Всю бессмертную жизнь.

      Ночь. Чересчур тёмная и холодная, но такая тихая и приятная. И в то время, когда люди ложатся спать, в подземном городе «жизнь» только начинается. Это время нечести, время демонов. Вот и небожитель, перевоплотившийся в обычного смертного, скрывший божественную Ци и накинувший глубоко-черную мантию, не то чтобы сильно выделялся на фоне остальных. Но в то время, когда остальные искали, как попасть в Призрачный Город, он направлялся в храм.       Тот факт, что он шёл туда именно в такое время, наводил на мысли об осквернении святыни. Пусть одежда полностью сливалась с темнотой, бледное лицо всë же виднелось из-под капюшона. Стоит ему встретить хоть одного свидетеля и все обвинения повесят на него, поэтому двигаться он старался как можно быстрее.       Му Цин не мог сказать наверняка, когда именно полюбил Фэн Синя, словно это чувство преследовало его всю жизнь. Сердце трепетало каждый раз, когда глаза видели Бога Войны в его обмундировании, а с языка вновь срывались колкости, которые на самом деле он выражать не хотел. Возможно чувство влюбленности проявилось ярче именно после попадания на Небеса. Взглянув на возмужавшего парня, он продолжал пялиться, пока Цзюнь У его не окликнул.       И сколько бессонных ночей создавались из-за этого паршивца, даже во время заданий голова была забита только им. Иногда Му Цину казалось, что всë перешло в одержимость, пусть на деле это было не так. Больше он не мог жить без взгляда этих янтарных глаз, вот и приходил раз в неделю на ночные свидание с каменной статуей. Он возносил молитвы, зажигал благовония в надежде, что когда-нибудь Генерал заметит, что все его прошения связаны именно с ним.       Храм всегда был один и тот же, в дали от города, почти уже заброшенный лишь из-за того, что и само поселение перетекло дальше по реке. Люди здесь были редкостью, но даже не смотря на это Му Цин не пренебрегал осторожностью.       Деревянная дверь скрипнула, пол затрещал под ногами, а приятный запах ударил в нос. В храмах всех Божеств обычно пахло одинаково, но именно здесь, у Фэн Синя, Чиновник ловил другие, его, нотки аромата, пусть и само Божество в последний раз смотрел за прихожанами только в том году.       Каменная белая статуя с зелёными проблесками, выполненная из моховой яшмы, так и показывала статность и благородство выкованного. Му Цин любил этот храм не только из-за его одиночества, но и потому что именно здесь находилась статуя, больше всех приближенная к оригиналу. Это и не удивительно, ведь делал еë сам Генерал, давно знакомый с Божеством. Сказать точно, когда именно Му Цин сделал эту скульптуру было слишком трудно, всë же, ему уже не мало лет, так что какие-то воспоминания теряются. Не застывая на долго, Бог Войны преклонил колени, соединил руки перед собой и начал прошение, но в голове крутилось лишь то, что на самом деле, он не сумел создать точную копию. Ему казалось, что всë не так: губы слишком тонкие, глаза слишком большие, плечи слишком узкие и не показывают всë мужество Генерала. Он понимал, что статуя похожа, но не на все сто, за что корил себя и каждый раз клялся исправить, но так и не успевал до своего следующего визита.       Облака на улице чуть-чуть развеялись, через окно начал проникать лунный свет, окрашивающий комнату в новые цвета, заливая яшмовое лицо собой. Подняв голову, чтобы взглянуть на это, Му Цину на секунду показалось, что прямо напротив вместо статуи предстал сам Фэн Синь, но проморгав, эта галлюцинация рассеялась.       Что казалось странным, теперь для Генерала скульптура была точной копией. Подскочив через секунду, Бог Войны был уже рядом с ней, всматриваясь в лицо. Каждый миллиметр, каждая пылинка была на своём месте.       Руки невольно сами потянулись к лицу, касаясь холодных каменных щëк. Задумавшись на момент, будут ли его действия осквернением, он выкинул все мысли из головы и, встав на цыпочки, он коснулся яшмовых губ собственными, на мгновение задержавшись на них.       Внезапно откуда-то появился ветер, Генерал, отшатнувшись, попятился назад, но споткнулся и начал падать, но сделать ему этого не дали. Тёплая человеческая и такая знакомая рука схватила его, удерживая, и утянула обратно в стоячее положение. Но переборщив, прижала к себе. Статуя всë ещë была позади, а перед Му Цином предстал, словно оживший камень. Фэн Синь прямо сейчас дышал ему в губы. Тепло от одного тела передавалось другому и наоборот, настолько близко они был друг с другом.       Ещë секунда и вот уже так горячо любимое Му Цинем Божество целовало его, и при том ещë достаточно глубоко.       Но Чиновнику было трудно переварить всë происходящее, поэтому он оттолкнул Фэн Синя и выпрямился.       — Идиот, что ты творишь?! — воскликнул первый.       — Я?! Ты первый начал! — возразил второй.       Такие перепалки были слишком обыденные, поэтому уже выходили на автомате, они даже не задумывались о том, что говорили.       Му Цин закатил глаза.       Повисло молчание. Никто не решался его прерывать, так как это означало пренебречь своей гордостью. И всё же, Фэн Синь решился сделать этот шаг.       — Так… Я тебе нравлюсь? — делая длинные паузы между словами, спросил он.       — А сам не видишь?       — Я то вижу, это ты не видишь, раз отталкиваешь! — вновь повысил тон Бог Войны.       — Это я-то не вижу?! Да я собственных рук не жалел, чтобы сотворить это! — пальцем указывая на статую, произнёс чиновник.       Фэн Синь округлил глаза, переводя взгляд на яшмовую фигуру, а потом на Му Цина.       — И вообще, как ты меня узнал?!       Но ответа на новый вопрос не последовало, лишь руки, обвившие Бога Войны в объятьях. Му Цин ответил на действие тем же, кричать и ругаться больше не хотелось.       — Да, придурок, ты мне нравишься… Я чертовски сильно тебя люблю, нет, я буквально схожу по тебе с ума!       — Я… О боже, я тоже тебя люблю, и ужасно давно!       Больше слов и не нужно было, этого достаточно. Достаточно, чтобы быть рядом всю бессмертную жизнь.