RAYE — Escapism. feat. 070 Shake
Чёрт бы побрал Чимина, которому на пьяную голову пришла, как этот недоумок посчитал, просто блистательная идея, которая в полной мере заставит Чонгука поверить в себя и отбросить чувство смущения. Его целью было не только вдоволь насладиться своим триумфом и упиваться своим положением победителя и хёна, ведь Чон не сможет ни отказаться, ни воспротивиться, а также слегка сбить спесь уныния младшего, имея лишь добрые намерения. Чёрт бы побрал его неумение принимать поражение и страх казаться трусом в глазах своих старших, которые смеялись над его покрасневшим лицом. Они уж точно не стали бы насильно выполнять действие, загаданное Паком, но Чонгук был принципиален. Он с достоинством признаёт свой проигрыш и сделает то, что нужно, ведь иначе его эго пострадает хуже, чем есть на данный момент. Чёрт бы побрал Адама, что оставил на его сердце кровоточащую рану размером со Вселенную, заставляя чувствовать Чонгука паршивее, чем думал мог быть раненым любовью. Односторонней, какой она оказалась на самом деле, разбила его розовые очки спустя два года «счастливых отношений», в которых всё было прекрасно, но это был лишь спектакль одного актёра, ушедшего от него, забрав с собой не только то крошечное тепло, но и значительную сумму денег, которую они, вроде как, копили для их совместного будущего. Чонгук не обеднел, но ахуел от произошедшего, и ему бы впору испытывать лютую ненависть к своему бывшему возлюбленному, оказавшемуся мало того наёбщиком с большой буквы, так ещё и редкостным мудаком, но влюблённое сердце могло лишь тихо тосковать и так же тихо понимать, что ничего не стоило его боли. Видя, как младший растворяется в человеке, однажды обжёгшийся любовью Чон Хосок попросил его быть осторожным и не дать тому, что между ними развивалось слишком быстро, не отдавать всего себя своему объекту обожания, пока не будет уверен в нём на все сто процентов. Но Чонгук слишком влюблён, и это было взаимно. Он был счастлив, и едва ли мог уже тогда воспринимать эти слова всерьёз. Он знаменитый айдол, у него свой близкий круг общения из прекрасных людей и любимый человек. А после, случилось то, что больше не могло оставить близких в стороне. Менеджер приехала в квартиру Чона для обсуждения его физического и ментального здоровья, а также его парня, что не даёт ему работать и коммуницировать с другими людьми, но ещё не дойдя до двери, при выходе из лифта, почувствовала сильную тревогу. В ту ночь Чонгук оказался на грани жизни и смерти от передозировки наркотиков, а Расон в шаге от тюремной камеры за попытку убийства Адама Коста. Менеджер и хёны позаботились о невозможности прессы или репортёров-любителей, что желали нажиться на беде человека с большой популярностью, подкопать под него, чтобы достать более интересные детали нахождения айдола в стенах реабилитационного центра. Шум быстро поутих, все уже и думать забыли о «причине» его временного ментального крушения, но не сам Чонгук. Чимин-хён говорил, что ощущение «бабочек в животе», бросающего то в жар, то в холод состояния и дрожь в коленях, больше похоже на признак страха, ведь твоё сознание воспринимает данного человека как объект опасности, и Чонгук сожалеет, что не знал этого раньше. Рядом со своим человеком он испытает лишь покой и комфорт. Поэтому он играл в эти сраные игры «Правда или действие» и так безбожно продул, потому что отказывался отвечать на вопрос, хотя обычно на пьяную голову он рассказывал абсолютно всё что нужно и нет, но даже доброе количество джина с тоником, виски и текилы не сработали. Как его ещё не вывернуло наизнанку от такого количества влитого спиртного, что он поглощал на протяжении четырёх часов, остаётся тайной, которая кружит ему голову в блаженном лёгком тумане. Вернуться было так прекрасно, что смелость овладела всем его телом, с которым он направился в туалет клуба, чтобы выполнить действие, загаданное ему Чимином. Мирясь и отдаваясь необычным ощущениям при растяжении, Чонгук фантазирует о том, каково это насаживаться на настоящий тёплый член, чем на игрушку, которую Чимин купил перед приходом в клуб. Стимуляция вибратором действовала на него как глоток забытого блаженства, заставляя сжать пальцы в кулаки и прикусить костяшки, чтобы не дать слабым стонам сорваться с губ. Ноги подрагивали, а мышцы входа сжимались, стискивая вибрирующее устройство, благо на малой мощности, но о том, чтобы сидеть на месте ровно, и речи быть не может. — Ну что? — ухмыльнулся Юнги, приобнимая довольного Чимина за плечи, когда Чонгук вернулся за столик, — Как ощущения? — Как будто вибратор в заднице, — со смешком ответил младший и смущённо рассмеялся, зажмуриваясь от одобряющих окликов старших, — Даже непривычно столько времени спустя. Чтоб тебя, Чимин-хён. — Ты мне ещё спасибо скажешь, — уверенно заявил Пак и приподнял свой стакан с ромом размером с глоток, что плескался на самом дне, — Пусть эта штучка направит тебя на более достойный член, чем у тебя был до. — Чтоб Коста в аду горел за твоё сердце. Старшие дружно поднимают свои бокалы вверх, еле слышно чокаются и, отсалютовав, залпом осушают. Сокджин протянул Чонгуку лимон, чтобы он прикусил его после глотка текилы, а Намджун ободряюще похлопывает его по плечу, следя, чтобы младший не перебрал, и Чон был рад тому, что они заботились о нём. И он согласен с ними о раненых чувствах. Теперь, он больше не хочет чувствовать что-либо в подобном ключе. Его устраивает спокойная, вольная жизнь, где им не будут управлять и вертеть как вздумается, винить во всём, что даже его не касается, наказывать за то, в чём не виноват. Где выбор будет предоставлен только ему и никому другому. И поэтому он садится в вызванное такси с включённым вибратором в заднице, что этой ночью технически повторно лишилась девственности после вечеринки в честь дня рождения Юнги-хёна. Чонгук задумался при выходе, не стоит ли ему уже вынуть игрушку, но ему вдруг захотелось испытать себя, постараться побороть свою стеснительность, расширить свои границы. Чонгук заполучил права на контроль собственной жизни в свои руки и он не только вернулся к своим старшим, что были этому очень рады и помогали ему вновь ощутить все краски жизни, но и стал ходить на приём к психологу.doja cat & rihanna — streets x needed me
Вкус свободы оказался сладок и придал сил, и смелости, с которой он теперь ёрзал на кожаном заднем сиденье. Стимуляция вибратора и то, как стенки плотно окольцовывали его, кружило голову. Он и не знал, как же это оказывается приятно — быть насаженным по собственной воле. — Всё хорошо? Водитель мельком глянул на него через зеркало заднего вида, сворачивая направо, и это уверенное движение руки, крутящий руль автомобиля, было настолько соблазнительным для Чонгука, что он сильнее сжал пальцы в кулаки. — Хорошо, — пытаясь ответить ровным голосом, Чон тихо выдохнул, но заметив, как длинные пальцы сжали ободок руля снизу, не соображая своей пьяной головой, добавил: — Но вы могли бы сделать всё ещё лучше. — Простите? Чон хотел, чтобы его кто-нибудь заткнул и желательно поцелуем, жарким, глубоким, чтобы дух захватывало, а мышцы сильнее сжались вокруг всё ещё работающего вибратора. И желательно, чтобы этот поцелуй подарил именно этот незнакомец с изумительным изгибом губ, растянутых в усмешке. Но, что странно, Чонгук испытывает странное смущение, смотря в светлые карие глаза, испытывающе глядящие на него, отчего слова остаются на самом кончике языка. Языка, которым он так хочет провести по чужим бледным губам. — Чем я могу тебе помочь, красавец? Чонгука уносит. Он закатывает глаза и вцепившись одной рукой в обивку сиденья, а другой за ручку дверцы, ёрзает сильнее, и, должно быть, заметнее, ведь цвет глаз наблюдающего темнеет, а голос — понижается. Машина подскакивает при проезде по кочке и его душа чуть не покидает тело, когда игрушка задевает простату, что едва искры не сыпятся из глаз. Он приоткрывает рот, рвано вздыхая, заламывая брови, пытаясь держать себя в руках. Чонгук перестаёт соображать настолько, что готов простонать в чужой машине рядом с незнакомым таксистом, с которым в тесном пространстве от силы пару минут, но наваждение медленно обвивает его тело. — Ну же, скажи мне. Порождая желание оказаться под влиянием чарующего голоса, чей обладатель соблазняет его венами на предплечьях и тыльной стороне ладоней, своим странным, но не менее устраивающим Гука, ответом. Порождая желание быть ведомым. Быть желанным. — Позволь мне удовлетворить себя, иначе я не выдержу, — вязкая слюна скатывается по его горлу при гулком глотке, что не оставило без внимания слух водителя, крепко сжавшего руль, — Я доплачу за.... предоставленные неудобства....- промолчал, намекая, что не знает его имени. — Ох, красавец, — выдохнул таксист с ухмылкой, наблюдая за румянцем смущения на лице привлекательного парня, закусывающим губу, — Я буду только рад таким неудобствам. Зови меня Тэхёном. Аллилуйя. Рваный вздох, уже более громкий, срывается с губ Чонгука, когда он, расстегнув джинсы и чуть спустив бельё, обхватывает член, двигая по нему пару раз. Голова идёт кругом, а прожигающий взгляд незнакомца тешит его самолюбие, дразнит пьяный разум, подкидывая дров в костёр его смелости. Смущение уходит на второй план, уступая место раскрепощённости. — И часто…чёрт…ты разрешаешь подобное? — Ты единственный, — ответили ему спереди тембром ниже, чем был, и Чон активнее двигает и рукой, и задницей по сиденью, сгорая от возбуждения. По телу бегут мурашки от приказного тона, — Смотри на меня. Чонгук с трудом поднимает веки и сталкивается с горящим взглядом парня. — Хороший мальчик. Мать твою, убейте его. — Смотри на меня, пока ублажаешь себя, — его хотят довести до белого каления, распаляя словами, — Не сдерживайся, будь громким, красавец. Смущению здесь не место. Выдержка Чона находится на опасной грани, ему бы стоило прекратить весь этот спектакль, подумать о том, какими заголовками будут пестрить все газеты, журналы, новостные сводки о его выходке, но слишком поздно. Чонгук хочет получить удовольствие. Чонгук хочет получить удовольствие под контролем незнакомца. Чонгук хочет его. И он слушается. Перестаёт сглатывать стоны, что рвутся из его горла отчаянным и блаженным звуком, заполняя салон. Водитель тяжело выдыхает, сжимает крепче руль, на миг прикрыв глаза. Язык пробегает по нижней губе, а пожар желания сжигает все его рамки сдержанности, которые он убрал и у Чонгука. Член стоит под брюками, упираясь в молнию, и он дёргает ремень, будто это может облегчить его дискомфорт, но сейчас это было не самым главным. А славный мальчик на заднем сиденье, закатывающий глаза и удовлетворяющий себя под строгий голос его команд, выглядит как картина на все деньги мира. Как чёртово искусство, которое вызывает в нём ярое восхищение и вожделение, которое хочется присвоить себе и стать единственным его ценителем. Его зрителем. — Разведи ноги шире, красавец, — Тэхён сам едва сдерживается от того, чтобы не остановиться на ближайшей парковке и не стянуть своими руками эти чёртовы джинсы, облегающие крепкие бёдра, которые приковали его взгляд с самого начала, — Расстегни пару пуговиц рубашки, покажи мне себя. Мышцы ануса трепещут, сильнее сжимаясь вокруг устройства, доставляя удовольствие каждой клеточке тела вкупе с подначивающими словами привлекательного таксиста, приказы которого он с тихим скулежом выполняет, послушно приподнимая бёдра, стягивая джинсы ещё ниже. Тяжело вздымающаяся грудь оголяется, обнажённая не на три пуговицы, а на шесть, открывая вид на верхние кубики пресса. Рука на его члене двигается в свою угоду, а горячий взгляд, отображающийся в зеркале заднего вида, только заставляет дразнить. — Тебе хорошо видно? — ухмыляется, замечая, как вздулись вены на чужих предплечьях от напряжения, — Нравится, что видишь? — Я в восторге, — хрипит, голос сел, возбуждает, — Прижмись попкой к сиденью, сожми руку сильнее и двигай быстрее. Ещё быстрее, красавец. Тело Чонгука горит синим пламенем под пытливым, внимательным взором тёмных карих глаз, и он совсем не прочь осыпаться прахом у его ног. — Вот так, умница. Его ног, которые он мог бы оседлать, пока самые красивые руки, которые он когда-либо видел, жадно мяли его ягодицы, тихо, томно простонав ему в шею. — Пожалуйста, — вымолвил он, чувствуя, как горячий пот бежит по его спине и вискам от ощущения слегка задевающего простату движение вибратора, а фантазия подкидывает новые кадры, где чужой член точно был бы к ней прижат так, что Чонгук взорвался бы на тысячу кусков, — Пожалуйста… Тэхён готов поклясться, что ещё никогда не слышал столь соблазнительного голоса, стонущего в мольбе, просящего доставить удовольствие, которое хотят получить именно от него. Всё его нутро порывается взять его немедля, прогнуть под или посадить на себя, потому что такие звуки игнорировать невозможно. Но до прибытия на нужный адрес осталось совсем ничего, поэтому немного поиграть не помешает. — Что ты просишь, красавец? — Ким смотрит на то, как Чонгук пытается продолжать держать зрительный контакт, всхлип срывается с его губ, и он зажмуривается, приоткрыв рот, — Я сказал, смотреть на меня. Чон тихо воет от приказного тона. Его ноги подрагивают, а вибратор будто набрал обороты, задевая простату уже сильнее и чаще, чем было до. А может Чонгук просто тает и тонет в возбуждении глубже от обращения таксиста, неизвестно, но понятно одно — он так близок к тому, чтобы кончить. Кончить ради него. — Хороший мальчик, — хвалит Тэхён, когда парень всё же поднимает на него глаза, и водит по своему члену сквозь ткань брюк вверх - вниз, — Ты хочешь кончить, не так ли? Видел бы ты как выглядишь со стороны со спущенными джинсами, потираясь о сиденье и полуобнажённый, надрачивая свой член по моей команде. Чёрт возьми, ты так хорош. Чонгук находится в опасной близости от того, чтобы потерять сознание. Игра соблазнительного голоса с его возбуждением, чужим контролем над его изнывающим телом ещё никогда не была так восхитительна. — Я уже так…так… Влажная ладонь остервенело двигается по члену, иногда потирая уретру и размазывая выделяющийся предэякулят. Мышцы руки и ануса напрягаются, заставляя тело застыть в предоргазменном состоянии, ведь всего пару движений и…The Hills x Pillowtalk
— Нельзя. — Пожалуйста, Тэхён, — произнёс его имя, как спусковой крючок, поражая Кима в самое сердце и пах, — Тэхён, совсем немного, мне надо…надо совсем… Слёзы застилают глаза Чонгука от удовольствия, которое ему запрещают получить. Он держит член у основания, не смея ослушаться и жалобно смотрит на Тэхёна, который сворачивает направо, оказываясь у знакомого двора. Но умолять и страдать в долгом ожидании на разрешение не пришлось, потому что едва припарковавшись, Ким запирает двери и откинув своё сиденье, поворачивается к Чонгуку, подползает, чтобы добить его со словами: — Сперва ты кончишь мне в рот. Воздух застрял в горле Чона, когда Тэхён накрыл губами пульсирующую красную головку его члена, а лёгкие и вовсе сжались, стоило горячим рукам парня оказаться на его бёдрах, сжимая до красных отметин, играясь языком с уретрой. Сказать, что он не ожидал, это заткнуться на всю оставшуюся жизнь, ведь думал, что делать минет ему, а не он кому-то, совсем не приносит удовольствия партнёру. Чонгук был готов умереть на месте, откинув голову на спинку, сжимая кулаки, пока жар и теснота чужого рта уничтожали в нём человека, медленно, миллиметр за миллиметром. — Что такое, красавец? — пускающий мурашки по спине томный голос заставляет его с трудом открыть глаза, — Тебе не нравится? — Я, блять, сейчас с ума сойду от удовольствия, но… — он замялся, весь красный, горячий, мокрый, с жужжащим в заднице вибратором на грани оргазма от оральных ласк, но такой стеснительный озвучить свои мысли, — Разве тебе не… это ведь неприятно…ты не должен… Тэхён недоумевающе хмурится, облизывает губы с остатками смазки чужого члена, и смотря прямо в глаза спросил: — Почему это я не должен? Мне нравишься ты, твой член, что не так? Закусив губу, Чон сокрушённо вздыхает от не прекращающейся стимуляции вибратора, считая ситуацию абсурдной: как можно разговаривать в шаге от экстаза? — Потому что это противно для тебя, — выдыхает он, и ему кажется, что лицо горит сильнее, чем всё его тело, чем головка члена, из которой продолжает сочиться смазка, подрагивая, — Тебе не может приносить удовольствия делать минет другому парню. Это должен делать я. — Нет, красавец, — уверенно ответил Ким, поглаживая чужое голое бедро без какого либо пошлого контекста, — Оральные ласки - это добровольное желание доставить удовольствие партнёру, как и любое сексуальное действие. Ты не должен делать того, чего не хочешь, но твой партнёр не испытывает никакой брезгливости, если хочет ублажить тебя, понял? Чонгук разрывается в сомнений и возбуждении, но доверяет ясным карим глазам, что смотрят на него с искоркой, отчего дыхание снова замирает. — Понял. — молвит он. — Отлично, а теперь скажи мне, можно ли тебе отсосать, потому что я дико этого хочу, — рука, гладившая бедро пару секундами ранее, поползла выше, к паху, а кончики длинных пальцев задевают ягодицы, чуть подрагивающие от вибратора, — Помни, ты можешь отказаться. Он хотел себе свободу действий? Он её получит. Ему дают выбор, его хотят. Чонгук отодвигает в сторону стеснение и, сглотнув вязкую слюну, послал к чертям собачьим свои рамки, пьяно улыбаясь. — Соси. Словно сдерживаемый цепями и наконец ощутив свободу, Тэхён облегчённо выдыхает и с упоением осыпает чужой член горячими поцелуями. Сладкие стоны заполняют пространство, заливаясь в его уши, как пленительная мелодия, и он идёт у неё на поводу, обводя каждую венку, накрывает языком головку совсем ненадолго, чтобы в следующий момент насадиться до оглушающего вскрика сверху. Грудь распирает от частого дыхания, а с губ срываются нескончаемые стоны. Ладони тянутся к чужой голове с желанием контролировать, но возвращаются на место в неуверенности его позволительности, только Ким заметил этот порыв. — Давай, красавец, управляй мной, — он положил правую ладонь на свою, призывая сделать то, что Чонгуку хотелось, — Трахай мой рот так, чтобы мой голос охрип. Сделай это, я разрешаю. Чон теряет тормоза. Не может поверить своему счастью. Когда горячий рот его любовника снова сжимает его в своей тесноте, Чонгук, закусив губу, зарывается пальцами в мягкие волосы, получая за это одобряющее мычание, которое заставляет его бёдра метнуться вверх. Его рука несмело толкает чужую голову вниз, ощущая, как удовольствие медленными, но мощными накатами грозится окутать его тело. Наблюдая за тем, как опухшие губы его любовника растягиваются вокруг члена, как слюна, смешанная со смазкой, стекает по плоти, разнося по всему салону пошлые звуки, он уже увереннее давит на макушку. Головка задевает горло, вынося из мозга Чонгука все связные мысли, адекватность, сдержанность. Его бёдра двигаются навстречу ко рту с жадностью без проблем поглощающему его член почти до основания, пальцы сильнее сжимают светлые волосы. — Блять, да-а-а..... Довольный стон посылает вибрацию по его возбуждению, подталкивающее двигать чужую голову сильнее, чтобы испытать головокружительное блаженство, которое находится так близко, когда Тэхён втягивает щёки, не сбавляя темпа. — Тэхён! Дьявол, Тэхён! Чонгук поверил в Бога, чёрта, в судьбу, карму, инопланетян и Санту Клауса, а иначе невозможно было объяснить столь потрясающее стечение обстоятельств, где жгучий красавчик с идеальными длинными пальцами, сжимающими его бёдра, с упоением до самого основания проглатывает его орган и даже не давится, доводя до крайней точки сумасшествия от удовольствия, когда несколько раз сглатывает. Убейте его сейчас, пока он ещё может чувствовать, потому что может сказать, что лучше, чем есть сейчас, ему точно не будет. Вибратор работал в одной команде с Тэхёном, помогая ему довести Чонгука до грани безумия, где он с остервенением поднимает бёдра, вгоняя член так глубоко, как только может, пока Ким перебирает в своей ладони его мошонку. Он осторожно сжимает, слегка оттягивая, вызывая шквал громких стонов и решая, что мучения достаточно, двигает головой быстрее, плотнее сжимая губы. Челюсть ныла от таких долгих ласк над размером, который его всегда восхищал. И несмотря на затёкшие ноги, першение в горле и уставшие руки, он не собирался останавливаться, пока не достигнет своей цели — поднять Чонгука на вершину экстаза. — Тэхён, я сейчас… — чувствуя, подступающие волны оргазма внизу живота, Чон спешит отдалить своего любовника от себя, но тот лишь протестующе мычит, продолжая своё дело, только уже кончиками пальцев надавливая на краешек вибратора, отчего ему ничего не остаётся, кроме как прижать голову парня к себе, — Твою мать, Тэхён! Агония удовольствия, казалось, длилась вечность, высасывая из него всю душу, как Дементор, всё его наслаждение до последней капли, которая была проглочена уставшим, тяжело дышащим Кимом. Он поднял голову, тряхнул волосами и, сыто облизнувшись, совершенно самодовольно улыбнулся Чону, который поддаётся неизвестному порыву и тянет его на себя, впиваясь в опухшие губы с привкусом прекрасного и страсти. Тэхён отвечает сразу, рьяно двигая губами и не отрываясь от поцелуя, помогает своему любовнику стянуть джинсы с ног вместе с обувью и рубашку. Он вылизывает его рот с особой жадностью, ловя томные вздохи, стоит только прикусить нижнюю губу.Rihanna — S&M Remix (Audio) ft. Britney Spears
Дрожащие шустрые пальцы Чона c завидной скоростью справляются с замком брюк своего любовника, который лишь дразняще улыбается сквозь поцелуй. Страсть кипит между ними, подстёгивая сгореть дотла вместе, и они считают эту идею чертовски привлекательной. Назад пути нет, но он Чонгуку и не нужен. Ему нужен Тэхён и то, как он любит его тело. — Выпрями переднее сиденье и спусти брюки с бельём, — вдруг приказал он, и Ким улыбаясь, приподнял брови, — Мне кажется, что я умру, если не оседлаю тебя сегодня. — Как скажешь, красавец. Тэхён послушно вернул водительское сиденье в исходное положение, оставаясь сидеть на заднем, и спустил брюки с бельём до колен, позволяя Чону усесться на свои бёдра. Ким рвано вздыхает, пока его любовник, зарывшись пальцами в его волосы на затылке, крепко сжимает их, прислонившись к его лбу своим, прижался голыми ногами к нему теснее. Ощущения кожи к коже были сногсшибательными, подталкивая испытать все чувства безудержного секса. Жадно сжимая ладонями ягодицы Чонгука, Тэхён утыкается носом ему в шею, вдыхает запах его кожи, слизывая дорожки пота, отчего Чон двигает бёдрами вперёд-назад, не сдерживая молящих стонов. — Ты пахнешь сексом, — промурлыкал таксист хриплым голосом, и его любовник, облизнув сухие губы, поднял голову верх, открывая больше кожи под самозабвенные ласки, — Ты пахнешь совершенством. Воплощением моих мечтаний. Все внутренние органы сжимаются до уровня крошечных комочков — настолько для Чонгука момент чувствовался интимным и горячим одновременно. Им восхищались, видели в нём центр своего желания, и мысль сделать сегодняшний вечер для Тэхёна незабываемым, ведёт им. — Так возьми меня, — шепчет он на ухо, чувствуя, как пальцы его любовника разводят в стороны его половинки, кончиками задевая всё ещё работающий вибратор, — Трахай меня так, как тебе угодно. Сделай это, я разрешаю. Дьявольская улыбка растягивается на его губах, и Тэхён смотрит на неё заворожённо, а после ему в глаза и отвечает тем же. Смена подчиняющегося на контролирующего происходит быстро, но они отдаются ей несомненно беспрепятственно, с жаром, особенно, когда Тэхён вытаскивает из Чонгука вибратор и, нажав на кнопку, откидывает в сторону. Придерживая своего любовника за поясницу, он тянется к органайзеру и достаёт оттуда бутылёк со смазкой, но не спешит наносить её на вход парня, а сжимает между ладоней, пока Чонгук терзает его губы. Опухшие, искусанные до опасной красноты и с зудящей болью встречаются с не менее измученными от крепких поцелуев губами, которые чередуются с укусами, что срывают из груди Чона мычания. Он расстёгивает все пуговицы на чужой рубашке, проводя ладонями по тяжело вздымающейся груди, ощущая, как бегут под пальцами мурашки, когда он задевает соски. — Почему ты ещё не… Слова Чонгука обрываются стоном, когда скользкие пальцы его любовника нежно размазывают смазку вокруг его сжавшихся мышц, а после, осторожно проскальзывают внутрь двумя, не встречая сопротивления. И до него дошло, что Тэхён бездействовал пару минут потому что грел бутылёк в своих руках, чтобы холод смазки не доставил ему дискомфорт. Адам такого не делал. От этого заботливого жеста его одолело смущение, он поцеловал Тэхёна в кончик носа, нежно проведя ладонями по мокрой шее, пока робкое чувство не покинуло его, когда длинные пальцы не нащупали его простату. — Вот так, красавец, — горячо шепчет в губы своего любовника Тэхён, который не прекращает стонать и встречает каждый толчок своих пальцев движением бёдер, — Ты так хорош, так сильно хочешь меня. Могу ли я тебя укусить? — Д-да, можно. Тэхён дышит загнанно и тяжело припадая губами к крепкой шее, на вкус напоминающий грех и его любимую вишню, которая так и манит оставить на себе метки, отчего он себя совсем не сдерживает. Сильные укусы, доставляющие не только удовольствие, но и лёгкую боль, кружат голову Чонгука, заставляя прижать своего любовника к себе ещё теснее. Он уверен, что от этих укусов следы проходить будут очень долго, но ощущения однозначно останутся с ним на всю жизнь. Метками усыпаны обе стороны его шеи, словно ожерелье, но Тэхён не собирается останавливаться, а Чонгук — и подавно, позволяя распространить их и на его голые плечи и ключицы. Никогда ещё Чон не испытывал крышесносных ощущений в интимном плане, и от этого в нём пробудилось желание оставить Кима себе. Его ноги стали мелко дрожать от уверенной и умелой стимуляции простаты длинными пальцами его любовника, и он прошептал, вымученно, с мольбой: — Трахни меня уже. Оторвавшись от сладкой кожи Чонгука, Тэхён легко чмокнул истерзанные губы и, помогая приподняться, опустил его на свой член, медленно, ожидая, пока мышцы ануса смогут привыкнуть к нему. — Дьявол, — выдохнул Чон, ошеломлённый невообразимым ощущением наполненности, такой забытой, что слёзы на глазах застилают взор, — Блять… — Ты отлично меня принял, красавец, — сыпал похвалой Тэхён, оглаживая пальцами ягодицы, на которых остался отпечаток его ладоней, — Посмотри на меня. Чонгук быстро проморгался, пуская слёзы по щекам, которые были заботливо выцелованы с его кожи нежными поцелуями. В груди разлилось тепло, но уже иное. — Ты сказал, что я могу трахать тебя, как захочу, — спокойно проговорил Ким, хотя его сердце билось как бешенное, ведь на его слова мышцы Чонгука сжались, — Могу ли я связать тебе руки? — Да, можешь, — тут же ответил его любовник, не чувствуя никакой опасности от ограничений в движениях, — Управляй мной, Тэхён. Ким в знак благодарности целует его в подбородок и, достав из органайзера свой галстук, заводит руки Чонгука ему за спину, и, согнув их в локтях так, чтобы обе ладони обхватывали предплечья друг друга, связывает крепко, но не больно. — Умница, красавец, — шепчет Ким, уткнувшемуся ему в шею Чону, который лениво водит губами по его коже, пряча лицо от смущения накатившего на него жара, — Ты прекрасен, такой послушный, такой желанный. Его бёдра двигаются медленно, словно пробуют на вкус ответную реакцию чужих, которые вторят ему. Одна его ладонь ложится на талию Чонгука, а другая зарывается в его волосы позади уха, отрывая от своей шеи и крепко целует, начиная двигаться уже сильнее. Салон заполняется звуками обоюдной страсти и его отдачи. Стёкла покрываются серой пеленой, скрывающая их от чужих глаз. А во взгляде друг на друга не скрыто восхищение и всепоглощающее желание. Болезненные укусы и рваные движения бёдер любовника, которые Чонгук принимает громкими стонами и дрожащими ногами, приводят Тэхёна в восторг. Настолько прекрасного в своей покорности под его властью человека, который мог бы сравниться с Чоном, он ещё не встречал. Ким вгоняет в него свой член остервенело, желая сорвать с его губ не только стоны, но и скулёж, мольбу, крики, которые для него будут лучшей наградой за свои старания. Он готов выжать из себя все силы, чтобы Чонгук кончил так, как никогда не кончал. Тэхён упирается ногами в пол, чуть шире разводя их, и слегка оттолкнув от себя Чонгука, заставляя его откинуться лопатками на спинку переднего сидения, крепко хватается за его связанные руки и тянет к себе, двигая своими бёдрами ему навстречу. По телу его любовника бежит пот, по груди скатываются капельки, которые он слизывает, как если бы он слизывал белое вино, которое очень любит, слушая громкие крики, говорящие о неземном удовольствии. Чонгуку кажется, что он умрёт в течениe нескольких секунд от того, как страсть и наслаждение заполняют его до самых краёв его выдержки, как горячий член беспощадно бьётся об его простату вызывая крики, слёзы на его глазах. Дыхание разрывает грудную клетку, мышцы ног дрожат, а связанные руки ноют, но он даже не думает попросить остановиться, а только сквозь начинающиеся рыдания молит быть ещё сильнее. И Тэхён ему не отказывает, трахая его так, как ему хотелось, так, как ему было позволено. Красные отметины его ладоней расцветают на коже его любовника становясь ещё ярче, количество укусов и засосов, превращающихся в кровоподтёки, увеличивается. А шёпот Тэхёна, восхваляющий его тело и послушание, доводит до крайностей. И Чонгук не выдерживает. Кончает себе на живот и грудь, пару капель оказываются на его подбородке, а ведь он даже не коснулся себя. Горячий язык его любовника слизывает эти капли, совершенно не брезгуя. Вдруг, его тянут вперёд, заставляя упасть в объятия, где прижимают к плечу, зарывшись в его волосы на затылке, а другой рукой обнимая за поясницу. Крики удовольствия и боли от сверхстимуляции срываются с губ Чона, сводящие Тэхёна с ума, который остервенело вбивается в податливое тело, гонясь уже за своим удовольствием сквозь сжавшиеся мышцы. Последнее, что помнит Чон, до того, как теряет сознание, так это ощущение горячей жидкости, что обжигала кожу его ягодиц. Неизвестно, сколько прошло с тех пор времени, но Чонгук очнулся, когда слабый свет восходящего солнца стучался в окно машины нежными лучами. Он пошевелился, едва раскрыв глаза, и тут же зашипел от лёгкой боли в пояснице и похмелья. С трудом поднимая ноющие руки, трёт веки, пытаясь вспомнить кто он, где он и почему всё тело так сладко болит, но на всё отвечает голос, который вызывает улыбку и возвращает память: — С добрым утром, красавец.