***
История Куллерво оказалась весьма... познавательной. Помимо истории самого варфрейма, Бродяге также удалось узнать чуть больше истории того мира, что лежит за пределами Дувири. Орокин, Исполнитель, Тэнно... все эти слова ей как бы были знакомы, но в виду собственной... истории с бесконечными временными петлями, она уже успела подзабыть их значение. Орокин, что создали треклятый Зариман, Исполнитель, который, вроде как, принадлежит к совету Семерых и Тэнно, о которых вскользь упоминала Гаруда, но самое главное - неужели Империя Орокин пала? Каким образом такая могущественная цивилизация могла кануть в небытие с их великим технологиями? Бродяге определенно понадобится некоторое время, чтобы это принять. Однако возвращаясь к Куллерво, в течении очередного цикла Спиралей, Бродяга пришла к выводу, что так просто это поражение оставлять не собирается. Самой просто причиной является то, что этот варфрейм пока что является единственной необычной вещью в этом исследованном вдоль и поперек мире, но если рассматривать эту ситуацию более детально, то откровенно говоря Бродяге было интересно как работают варфреймы. Гаруда упоминала, что они изначально, вроде как, не особо живые и могут приобретать личность, только если этому посодействует Тэнно, однако Куллерво, кажется, живет своей жизнью и без помощи оных. Он действительно жив? И он тоже может разговаривать? Задавать этими вопросами, полная решительности, Бродяга, с наступлением Спирали скорби, на этот раз без наставления Люсинии, отправилась в темницу, чтобы продолжить с того места, на котором они остановились в прошлый раз. — Снова ты? - Страж смотрел на нее как-то подозрительно-снисходительно - Не хватило прошлого раза? — Заканчивай с насмешками и выпускай узника, - не обратив на него много внимания, бросила Бродяга, уже спускаясь на арену - нам с ним надо обсудить пару деталей нашего общения. Без лишних вопросов, он сделал так, как сказала женщина. Вновь вода под ногами, вновь давящие серые стены и вновь знакомая фигура варфрейма, медленно, угрожающе шагающего к противнику. Бродяга выдохнула и достала клинок из ножен, не сводя пристального взгляда с Куллерво. — Ну что, - пробормотала она - продолжим? Бродяга проснулась на лежанке в пещере уже через тридцать минут боя. На этот раз варфрейм не смог заколоть ее кинжалами, а потому схватил за шею и держал под водой до того момента, пока ее легкие полностью не отказали вместе с остальными органами. Ей кажется, или здесь есть какое-то странное чувство дежавю? Теперь заместо Доминуса есть Куллерво? Это весьма и весьма плохая шутка, госпожа Судьба. — Я смотрю, процесс победы идет не очень хорошо, - протянул Тешин. — На этот раз я продержалась дольше, - пожала плечами Бродяга. — О, ну это конечно меняет дело. Женщина кинула на него крайне невпечатленный взгляд, после чего приступила к тренировкам. И так, этот процесс продолжался из раза в раз. Бродяга дожидалась Спирали скорби, приходила в Темницу, умирала, после чего снова ждала той же самой Спирали, чтобы снова умереть и так по кругу. Куллерво таил столько скрытых приемов и тайных карт в рукавах, что в какой-то момент Бродяге пришлось завести книгу, в которой она их всех записывала и отрабатывала способы противостояния каждому из них. С каждым разом она узнавала о варфрейме все больше и держалась против него все дольше, в какой-то момент она даже умудрилась заставить его потерять равновесие и нанесла сильный удар, правда сразу после этого он превратил ее тело в подушку для кинжалов, но это лишь незначительные последствия. Самым главным было другое - прогресс. Тешин уже перестал как-либо комментировать вечные смерти Бродяги во время Спирали скорби, а Страж просто молча впускал ее, понимая, что противостоять и указывать на слабости бесполезно. Дошло до того, что даже Доминус пару раз прокомментировал то, как Бродяга, избежав одного нескончаемого цикла смерти, самостоятельно загнала себя в другой. Она предпочла игнорировать замечание надоедливого ребенка. А еще, ей это только кажется, или даже сам Куллерво начал проявлять какую-то реакцию на постоянные попытки Бродяги его победить? Он пару раз остановился в каком-то недоумении, прежде чем добить ее. Так значит, он все таки живой? Это она смогла выяснить только на следующей Спирали скорби Честно говоря, Бродяга была раздражена. В целом неудачная Спираль, надоедливые даксы, которые порвали ее одежду, затупившийся клинок, еще Люсиния, которая решила отобрать для нее, кажется, самые противные задания которые только могла придумать, а теперь еще и очередная драка с непобедимым варфреймом, исход которой уже всем известен. Разве кто-то может винить Бродягу в том, что она была в плохом настроении после всего этого? И вот, снова темница, снова Страж, снова злосчастный Куллерво, который напал, стоило только ему оказаться за пределами клетки. Сражаясь с ним, женщина думала о том, какой вариант смерти он предложит на этот раз. Утопление было, убийство кинжалами было, удушение было, перелом шеи был, да черт возьми, даже избиение о стены темницы до смерти тоже было! Что он решит сделать теперь? Убьет взглядом, которого у него не было? Кинжалы пролетели в считанных сантиметрах от лица Бродяги, но та и глазом не моргнула, привыкнув к этому за столько времени, очередная попытка Куллерво выбить ее из равновесия и снова утопить не увенчалась успехом, потому что она, уже подготовленная, успела увернуться. Следить за варфреймом теперь было гораздо проще, поспевать за его темпом тоже, так что даже можно было осмелиться сказать, что они сражались на равне. Неожиданно для самой себя, Бродяга почувствовала надежду, что теперь, наконец то, все закончится и она забудет про эту темницу как про страшный сон. Куллерво рванул вперед, пытаясь схватить женщину за шею, но она смогла пригнуться, после чего использовала момент чтобы атаковать и ударила варфрейма клинком, который со скрежетом отскочил от твердой брони, но задачу свою выполнил - Куллерво пошатнулся и был вынужден сделать два шага назад, чтобы восстановить равновесие. Понимая, что другого шанса у нее не будет, Бродяга продолжила атаковать всем, чем только можно, тесня противника к стене. Страж начал ликовать, обрадованный долгожданным превосходством Бродяги, а та уже допустила в своей голове мысль о том, что вот она, победа прямо перед ней, но Куллерво вновь весьма бесцеремонно окунул ее в серую реальность. В какой-то момент перестав обороняться, он совершил контратаку, к которой Бродяга не была готова - он схватил ее за руку, выбил пистолет из ладоней, после чего швырнул в стену и, вызвав очередное чувство дежавю, схватил за шею, с силой сдавив ее. Бродяга забилась в его хватке, но руки варфрейма даже не дрогнули, все продолжая давить, пока в легких почти не осталось кислорода, а перед глазами не начало темнеть. Тогда в голове женщины забилось что-то, близкое к отчаянию. Да ладно, она столько здесь билась и для чего? Чтобы быть снова придушенной у стены как и три раза до этого? Неужели этот ублюдок действительно настолько непобедим, что Бродяге только и остается, что пытаться с ним драться, но каждый раз просыпаться во время следующей спирали с осознанием своего поражения? Это действительно то, чего она хочет? То, что ей нужно? Внутри проснулся неожиданный гнев на себя, на Куллерво, на Стража, на эту чертову темницу, на Люсинию, зачем-то отправившую ее сюда, на весь этот мир живущий в бесконечном цикле из одного дня, а после произошло что-то... странное. Бродяга подняла руку, к которой была привязана не ее ладонь, после чего вцепилась пальцами в лицо варфрейма в бесполезной попытке оттолкнуть. Когда ничего не произошло и женщина уже смирилась с тем, что снова проснется под осуждающим взглядом Тешина, по руке прошелся неприятный холод, вслед за которым их обоих ослепила внезапная вспышка света, заставившая Куллерво наконец отступить, а Бродягу упасть на землю, схватившись за шею. Сердце бешено колотилось в груди, горло болело и саднило, а в ушах стоял неприятный звон, через который кое-как пробивался чей то голос. Бродяга не знала чей, она даже не видела окружение, лишь темноту, в которой перед глазами плясали искры, от недавно поступившего к мозгу кислорода. В какой-то момент, когда звон в ушах поутих, а искры исчезли, Бродяга поняла, что эта темнота не от того, что она после асфиксии ничего не видит, а от того что там, где она оказалась, просто... темно. Она огляделась в поисках хоть чего-нибудь отличного от окружающего ее черного цвета, но не нашла абсолютно ничего, лишь голоса вокруг становились все громче, начиная говорить внятно и членораздельно. Точнее, голос. Он был один, хриплый, скрежечущий, как тысяча кинжалов царапающих камень, абсолютно нечеловеческий. Он не был похож на голос местных жителей, но был похож на голос Гаруды. Такой же странный, трудно различимый, требующий привычки и крайне пугающий. Это был голос варфрейма. Бродяга нахмурилась, пытаясь разобрать то, что он говорит. Это были слова, никак не связанные между собой, они повторялись в какой-то судороге без единой остановки, длинным непрекращающимся потоком они заполняли все пространство вокруг, пока голос не начинал вторить самому себе, словно здесь откуда-то взялось эхо, которое прокручивало эти слова по второму кругу. "Вина. Надзиратель. Преступник. Наказания. Боль. Казнь" "Вина. Надзиратель. Преступник. Наказания. Боль. Казнь" В ушах снова начал набирать силу звон, но теперь уже не от удара или нанесенного физического ущерба, а от постоянно повторяющихся слов, которые не оставили от былой тишины и следа. Этот бесконечный накладывающийся на самого себя скрежет становился невыносимым, заставляя Бродягу закрыть руками уши, но едва ли это помогло. Невозможно было сосредоточиться на чем-либо, все мысли занимал нескончаемый поток слов, который, кажется, должен был разорвать ее мозг в клочья от того, как его много и какой он громкий. Голова начинала болеть, а голос все не стихал, теперь абсолютно нестройным хором крича в этой раздражающей темноте, слова стали неразличимы, но их не надо было различать, чтобы почувствовать боль. В какой-то момент это стало слишком больно и, не выдержав, Бродяга закричала: — Хватит!! И в одно мгновение голос стих, а темнота обратилась в яркий свет серого неба Дувири, ровным кругом склонившегося над дней в стенах темницы. Бродяга, тяжело дыша, осмотрелась, понимая, что снова оказалась в темнице, на том же месте, где она свалилась после нападения Куллерво. Голоса больше не было, лишь звенящая тишина темницы, медленно Бродяга отняла руки от ушей и сделала два глубоких вдоха и выдоха, приводя дыхание в порядок. Что это было? Что это было?! Недалеко от нее раздался звук плеска и подняв голову, она увидела Куллерво, который пошатнулся и чуть не свалился, держась за голову. Он тоже это сейчас прочувствовал? Словно уловив на себе взгляд женщины, варфрейм медленно повернул голову в ее сторону, после чего поднял руку. Над ним ровным строем выстроились кинжалы и Бродяге не нужно было даже догадываться о том, что произойдет дальше. Когда она проснулась во время следующей Спирали, то еще долго не могла прийти в себя. Какого черта? Это ведь не была галлюцинация, если Куллерво тоже что-то почувствовал, верно? И боль была слишком реальной для просто видения, еще и этот голос, слишком похожий на голос варфрейма, она что, каким-то образом в голову Куллерво залезла?! Бродяга подняла руку, на которой заняла свое место чужая ладонь. Она знала, что может управлять варфремами с помощью этой руки, но она не знала, что способна на... такое. И что это за голос был? Куллерво? Так значит он все таки живой? И весь этот гомон из слов, это буквально то, что творится у него в голове? Семеро, и как этот парень вообще живет с таким бардаком в своем разуме, может он вообще не слышит того, что происходит вокруг? Как много вопросов после одной несчастной Спирали образовалось, однако. — Должен заметить, что на этот раз ты действительно продержалась дольше, - протянул Тешин - у меня даже появилась надежда, что ты вернешься как обычно на кайте, а не с помощью сброса дня. Бродяга ему не ответила, заместо этого она медленно села, все не переставая смотреть на свою руку. — Мне нужно поговорить с Гарудой, - в конце концов произнесла она спустя несколько минут молчания - ты знаешь, как это сделать? — Можешь дождаться, пока она сама к тебе наведается, или кто-то из ее друзей, а можешь наконец перестать трусить и отправиться в Дормизон, - просто ответил Тешин. Очевидный подкол со стороны старика Бродяга решила благородно проигнорировать, после чего села смиренно ждать, когда кто-нибудь из варфреймов, которые время от времени сюда наведываются чтобы помочь и посмотреть на мир, вновь объявится. Что удивительно те, словно услышав мысли Бродяги, не заставили себя долго ждать. Уже на следующей Спирали в их убежище оказалось два варфрейма, представившихся Харроу и Гарой, которые пришли сюда по просьбе другой молодой версии Бродяги. Решив много не думать на эту тему, женщина, немедля, начала расспросы и если первый был абсолютно неразговорчив и болтал только о каком-то покоянии и грешности этого мира, то вот Гара была весьма приятным и открытым варфреймом. — Как нас пробудили? - задумчиво повторила она вопрос - Почему тебе стало это интересно? — Здесь, оказывается, тоже есть варфрейм, - сказала Бродяга, решив, что нет смысла скрывать информацию и играть в угадайку - и недавно произошло... что-то. Это было крайне неприятно, я слышала голос и вокруг было черное пространство, а затем все внезапно исчезло. Это как-то связано с пробуждением варфреймов? Гара переглянулась с Харроу, на что тот лишь пожал плечами. — Это сложный вопрос, на самом деле, - вздохнула она - пробуждение варфрейма это очень аккуратное и тонкое дело, на него воздействует множество факторов и то, что описала ты... наверное это можно считать тем, что ты просто влезла в его разум, но не пробудила. К тому же, судя по всему, он уже жив и двигается самостоятельно, не так ли? Я коротко кивнула. — В таком случае тебе остается только достучаться до него. Наша Оператор обычно пытается сделать это на добровольной основе, но если варфрейм слишком сильно сопротивляется и проявляет агрессию, то использует силы Бездны. Замечательно, понять бы еще как эти силы Бездны работают. Очевидно, что Куллерво не станет самовольно с ней разговаривать, с таким-то гомоном в его голове он вряд ли вообще услышит слова Бродяги или кого-либо еще, а значит, если она хочет достучаться до этого варфрейма, то придется работать с Бездной. Бродяга задумчиво посмотрела на свою руку, повертела ею из стороны в сторону, после чего развернула и прицелилась в ближайший камень. Гара, видимо уловив, что она собирается сделать, шагнула в сторону, подальше от несчастного камня. — Хочу заметить, - протянула она - что лучше сначала поговорить с варфреймом, чем сразу переходить к силовым методам. — Он не станет со мной разговаривать, - пожала плечами Бродяга - за последнее время я умерла раз двадцать, и все эти смерти были по вине того варфрейма. Гара, быстро уловив ситуацию, примирительно подняла руки к верху и молча позволила Бродяге экспериментировать. Как это произошло в прошлый раз? Она точно помнит, что сильно разозлилась и в последней попытке каким-то образом создала эту вспышку, но как это повторить? Снова сильно разозлиться? — А моя молодая версия не рассказывала вам, как она управляет силами Бездны? - как бы невзначай спросила Бродяга. — Я могу попросить ее написать тебе подробную инструкцию, - усмехнулась Гара - а если серьезно, то вряд ли она сама понимает как это делает, силы Бездны стали частью ее после инцидента на Заримане, вероятно она использует их на автомате. Перед глазами возник силуэт девчонки, широко улыбающейся ей и предлагающей рукопожатие. Частью ее, да? Ладно, это тема для раздумий на другой день. Поняв, что полагаться в изучении этих сил остается только на самую себя, Бродяга вздохнула и попыталась сосредоточиться, чтобы снова вызвать эти странные мурашки по руке. Может вспомнить что-то неприятное? Как Куллерво ее убивал из раза в раз, например. Честно говоря, после того, как она услышала, какой гомон стоит в голове варфрейма, к нему она может испытывать пока только сочувствие. Понятно чего он такой агрессивный, с таким то нестройным хором слов любой агрессивным станет. О, ну так она ничего не добьется, надо какой-то другой подход. Может просто... поверить в силы или что-то в этом роде? Бродяга выдохнула и попыталась представить, как она использует эти силы вновь и, к ее удивлению, рука снова дрогнула и по коже прошелся знакомый холодок, после чего ее отшвырнуло назад с такой силой, что она оказалась у самой стены, только чудом не врезавшись в камень головой. — Что здесь произошло? - из-за угла показался Тешин, который решил отойти на время, пока Бродяга общалась с варфреймами - Меня не было буквально десять минут. Он посмотрел на варфреймов, потом на Бродягу, лежащую у стены, а потом на разбитый камень, по которому расползлись серо-голубые разводы Бездны. Немного подумав, старик молча поднял руки к верху в знак поражения, после чего вновь удалился. — Полагаю, это требует времени, - протянула Гара. — Полагаю что так, - кивнула Бродяга - но я смогла хотя бы эту Бездну использовать. Уже прогресс. Что ж, теперь она знает чем будет заниматься до следующей Спирали скорби.***
— Как долго он здесь сидит? - спросила Бродяга, подходя к Стражу. — Так ли это важно? - скучающе ответил вопросом на вопрос он - Куллерво виновен и останется здесь, пока не искупит свои преступления. А то, что он совершил, искупить ой как не просто. Бродяга неопределенно пожала плечами, припоминая все семь преступлений, которые в связи с последними событиями изучила чуть подробнее. Да, Куллерво был не самым святым мучеником, которого можно было себе представить. — Ты не ответил на мой вопрос, - заметила женщина - как долго? — А можешь ли ты вразумительно ответить на этот вопрос, когда все время здесь состоит лишь из одного дня, который раз за разом перезапускается противным ребенком? - раздраженно закатил глаза Страж - Месяц? Год? Тысячелетие? Абсолютно неважно, точно также как и неопределенно. Он здесь с того момента, как совершил то, что не должен был совершать, этого достаточно. Учитывая то, что последнее свое преступление Куллерво совершил, явно еще будучи в другом мире, получается, что он здесь... с самого начала существования Дувири? То есть он мучался вместе с Бродягой весь тот бесконечный поток казней, а после еще все то время, пока она размеренно жила, каждый день зачищая Дувири от бесконтрольных Оровирмов? Это... внушительно. Ему есть что рассказать. Решив больше не надоедать Стражу, Бродяга спустилась на арену и стала ждать, когда клетка с Куллерво откроется, однако теперь она готовилась к бою не столько физически, сколько морально. Если на этот раз ее снова встретит этот гомон, то стоит быть хоть немного подготовленной. Решетки со скрежетом отворились, и на арену вышел Куллерво, но атаковать он не спешил. Впервые за все время он начал с осторожностью кружить вокруг Бродяги, наконец увидев в ней реальную угрозу. О неужели, ей стоит гордиться этим? Великий и ужасный Куллерво соизволил увидеть в ней хоть что-то стоящее? Или он так боится, что она вновь влезет в его голову? В принципе, правильно боится. Решив, что так они будут кружить друг вокруг друга еще долго, Бродяга ринулась в бой. Она рванула к варфрейму и замахнулась клинком, удар, ожидаемо, заблокировали, после чего Куллерво отскочил и метнул в нее кинжалы, от которых она успешно увернулась. Следующий удар также не увенчался успехом - варфрейм снова его заблокировал, после чего снова отошел на несколько метров. Надо же, как старательно он пытается сохранять дистанцию. — Что, так не понравилось, как кто-то к тебе в голову залез? - усмехнулась Бродяга и с удовольствием заметила, как Куллерво на секунду запнулся, после чего возобновил ровный шаг вокруг нее. О, она действительно заставила его нервничать. Стоит ли ей чувствовать себя из-за этого самодовольной, или что-то в этом роде? Это все-таки достижение, как-никак. — Знаешь, мне это уже поднадоело, - продолжила Бродяга - уверена, тебе тоже. Раз за разом повторять одну и ту же битву, разве это не тоскливо? Хотя, ты, наверное, привык, все-таки торчишь тут уже довольно долго, а? Параллельно со своими словами, она пыталась выцепить момент, в который может напасть, к счастью Куллерво, видимо не особо знакомый с приемом болтовни для отвлечения врага, весьма легко поддавался на ее тонкую провокацию и становился все агрессивнее в своих действиях, постепенно теряя осторожность и сближаясь. — Каково это, из раза в раз испытывать одно и то же? - не унималась Бродяга, заметив, что ее задумка действительно работает - Постоянно умирать и возрождаться, чтобы снова умереть, весьма неприятно, да? Ты то точно знаешь насколько, это же буквально все, что представляет из себя твоя жизнь! Куллерво, наконец, совершил свою главную ошибку и рванул к Бродяге, в попытке нанести удар и, по видимому, свернуть шею, однако та успела заблокировать его удар клинком. — А знаешь, что еще интереснее? - пробормотала она, вперившись взглядом в то место, где у Куллерво должно быть лицо - Я знаю каково это. Потому что мы с тобой в какой-то мере похожи. Она отняла руку от рукояти клинка и вцепилась ею в предплечье варфрейма. — Потому что я тоже провела большую часть своей жизни в цикле боли и если кто-то сможет понять хоть какую-то часть тебя, то это я, - произнесла Бродяга, после чего закрыла глаза и направила силу Бездны в руку. Куллерво, только к концу этой фразы осознав свою ошибку, попытался вырвать руку из захвата женщины, но было уже поздно. На этот раз вспышка была меньше и никого не откидывала, но эффект произвела тот же самый - Бродяга снова оказалась посреди черного нигде, а в голове снова шепотом начал звучать знакомый голос. По своему опыту она знала, что очень скоро шепот обратится в весьма неприятный шум и гам, так что решив действовать пока есть время, она осмотрелась. Теперь, без звона в ушах и больной головы, Бродяга наконец смогла заметить вдалеке светлую точку, которая выбивалась из всего этого черного окружения. Решив, что выбора у нее особого не было, женщина двинулась к ней. Голос постепенно становился громче, набирал силы и приближался к отметке "раздражающий", но Бродяга решительно пыталась не обращать на него внимания, продолжая идти и не отводя глаз от точки впереди, которая теперь была похожа на чей-то кривой силуэт. Вокруг нее серым, едва отличимым цветом стали вырисовываться полосы, которые по мере приближения к силуэту стали светлеть и в них теперь было возможно отличить цепи, которые тянулись из черного никуда к силуэту, переплетаясь между собой и их звон редко пробивался сквозь голос, отдаваясь эхом в этом странном пространстве. Вскоре силуэт стал различим и Бродяга увидела человеческую фигуру, сидящую на коленях и согнувшуюся в спине, в которую уходили все цепи, что тянулись к нему. Голос к этому времени пересек черту "чересчур раздражающий", снова начав атаковать слух Бродяги самым нещадным образом. Казалось, у него просто не было предела громкости, потому что вместо того, чтобы остановиться на каком-то одном уровне, он становился все громче и громче, все невыносимее и невыносимее, так что руки, прикрывавшие уши, не помогали от слова совсем. — Ну нет, второй раз ты меня этим не возьмешь, - пробормотала Бродяга, продолжая приближаться к фигуре, хоть ее голова и начинала болеть. Фигурой, по приближении, оказался Куллерво. Бродяга сражалась с ним слишком много раз, чтобы не запомнить форму его тела. Цепи тянулись к нему не только со стороны женщины, но еще и с противоположной, они пробивали тело варфрейма насквозь и уходили вниз, вновь сливаясь с темнотой. Куллерво сидел, низко опустив голову и даже не смотрел на нее, казалось, вообще не замечая кого-то нового. Хотя нет, кажется, он все таки осознает вмешательство Бродяги в его разум, потому что среди хора голосов, она наконец услышала новое слово, которое звучало на удивление четко и различимо среди всего этого гомона: — Не подходи. Это говорил сам Куллерво? Как-то поздновато он опомнился. — Нет друг, я двадцать раз не для этого умирала, - отрезала Бродяга - либо сдаешься добровольно, либо мне придется самой залезть в твой мозг и разложить там все по местам. Куллерво ей не ответил, а женщина ответа и не дожидалась, она продолжала идти. В ушах нестерпимо болело и звенело, точно также как и голова, казалось, раскалывалась на куски из-за шума вокруг, но она упорно двигалась к Куллерво и стоило ей оказаться на расстоянии вытянутой руки, как Бродяга, не стесняясь, протянула эту руку и схватила его за плечо, со всей силы сжав. — Очнись, придурок, - из последних сил выдавила она - семь преступлений не являются оправданием для того, чтобы разводить такой гомон в собственной голове. Куллерво, наконец проявил реакцию. Он медленно поднял голову и, казалось, смотрел прямо на Бродягу, хотя у него и не было для этого глаз, но она все равно ощущала на себе пронизывающий до костей взгляд. — Мои преступления не являются оправданием, - произнес Куллерво - они являются причиной. И голос, наконец стих, а вместе с ним исчез и Куллерво, оставив Бродягу одну в темноте. Однако перед глазами не спешила появляться картина темницы, наоборот, это измерение, казалось, не собиралось куда-то исчезать, оно скорее... преобразовывалось во что-то другое. Во что-то новое. Как только звон у шах Бродяги утих, а боль в голове снизилась до приемлемых границ, она, наконец, услышала новые голоса, которые, на этот раз, не ставили перед собой задачу порвать барабанные перепонки, а были просто... голосами. — В роли Исполнителя на самом деле мало чего хорошего, - вздохнул женский голос - он может выглядеть героем, но не стоит его идеализировать, сын мой. — Но неужели вы не понимаете, матушка?! - воскликнул другой, мужской, более юный голос - Он же имеет в своих руках так много власти! Он может сделать так много вещей и если мы сможем его впечатлить, он позволит вам претворить свой проект в жизнь! Он точно нам поможет, нам просто нужно... нужно как-то заставить нас заметить! — Ты слишком юн, чтобы понять это, - женщина, казалось, не видела смысла бороться с юношей - Баллас, может быть, заинтересован в одном из архимедианов, но не во всех. Ему плевать на таких как я и тебе лучше это уяснить. Не стоит привлекать его внимание без четкой цели, да и не нужен мне этот проект. Никакой мой проект не стоит тебя. На несколько секунд голоса замолкли, однако вскоре послышался вздох юноши и он сказал: — Матушка, вы столько для меня сделали, позвольте и мне вам помочь. Я знаю, как много для вас значит эта работа и... мне жаль что заместо этого вас задействовали в бесчеловечном эксперименте по созданию этих... как их... варфреймов? Неважно. Вы ведь совершенно о другом мечтали, хотели создать новые прекрасные формы жизни а заместо этого из вас сделали мясника, который эти жизни уродует! Я не могу этого оставить. Я поговорю с Балласом. Я заставлю его обратить на вас внимание и передумать, будьте уверены! На это ответа женщины ему не пришло, но заместо этого раздался голос Стража, который, словно гром, огласил первое из преступлений Куллерво: — Ты, Куллерво, думал, что услугу Исполнителя можно украсть и держать при себе, словно вещицу, или безделушку, которую не так-то и сложно достать. Ты пролил драгоценную кровь Орокин, чтобы обратить на себя внимание и отправился к Исполнителю за одобрением. Ты действительно думал, что это заставит его увидеть в тебе кого-то большего, чем никчемного труса? Позор. Это твое первое преступление - убийство. Темнота перед глазами наконец расступилась, открыв вид на грязные, заброшенные улицы и переулки явно бедного района, в котором жили кто угодно, но не благополучные семьи и люди. Между серых домов, шатаясь из стороны в сторону, шел довольно молодой на вид парень, который, впрочем, из-за своего состояния, был больше похож на прожженного пьянчугу. Весь в грязи, с синяками под глазами, осунувшимся лицом и мертвым взглядом, в оборванном плаще, повидавшим многое, он, вероятно, был беглецом, или кем-то, кто явно скрывался от закона, судя по тому, как старательно он пытался закрыть лицо плащом. Дойдя до шаткого на вид здания, он открыл дверь и зашел внутрь, как оказалось, бара. Медленно подойдя к барной стойке, он сел на стул и подал знак, чтобы ему принесли выпивку. Ровно в этот момент группа безликих посетителей сбоку решила начать разговор. — Золотые вновь в своем репертуаре. Слышал? Только недавно они хвастались своим новым оружием для ведения войны, а теперь без лишних слов просто уничтожают его. Где же вся описанная сила этих прото-варфреймов? — Мне один служивый сказал, что эти твари просто нападали на своих и разрывали союзников в клочья. Кажется, эти ублюдки наверху слишком рано начали купаться в собственной славе и не заметили, как облажались. Парень вздрогнул, после чего сжал руки на стойке в кулаки с такой силой, что они задрожали, вместе с его голосом, когда он начал тихо говорить: — Какой в этом смысл? Они калечили людей, причиняли им боль, извращали тела в отвратительные куклы и ради чего? Ради того чтобы уничтожить? Зачем было причинять столько страданий тем, кого все равно потом убьешь? Группа посетителей, болтавших об этом, кажется, все равно услышали слова парня и не постеснялись на них ответить: — Это Орокин, малец. Им насрать на жизни подданных, для них важно только собственное величие. — Но это же люди! - воскликнул тот, не выдержав - Как можно сотворить с ними такое? И как можно просто обсуждать это, как будто это не имеет к вам никакого отношения? Как будто на их месте никогда не могли оказаться вы?! — Слушай, я не знаю о каких людях ты говоришь, - вздохнул один из них - но если так печешься об этих тварях, то почему сам не пойдешь их спасать? Это заставило его замолкнуть. Он сжал губы в тонкую полоску и, кажется порывался что-то сказать, но в этот момент бармен принес выпивку, а потому он лишь кинул яростный взгляд на посетителей, после чего повернулся к своему стакану. Из бара он ушел еще очень не скоро. Над ухом вновь прозвучал голос Стража: — Ты знал природу варфреймов и знал, что означают действия Орокин, которые начали уничтожать их. Ты знал, насколько ужасны происходящие события, но так и не осмелился ничего с этим сделать, ты только и мог, что поучать других, скрывая этим собственную слабость и никчемность. Таково твое второе преступление - трусость. Картина сменилась. Теперь это были чистые, белые коридоры Орокин, по которым шла группа стражей, сопровождавшая закованную в цепи женщину. Судя по всему заключенную и, вероятно, это была та самая архимедиан Айники. — Он ни в чем не виноват, - дрожащим голосом произнесла она и Бродяга поняла, что это та самая женщина, которая говорила в начале - он же мальчишка! Все они порывисты, разве вы не знаете? — Это решит суд, - отрезал один из стражников - а вы, как свидетель и возможный соучастник, должны присутствовать. За помощь в убийстве одного из Орокин вы будете приговорены к смерти. В этот момент в воздухе раздался звон металла и заместо спокойно идущей по коридору людей перед Бродягой предстала, без преувеличения, бойня. Группа одетых в плащи напала на стражников, убивая одного за другим, но самым выделявшимся среди них был тот, что сражался с особой яростью, кажется, не замечая ничего вокруг. Он резал тела стражников и окрашивал руки в кровавый цвет, словно бездумно, под влиянием ярости, или других сильных эмоций, он, кажется, был готов окрасить здесь все в багрянец, но был остановлен одной роковой ошибкой. Айники безуспешно пыталась докричаться до него, но когда поняла, что это невозможно, попыталась попрепятствовать ему силой, что тоже оказалось бесполезно. Заместо того, чтобы остановиться, воин лишь замахнулся клинком и нанес женщине широкую рану на весь живот, окрасив ее одежды в багряный цвет. Только тогда он наконец осознал происходящее. Он схватил ее падающее тело и прижал к груди, бормоча бесконечные извинения и мольбы о прощении. Он попытался прижать руки к ране, чтобы остановить кровь, но это было бесполезно. После такого не выживают. — Матушка! Пожалуйста дышите, пожалуйста, не закрывайте глаза, я все исправлю! - бормотал он, - Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо, просто дышите! Сейчас здесь будет помощь, вы выживете, я знаю, я знаю... Единственное, что смогла сделать Айники, перед тем, как закрыть глаза и обмякнуть бездыханным телом в руках сына, это положить руку ему на щеку и пробормотать слова прощания. — Подумать только, ты наконец осмелился на хоть какое-то отважное решение в своей жизни, - говорил Страж - ты отправился спасать ту, которой не посчастливилось даровать тебе, жалкому отбросу, жизнь. И убивая врагов, ты, смехотворно, умудрился убить ту, кого пришел спасать. Ты жалок, Куллерво, а потому обвиняешься в третьем преступлении - побеге из-под стражи. Перед глазами вновь темнота, а у уха звучит множество голосов, среди которых один, уже знакомый, но заметно севший и охрипший то ли от возраста, то ли от перенесенных страданий. — Мы должны уничтожить Орокин! Сейчас они в смятении из-за появления этих дьяволов... Тэнно, идеальный момент для атаки! Мы должны ударить по их слабым местам: лабораториям, домам, незащищенным зданиям, складам. Нужно сформировать план и стратегию, пока у нас есть время. — Не пойми меня не правильно, друг, - отвечал ему другой голос - но не слишком ли сильно ты рвешься в бой? Я тоже не особо люблю золотых, но у тебя, я так вижу, к этому особая любовь, да? Что произошло? — Орокин совершили множество преступлений и не мне их перечислять. Все они до единого должны сгинуть в темноте, из которой явились и того факта, что они не смогли удержать в цепях собственное творение для этого достаточно. Оповести остальных, мы должны начинать действовать. — Идиот, - прошипел Страж - заместо того чтобы признать свою ничтожность, ты свалил все беды на Орокин. Ты позволил себе думать, что во всем виноваты те, кто не имел к твоей личной трагедии никакого отношения и пытаясь заполнить пустоту в своей отвратительной душе, ты решил начать против них войну. Я обвиняю тебя, Куллерво, в четвертом преступлении - государственной измене. Тьма рассеялась и Бродяга увидела знакомого ей парня, теперь уже мужчину, что стоял напротив варфрейма за бронированным стеклом. Что это было за место непонятно, вероятно какое-то очередное поле боя, в котором этот парень заранее подготовил место, чтобы остаться с варфреймом с глазу на глаз. — То тело, которым ты сейчас управляешь, - произнес мужчина - это человек, которого они извратили и заставили страдать, чтобы вылепить оружие для собственных нужд. Орокин недостойны ни вас, ни вашей силы, они прогнили внутри и представляют собой лишь мусорные контейнеры, которые пытаются казаться сундуками с сокровищами. Они бросят вас на верную смерть сразу же, как только вы станете им не нужны. Разве этого вы хотите? Разве хотите прислуживать таким отвратительным созданиям? Он покачал головой, однако со стороны варфрейма, которым, по видимому, управлял Тэнно, никакой реакции не было. — Обсуди этот вопрос со своими, - протянул мужчина с каким-то странным снисходительным тоном - действительно ли это то, чего вы хотите? — Насколько отвратителен был ты сам, настолько и отвратительными были твои речи, - произнес Страж - ты льстил этим дьяволам, говоря с ними как с героями, но на самом деле не видел в них ничего святого, лишь лгал и позволял своему рту изрыгать желчь, словно змее, которой ты и являешься. Ты позволил себе вести войну против Орокин, или помогать в ней, неважно, потому что так или иначе ты обвиняешься в пятом преступлении - шпионаже. Следующая картина представляла собой не самое приятное зрелище. Разрушенные руины Орокин, какие-то странные существа и дроны, которые бродили среди этих руин, по всему полю разбросаны мертвые тела, а вдалеке ярким пламенем полыхал пожар, освещая ночную темноту. На скале, с которой открывался вид на это, сидел тот же самый мужчина и смотрел на, по видимому, падение Орокин, подперев голову рукой. Его главная мечта была исполнена, но почему-то Бродяга не видела в его глазах какого-то великого счастья. — Вот оно, падение Орокин, - продолжал говорить Страж - так долгожданное тобой, но не принесшее тебе ничего. Ты так долго боролся, так старался обрушить Империю, столько жертв принес и ради чего? Ради пустоты в душе. Ты идиот. Твоих сил было недостаточно, чтобы самолично уничтожить врагов, а потому ты положился на других, но твоей ничтожной роли в этом достаточно, чтобы обвинить тебя в шестом преступлении - измене, дважды. Следующим, что увидела Бродяга, был сияющий белизной полный круг луны в небе, теперь полуразрушенной, из-за строений Орокин. Мужчина стоял на открытой местности, а напротив него был поразительно похожий на Стража Орокин, но только... другой. Больше человек, нежели на кукла. — Это все из-за тебя, - процедил мужчина, вынимая клинок из ножен - все из-за тебя, Баллас! Если бы только... если бы ты... — Если бы я что? - с невероятно скучающим голосом для этой ситуации ответил ему тот - Принял твое бесполезное подношение? Ты осмелился убить Орокин и после этого надеялся получить мою благосклонность, твоя наглость не имеет границ. — Заткнись! - воскликнул тот, кто станет Куллерво - В первый раз я не осмелился этого сделать, но теперь завершу начатое. Ты расплатишься за все. — А за что я должен платить, глупец? - вздохнул Баллас - За то, что исполнил свой долг и осудил тебя за преступление? За то, что ты в ярости убил собственную мать? Или за то, что ты, не придумав ничего лучше, решил использовать детей в качестве оружия против Орокин? Ты действительно думаешь, что во всем этом виноват я? Мужчина вздрогнул и едва заметно покачал головой, широко распахнув глаза. Он сделал шаг назад, его губы задрожали, точно также как и рука, сжимавшая рукоять клинка до побеления ладоней. — Нет... - прошептал он - не смей... — Во всем виноват ты и только ты, - вкрадчиво, размеренно продолжил Баллас - в своем падении, в своей злости, в своей горечи, в своих страданиях, в смерти своей матери виноват только ты. Все эти преступления твои. Не мои. Не Орокин. Только твои. — Замолчи! - рявкнул тот и рванул вперед. Он попытался атаковать, замахнулся клинком и хотел ударить противника в живот, но мгновенно был отброшен назад неизвестной силой, а перед Балласом в словно из воздуха появилось странное существо, похожее на тех, что бродили посреди руин Орокин. Что это? Оно похоже на дрона но было будто... из плоти? Бродяга нахмурилась. — Жаль, что некоторые не могут понять элементарных вещей, - протянул Баллас размеренным шагом подходя к упавшему мужчине - такие как ты никчемны, не могут осознать собственных ошибок, предпочитая злиться на всех, кроме себя. Честно говоря, ты не имеешь абсолютно никаких преимуществ, или сил, ты абсолютно ничтожен и жалок, но знаешь что? Одно хорошее качество у тебя все же есть. Он наклонился, смотря прямо в лицо преступнику и слабо улыбнулся, хотя в этой улыбке не было ничего доброго, лишь скрытая, пугающая угроза. — Ты, и подобные тебе, весьма удобны в качестве расходного материала. Тебя ждет весьма долгое и приятное путешествие, мой дорогой... Куллерво. — Ты был настолько глуп, что позволил себе выступить против Исполнителя, - рассмеялся Страж - насколько же бесполезна была эта затея. Ты хотел отомстить? Хотел утолить свою боль, найдя в нем врага? Ты к этому моменту так и не смог осознать, что единственный враг и причина твоих страданий это лишь ты. Я обвиняю тебя в твоем последнем, седьмом преступлении - попытке цареубийства. В одно мгновение все стихло. Бродяга осталась одна в темноте и больше никаких воспоминаний, голосов, лишь черный цвет перед глазами, да звенящая тишина в ушах и даже они скоро исчезли, вновь вернув серое небо и темницу, где проходил бой. Куллерво стоял перед Бродягой, протягивая ей один из собственных кинжалов. Смысл, вложенный в этот жест, дошел до нее не сразу. Помедлив, она аккуратно взяла кинжал и посмотрела на лезвие, в отражении которого видела собственное лицо. — Многие совершают преступления, которые другие простить не могут, - начала Бродяга, не сводя взгляда с кинжала - многие позволяют себе утонуть в собственной мести и сгинуть во тьме собственной души. Знаешь, сколькие из этих людей достойны второго шанса? Очень не многие. Она перевела взгляд на Куллерво, который просто стоял и ждал, когда она наконец убьет его этим кинжалом, видимо надеясь таким образом хотя бы частично искупить свои преступления. Однако есть ли смысл в этом искуплении, если с новой Спиралью все начнется заново? — И ты, Куллерво, - продолжила Бродяга - один из тех, кто второго шанса достоин. Не дав варфрейму как-либо отреагировал, она приставила лезвие кинжала к шее и одним движением перерезала собственное горло, начиная новый виток Спирали.***
Следующая Спираль скорби вновь встретила ее злосчастной темницей и разъяренным Стражем. — Что ты делаешь? - сквозь зубы процедил он - Пытаешься дать этому зверю надежду? Хочешь исправить его? Это все равно что пытаться сделать из навоза ангела! Это бесполезно! Раз за разом ты приходишь сюда чтобы позорно погибнуть и мало этого, теперь ты пытаешься дать заключенному сбежать?! Ты, ничтожное... Он не смог закончить из-за удара в лицо, который Бродяга совершила с редким для нее ощущением удовольствия. — Ах, как долго я этого ждала, - вздохнула она - знаешь, теперь я поняла, почему я так хотела тебе врезать. Она подошла к молчавшему в недоумении Стражу и нагло улыбнулась, наблюдая за его смятением. — Твое лицо, - протянула она - на редкость уродливое. Как и сам ты. Даже заключенный, которого ты так старательно сдерживаешь, не представляет собой такого ничтожного существа, коим являешься ты. Не прилагая больше никаких к этому объяснений, Бродяга спустилась на арену, где ее уже ждал Куллерво. Он не нападал, даже кинжалов не достал. Просто стоял и явно смотрел на нее, как будто изучал. Бродяга подошла к нему и остановилась в паре шагов от варфрейма, сложив руки на груди, ожидая его действий. Однако тот просто стоял и все. Даже не нападал, ни одной конечностью не пошевелил. — Мы можем сейчас снова начать драться, - протянула Бродяга - и я снова умру, после чего вернусь сюда на следующей Спирали скорби, или же ты наконец угомонишься и позволишь себе увидеть мир за пределами этого весьма тоскливого местечка. — Я не имею права, - внезапно раздался голос Куллерво в голове женщины - я недостоин искупления. Зачем ты пришла? — Затем, что тебе пора вылезти из этой норы и попытаться сосредоточиться на чем-то кроме своих грехов, - закатила глаза Бродяга - ну же, оглянись, посмотри на небо, оно сегодня на редкость чистое. Ты вообще знаешь как выглядит мир за пределами темницы? Что такое земля, или трава? — Эта тюрьма мое наказание, - покачал головой варфрейм - то, чего я заслуживаю. Никто не считает меня достойным искупления, даже я сам. — Ну что ж, я считаю тебя достойным искупления. Смотри, уже один человек есть, может потом еще больше наберется? Если не можешь найти в себе силы простить себя, то помни что есть еще я, которая считает, что у тебя должен быть второй шанс. Очнись Куллерво, мир еще существует и помимо твоих собственных страданий есть еще множество удивительных вещей вокруг. Как знать, может в одной из этих вещей ты найдешь что-то, что поможет тебе обрести надежду на светлое будущее. На это Куллерво не смог ответить, но резкого наклона его головы в явном недоумении было достаточно, чтобы описать его реакцию. Бродяга лишь усмехнулась и протянула ему руку ладонью вверх, на которой не было кинжала. — Итак, - сказала она - ты хочешь остаться в здесь и снова иметь со мной дело во время следующей Спирали скорби, или же выйдешь в дивный мир Дувири, который гораздо лучше, чем эта скудная темница? Под гневные крики Стража, Куллерво аккуратно коснулся пальцами ладони Бродяги.