, головная боль практически испарилась из его сознания. Всё, что осталось, это его жар. Изуку тяжело вдыхал и выдыхал. Ему показалось, что из него на несколько секунд вышибло дух, пока он восстанавливал дыхание.       Изуку с трудом сглотнул, осматривая комнату, в которой находился. Он был в больничной палате вместе со своим отцом и братом. Он посмотрел в окно, чтобы определить время суток, и увидел, что уже ночь. Его отец, казалось, спал и был полностью в гипсе. — Надеюсь, с папочкой всё в порядке, — папочка. Не папа. Изуку отрицательно покачал головой. Он никогда никогда не называл Айзаву «папочкой». — Зучан? — через секунду Хитоши оказался у него перед носом. Боже, он выглядел ужасно. Изуку улыбнулся своему брату. — Хичан! Я так счастлив…       Изуку почувствовал замешательство, когда его тело внезапно обмякло, когда он посмотрел на своего брата. «Это… это промывание мозгов Хитоши? Почему я всё ещё в сознании? Что ты делаешь, Хичан?       Хитоси трясло, и казалось, что он собирается протянуть руку, чтобы коснуться плеч Изуку, но он остановил себя от этого. Он опустил голову и сжал кулаки по бокам. Затем он поднял взгляд на Изуку, и Изуку увидел, что в его глазах стояли слезы. — Хичан? — Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу, Изуку. Мне нужно, чтобы ты забыл…