Что произошло в пустыне, должно в ней и остаться

То, что было в пустыне, должно было остаться в ней. Даже тот нелепый поцелуй и то, что последовало за ним. Они просто участвовали в одной миссии, их не связывало ничего, только одна цель ради спасения Сумеру. Сражаться друг против друга было довольно забавно: оба хорошо владели оружием, отлично уклонялись и наносили удары. Следовало только не ошибиться, но их бой разняли до того, как это могло произойти. А далее пошли колкие слова, море сарказма и недоверия. Но даже это не мешало им понимать друг друга и слаженно работать, вопреки их недовольству. Множество заданий было выполнено в паре и, в целом, их небольшой командой по спасению "мира". А это всё-таки прошло не мало времени вместе, что все те колкие слова стали восприниматься обыденно и даже иногда смешно. У Сайно милые ямочки на щеках, когда он улыбается, а у Хайтама теплеет взгляд от такого вида генерала. Возможно они все притёрлись друг к другу от безысходности, что даже главный из матр и секретарь Академии вынуждены были смириться со своим положением и временным окружением. Их разговоры больше не были наполнены пренебрежением чувств собеседника, теперь стало действительно занимательно проводить беседы за вечерней чашкой чая. Просто доверять было больше некому, а узнать своих напарников не такая уж и плохая идея. Только разговоры Сайно и аль-Хайтама со временем перестали быть такими формальными, а иногда обретали приватность. Видимо у двух хмурых мужчин было больше тем для обсуждения. В какой-то из дней после детального обсуждения плана они снова сидели вдвоем в одной из выделенных для них комнат. Чай на небольшом столике, а разговор на этот раз стал более интимным и личным. "Что значит любовь?", "Что значит близость? И какая она бывает?". Оба, словно философы, узнавали мнение друг друга и дискутировали. Но что-то изменилось. Их взгляды столкнулись, а дальше разум затуманился. Им просто это надо было, они оба понимали. Недостаток любви, прикосновений, ограниченный круг доверенных лиц и тяжёлая обстановка. Кажется, тогда они выпустили все свои чувства, настоящие и искренние. Глаза горели страстью, тела сливались воедино, а губы жадно впивались друг в друга. И всё равно было мало, не могли насытиться, оставляли укусы и метки, но только в местах, где никто не увидит. Всё резко перестало иметь смысл, когда Хайтам повалил Сайно на кровать, когда поцелуи стали мягче, но всё ещё нетерпеливы, а одежда полетела на пол. Всего одна ночь, проведенная вместе, оба осознавали, что это был простой способ расслабиться и почувствовать себя легче, но генерала словно подменили после той ночи. Он изначально понимал, что это всего лишь один раз, без взаимных чувств, просто выброс эмоций, накопленных за время их тяжёлой работы. Но теперь он смотрел на Хайтама по-другому: с щемящей болью в груди и надеждой, что зарождающиеся чувства окажутся взаимны, хотя подсознательно понимал - это невозможно. Лёд Хайтама не разбить никому. Даже если и казалось, что он почти растаял в ту ночь в приглушенном теплом свете, освещавшем комнату, когда тени были такими отчетливыми, а глаза всё равно горели огнем и блестели так ярко. Но следующее утро было наполнено тишиной и молчаливым прощанием, чтобы проводить его в соседнюю комнату. Тема произошедшего не поднималась ни разу, казалось, этого и не было вовсе, всего лишь сновидение. А те прикосновения и поцелуи отдавали жгучими фантомными отпечатками на коже. Но Сайно помнил, трепетно держа воспоминания в себе. План воплотили в реальность, да так идеально, что весь город теперь почитает их как героев. Но эта слава и любовь сумерийцев не помогают справиться с разрастающейся пустотой в груди. Видеться с Хайтамом стало сложнее, ведь и встречи происходили чаще из-за того, что он теперь занимал пост временно исполняющего обязанности великого мудреца, а потому по любому важному вопросу приходилось идти к нему. Даже в небольшие посиделки с их общими друзьями его лёд почти не таял, хотя разговоры снова приобретали более личный характер, и казалось, что они снова возвращаются в те вечера, когда их небольшая команда тщательно продумывала планы по свержению верхушки Академии и по спасению Архонта. Будто они снова одни, в отдалении от всего мира, но нет, те дни прошли и не вернутся никогда. А в один день генерал не выдержал. Его миссия, казалось, не была столь серьезна и опасна, но вела через пустыню. И шел он в кабинет великого мудреца с признанием. Но войдя туда, все подготовленные слова испарились. Сайно всего лишь предупредил, что уходит на долго, а в ответ получил "Удачи поймать этого засранца". Лёгкая улыбка осветила лицо генерала, он в последний раз взглянул на Хайтама и просто ушел. Аль-Хайтама мучило какое-то странное предчувствие уже на второй день экспедиции. Пустыня действительно опасна: помимо зыбучих песков и монстров, там множество эремитов. И хоть он не сомневался в боевых способностях Сайно, сам ведь сражался с ним, но почему-то глубоко в душе что-то неприятно скребло, что-то в том деле, что расследовал генерал, было не чисто. Подняв все бумаги и документы, потребовалось время, чтобы их изучить, вникнуть в само дело и распутать тот узелок, где казалось что-то не сходится. А придя к ответу, в ужасе замер: в одной из пирамид генерала поджидала засада... Отгородиться от Сайно было легко: закрыть все свои чувства, как он делал всегда, игнорирование. Хайтам начал замечать странное поведение генерала только спустя время. Ненужные чувства только мешали бы работе, которая не должна иметь в себе дефектов, ведь от неё зависела дальнейшая их жизнь. Но даже после всего, он совсем не давал шанса, уже уверяя себя, что ему это не надо, что так называемая "любовь" только мешает ясно мыслить и хорошо справляться со своими обязанностями, тем более на его новом посту великого мудреца. Но тогда почему в груди болело и ныло, когда он, бросив всё, отправился в пустыню? По его подсчётам, небольшая группа генерала должна была прочистить себе путь до той самой пирамиды пару дней назад, а разобраться с посланием и разгадать его - возможно, они думают над ним до сих пор. Из-за этого глупого порыва чувств он отправился один. Тратить время на объяснения кому-либо заняло бы много времени. Да и судя по отчёту самого Сайно, тот сглупил, взяв с собой всего пару человек, подумав, что это лёгкое дело, и поймать преступника не составит труда. Хайтам рвался через весь Сумеру, лишь бы успеть предупредить, а может и помочь. Тревога нарастала с каждым проделанным шагом, ведь всё было чертовски медленно и до пункта назначения ещё сутки пути. Теплилась надежда, что в дороге их застанет песчаная буря, либо кучка песчаных крабов, которые хоть немного да задержат путников. Если ему всё равно было на их совместную ночь, тогда отчего такое сильное волнение? Это ведь просто дружба, да? Просто задание их сблизило, вот и всё. Никаких более глубоких чувств нет. И пока он без устали шел, только и думал о том, что же их связывает на самом деле. Мозг рисовал в голове картинки, но ни одна не могла сравниться с той, что открылась перед его взором. Вход в пирамиду был залит кровью, и к дневному свету из тьмы и затхлости полз раненый человек. Всё в животе скрутилось в тугой узел, неприятный холодок пробежался по спине, а лицо исказилось в страхе. Опоздал... Из транса его вывело слабое касание к ноге и мольбы о помощи. Это был один из помощников генерала, ещё совсем юнец, но никто не знал, что такой ужас мог их поджидать. Перевязав раны из наспех взятой с собой аптечки, он твердо направился вглубь на свет факелов. Внутри всё напряглось, Хайтам с силой сжал меч руке, готовый в любой момент вступить в битву. Но увиденное дальше его потрясло не меньше: всё большое помещение, украшенное колоннами различных божеств в виде животных, было залито кровью и трупами. Кто-то пытался сбежать, но их перехватили раньше, а остальных перебили. Искусная работа мастера владения копья была видна сразу. Эта схватка произошла относительно недавно. Всего трое человек, а смогли одолеть столько противников. Взгляд метался от тела к телу. Костюм матры у стены был заметен почти сразу. Но это оказался не он. Грузный мужчина был без сознания, но живой, кажется, его хорошенько приложили к стене. Но зоркий, словно орлиный, взгляд искал третьего человека, успевшего стать за столь короткое время для него родным. Брови нахмурены, тело напряжено, а в груди ужасно жгло беспокойство, вперемешку с надеждой, что всё не так плохо. Его шаги эхом отражались от стен гробницы, пока аль-Хайтам не заметил откинутую шапку шакала, а чуть правее от нее самого генерала, придавленного весом пустынника раза в два больше него. И именно в этот момент сердце пропустило удар, а руки предательски задрожали. Уступить чувствам в такой ситуации он не мог, но уже в следующую же секунду подорвался с места, чтобы свалить с генерала пронзённое копьём тело и наконец опуститься на колени рядом. Его белоснежные волосы все испачканы кровью, глаза закрыты и, казалось, что он не дышит. В последний раз такой спектр эмоций он чувствовал, когда умерла бабушка - самый близкий его человек. Кажется, именно после этого он замкнулся в себе окончательно. А сейчас эта волна страха и неверия в происходящее с головой накрыли его, что весь мир вокруг померк, а перед глазами стояло только расслабленное, с ссадинами и ушибами лицо Сайно. Бережно приподняв его тело, провел пальцами по щеке, заправляя за ухо непослушную прядь, и только сейчас взгляд его помутнился, и слезы бесконтрольно потекли по щекам. В который раз он убедился, что нельзя привязываться. Хоть Хайтам и пытался держать генерала на расстоянии от себя, каждый раз сдавался, расслабляясь в их совместные уютные вечера и позволяя подобраться ближе к его душе. А на следующее утро было стыдно за то, что раскрывался перед ним, и невыносимо одиноко. Теперь, похоже, он потерял ещё одного близкого человека, которому даже не успел ничего сказать. Хайтам склоняется над Сайно, понурив голову, пытаясь успокоиться и не предаваться воспоминаниям, от которых было ещё больнее. Но оглушающую тишину пирамиды с потрескивающими от огня факелами вдруг громко разрезает жадный глоток воздуха. Сайно валится набок, дабы откашляться и вдохнуть поглубже. Отталкивает Хайтама, не видя ничего перед собой, пытается ползти вперёд, лишь бы успеть дотянуться до копья. В его рассудке всё ещё бушует кровь битвы, и надо было выжить любой ценой. Аль-Хайтам ошарашенно смотрел на его отчаянную попытку спастись, но действует быстрее, чем успевает подумать. Предотвращая все его попытки отпихнуть, он, наконец, разворачивает его к себе, крепко прижимая к себе, и генерал мигом обмякает, когда понимает кто это. — Не знал, что ты способен на слёзы.., — хрипло говорит он, слабо обнимая за шею, когда слышит тихие всхлипы. Конечно, у него были тысяча вопросов и слов успокоения, но сейчас он хотел насладиться этим моментом, когда стало понятно - любовь взаимна. Что произошло в пустыне, то в ней и останется?