asphyxia.

Олег, порой, несдержан и груб, не соизмеряя собственную силу. Стул опасливо скрипел под жесткими толчками, пока сам Разумовский пытался найти опору хоть в чем-то, чтобы не пропахать носом по паркету. Рыжие волосы разметались по широким, худым плечам, закрывая чувствительный, весь искусанный загривок. Ладони, будто прилипли к когда-то чистому окну, оставляя въедливый отпечаток. Волков не щадил, крепко держался за узкие бедра, натягивал по самую мошонку, звонко шлепая лобком о ягодицы. Сминал кожу до фиолетовых разводов, выбивая все новые и новые вскрики, плавно перетекающие в жалобные стоны-всхлипы. — Я сейчас упаду… Олег! Не упадет. Волков это прекрасно знает, поэтому темпа не сбавляет, зная, как это нравится Серёже. Нравится до боли во всем теле после таким проявлений любви. Олег обожал брать грубо, по-собственнечески и совершенно не жалея. Трахал как суку в течку, потому что Разумовский вел себя именно так. Крутился перед его носом, зажимал в углу, тычась округлой задницей в пах, терся и похабно лыбился на складку меж густых бровей. А потом выл под ним, скулил, плакал и умолял не останавливаться. Крышу рвало лишь от одной скромной мысли о сексе, а уж когда дело доходило… хваленой выдержки не оставалось вовсе. Набрасывался словно зверь. Кусался, ласкал, брал, как свое, мял, терзал до темных разводов на светлой коже, а потом трахал везде, где придется. В более опасных местах, кабинет или коридор, куда люди могли спокойно зайти, приходилось быть начеку, чтобы задница Сережи была в безопасности… относительной. Жесткие пальцы ухватились за тонкую шею, слегка придушивая. Серёжа дернулся в сильных руках, на секунду испугавшись, но сразу же расслабился. Член требовал внимания, дергался, истекал предъякулянтом. Буквально одно движение и можно моментально кончить, сладко сжаться на крепком члене, позлить Олега своим непослушанием, а потом получить не менее желанное наказание… но не сегодня. Сегодня Серёжа играет по правилам Волкова, сгорая в адском пламени. Мужчина прижал его к себе, заставив выпрямиться и почти сложиться пополам в пояснице. Небесно-голубые глаза, задернутые похотливой поволокой, закатились, почувствав член Олега на всю длину. Крепкий, толстый, увитый синими нитями вен, он ощущался превосходно каждой клеточкой тела. Как влитой. Волков ускорился, выбивая задушенные стоны из груди парня. Эмоции переполняли, душили почище руки на шее Разумовского. Хотелось сделать что-то в порыве… но что он и сам не знал. Звонко и больно шлепнул по заднице, резко выходя из разомлевшего тела. Серёжа дернулся, чуть не упав со стула. Бедра задрожали. Завыл от досады и неудовлетворенности. Дырка пульсировала, просила обратно хоть что-то, только чтобы не ощущать пустоту. Внутрь проникли пальцы, огладили влажные, мягкие стенки, настойчиво потирая простату. Разумовский хаотично задергался, ухватил пальцами руку Олега на шее, затем спинку стула, судорожно хватая ртом воздух. Сдернули на пол. Стук коленей об пол эхом раздался в ушах, но боли так и не почувствовал. В щеку ткнулся горячий, тяжелый член. Мошонка оттянулась от перевозбуждения. Ужасно захотелось провести языком от яиц до головки. Пальцы собрали все рыжие пряди и жестко сдавили на затылке, натягивая припухшие влажные губы на ствол. Олег тихо простонал, наблюдая как Сережа давится, как слюна стекает с подбородка, капая между ног, как тот хлопает мокрыми ресницами, закатывает глаза. Это невозможное, похабное зрелище, и только для Олега. Сереже нравилось и нравится именно так. Большая редкость, когда он просил быть нежнее. Сам признавался потом, что ему до жути доставляет саднящая боль в горле после жесткого горлового минета, когда дышать невозможно, когда тошнит и кажется, вот-вот и сознание уплывет за горизонт. Горячая вязкая струя спермы ударила глубоко в горле. Разумовский дернулся неловко, но рука на затылке не дала шевельнуться и на миллиметр. Уши заложило от громкого низкого стона, даже перехотелось потом возмущаться. Все же услышать подобное от Олега большая редкость, которую нужно было ловить с замиранием сердца и принимать с распростертыми объятьями. Отстранившись и судорожно глотнув воздух, Серёжа просто пытался дышать, ощущая на себе горячие ладони Волкова. Он никогда их не убирал, пока парень приходил в себя, знал, как важен тактильный контакт для Разумовского, чтобы не пугаться и не теряться. В себя привел смешок откуда-то сверху. Лениво приоткрыл влажные глаза, смотря на Олега снизу вверх и медленно ведя онемевшим языком по губам. — Решил кончить без разрешания? Неужели настолько понравился минет, что даже стимуляции не понадобились? Это удивляло, но Волков умело скрывался за кривой усмешкой. Конечно, льстило до жути. Все же довести партнера до такого исступления надо постараться. — Это все ты виноват… Волков лишь усмехнулся, переступил с ноги на ногу, проверяя твердость, а затем склонился над Сережей. Теперь о нем нужно позаботиться, а то снова уснет в ванной, свесишись руками и головой с бортика и сладко посапывая.