Диета для чирлидерш

— Жилистый какой-то. — И привкус странный. — Попробуем эту? — раздаётся ещё один голос. — Выглядит понежнее. Чавканье возобновляется Кэсси покрепче сжимает верную биту и осторожно привстаёт, выглядывая из окна школьного кафетерия. Влад качает головой: «Осторожно!» Пф, а то она не знает. Зрелище предстаёт отталкивающе-привычное. Или привычно-отталкивающее — Кэсси не до нюансов. Три белокурые головы (у той, что справа, впрочем, заметны отросшие чёрные корни) склонены над столовской поварихой. Кэсси стискивает зубы — мать носила такую же сеточку для волос и фартук. На лице женщины изумление — остекленевшие голубые глаза вытаращены, рот приоткрыт. Мягкая шея разорвана, натёкшая кровь уже заветрилась. Одежда поварихи в беспорядке, вся покрыта бурыми пятнами. Трое девушек в форме чирлидерш нависают над ней, утробно ворча и чавкая. Одна вгрызается в бок, пытается расширить рану скользкими окровавленными руками, чтобы добраться до печени — на субпродукты, видать, потянуло. Вторая почти распласталась по земле, выдирая кусочки из бледного мясистого бедра. Третья глодает полную руку. Все три к Кэсси спиной, все три полностью поглощены трапезой. В нескольких шагах лежит труп уборщика: лицо перекошено ужасом, в щеке зияет дыра, обнажившая жёлтые зубы («Не комплект», — отмечает Кэсси). Серая роба разодрана, развороченное нутро влажно поблёскивает, переливается на весеннем солнце всеми оттенками красного. Правее, где начинается чахлый, истоптанный школьниками газон, ещё одно тело — парнишка, лет двенадцати-тринадцати, Кэсси плохо различает, да и лежит он лицом вниз. Выглядит нетронутым. Неудачно упал? Один «сникерс» слетел с ноги, Кэсси видит носок с Человеком-Пауком. В ноздри настойчиво забирается тяжёлый липкий запах бойни — кровь, дерьмо в повреждённых кишках, что-то ещё неясное, горечью оседающее у корня языка. Возможно, так пахнет сама смерть. Вдали воют сирены, раздаются выстрелы — подружки этой троицы двинули в город, следом за удирающим обедом. Дворик кафетерия небольшой. Пластиковые столы и стулья опрокинуты, многие сломаны. Тут есть чем отбиваться, но особо некуда бежать — широкая дверь забаррикадирована изнутри холодильником и парой столов. Впрочем, остаются окна. С одной стороны двор ограждает высокая сетка спортплощадки, с других — стены самой школы, остаётся лишь арочный проход. Кэсси быстро юркает вниз под подоконник и, приникнув к уху Влада, объясняет, куда идти. Он перекроет этот единственный удобный путь отступления, и тогда Кэсси возьмётся за дело. Владу план не нравится. Кэсси уже научилась определять его эмоции по сиплому дыханию, вырывающемуся сквозь респиратор. Владу всегда не нравится разделяться и оставлять её одну, но что остаётся? Ещё не хватало за этими тремя по всему городишке гоняться. И без них проблем хватит — сколько было удравших чирлидерш и сколько осталось? Местных копов к такому жизнь не готовила. Влад уходит. Несмотря на внушительные габариты, он умеет передвигаться удивительно тихо. Кэсси никогда не говорит, но на самом деле тоже не любит разделяться — кто тогда прикроет Влада? Она вжимается спиной в прохладную стену и осторожно посматривает во двор. Пока всё без изменений — девицы с аппетитом жрут. Ещё сегодня утром они были дочерьми, подругами, чьими-то девушками, ученицами, кто-то их любил и кого-то любили они, но теперь это три кровожадные твари, которые будут убивать, убивать и убивать, пока их не остановят. Кэсси понятия не имеет, что случилось. Ещё час назад она с Владом вела фургон по трассе без особой цели, пока Крис не скинул координаты. Он и Лиза здорово выручали, продолжая отслеживать все странные происшествия. Наверняка проныра Крис уже выяснил причину и скинул в мессенджер. Или ещё выяснит. Как бы там ни было, чирлидерши единственной школы в маленьком канзасском городке вдруг стали слэшерами. Может, к этому приложил руку неугомонный Герберт Уэст, продолжающий эксперименты с реагентом, а может, тут недавно проезжал бухой или обкуренный Эш Уильямс с «Некрономиконом». Или опять правительство не уследило за секретными разработками (никак их жизнь не научит — прямо как тех двоих). Или… Этот вариант Кэсси совсем не нравился. Или где-то рядом Община «Чёрного фонаря». Сраные культисты. Сраные лорды Нефа, уёбища лавкрафтовские. Кэсси морщится. Зря она так про тварей, о которых Лавкрафт писал. Они хоть и со щупальцами, но людей воспринимали, как ничтожных букашек, а не пытались, блядь, выебать своими тентаклями погаными. До сих пор передёргивает от воспоминания, как слизкие отростки скользили по коже. Трогали Джорджию. Кэсси стискивает зубы — так, нельзя отвлекаться. Наконец она видит Влада, старающегося слиться со стеной под аркой. Обе его руки лежат на ножнах, он в любой момент готов выхватить мачете. Троица пока не замечает его. Кэсси ждёт удобного момента. Она уже заметила, что чирлидерша, обгладывающая руку, то и дело косится в сторону парнишки. Её подружка с отросшими корнями наконец-то выковыряла печень и откусывает по кусочку, смакуя. Кэсси не видит её перемазанное кровью лицо, но наверняка на нём выражение блаженства. Наконец, девица решается. Она аккуратно кладёт заметно убавившую в объёме руку на землю и подбирается к парнишке. Движения её плавные, текучие. Вскидывается та, что жевала бедро, со снежно-белыми волосами. — Куда это ты, Ли? Ли оборачивается и скалит зубы (Кэсси замечает застрявшие между ними алые волокна плоти). — Ну ты и сучка, — белая вскакивает. Вся её сине-золотая форма перемазана кровью и пылью. — Решила всё вкусненькое себе прибрать? — Надо делиться, — та, что с печенью, отшвыривает недоеденный рыхловатый орган в сторону и тоже встаёт. Позы их угрожающие и напряжённые. Кэсси называет их про себя Облезлой, Пергидролью и Златовлаской, ждёт, когда они уже сцепятся. Пульс учащается, все мускулы напрягаются. Ещё немного… Есть! Златовласка не выдерживает и с рыком кидается на подружек. — Моё! — С какого хрена?! — Пергидроль ловко уворачивается и пытается подставить подножку. — С такого! — Златовласка отступает, угрюмо глядя исподлобья. — Его всё равно на всех не хватит, это я его… — Чего-о? — Облезлая сплёвывает какой-то ошмёток ей под ноги. — Малька Питерс толкнул, когда от Эсме удирал, он так и не поднялся. Ты всегда любила присваивать себе чужие заслуги!.. «Да деритесь уже!», — Кэсси закатывает глаза. Как же утомляли эти разборки популярных девочек, ещё когда сама училась в школе. Может, если б она принадлежала к их категории, было бы как-то ближе, понятнее, но Кэсси была изгоем. Оказывается, чирлидерши её до сих пор бесят. Троица наконец-то сцепилась. Облезлая и Пергидроль напрыгивают на Златовласку, валят на землю. Мелькают длинные ноги и руки, красные, словно все трое надели длинные перчатки до локтей; летят светлые клочья волос. Подходящий момент. Кэсси легко перемахивает через подоконник, приземляется почти бесшумно. Троица слишком увлечена друг другом. Кэсси подаёт знак Владу и заносит биту. Кровь липкими каплями брызжет в лицо. Девицы опомнились слишком поздно. Они сильные и ловкие, но на стороне Кэсси и Влада опыт и эффект неожиданности. Чей-то выбитый зуб отлетает и больно царапает щёку. Черепа противно трещат, лезвия мачете с мягким звуком вгрызаются в плоть. Когда всё заканчивается, Кэсси и Влад сваливают трупы горкой. У Пергидроли из расколотой головы вывалился серо-розовый мозг. Влад смущённо кладёт отрубленную до плеча руку Облезлой рядом с ней. У Златовласки лицо превратилось в кровавое месиво. Кэсси брезгливо вытирает любимую биту о первую попавшуюся юбку. Они сделали своё дело. Главное не думать, что утром у этой горы мяса были свои заботы, пусть и мелочные, мечты, устремления. Она почти научилась. Владу вот сложнее, он слишком мягкий. — Ты как? — басит он. — Нормально, — Кэсси потирает ушибленный бок. Вот точно синяк здоровенный будет. И не один. Ушибленная голень побаливает, но высокий ботинок смягчил удар. Ничего, бегать сможет. — Сам как? — Порядок, — Влад показывает большой палец. На предплечье у него след от укуса — не глубокий, но заметный. Кэссиди зло смотрит на останки — и кто это сделал, кто посмел цапнуть её друга? Влад достаёт свой треснутый телефон из кармана, проверяет мессенджер и чешет бугристый затылок: — Эге. — Что там? — Кэсси закидывает биту за плечо и подходит ближе. От Влада, разгорячённого битвой, идёт тепло, как от печки. И разит потом. Но, чего уж, и она не полевыми цветами благоухает. — Крис пишет, этих восемь было. Копы положили четверых, есть жертвы: и среди них, и среди горожан. Мы угрохали троих… — Осталась одна, — вздыхает Кэсси. И наверняка она затаилась. — Ну, пойдём искать, что ли. — Только сперва надо обработать, — Влад смотрит на царапину у неё на щеке. — И переодеться. Не поспоришь. Они в крови с ног до головы, если копы их остановят, ни за что не поверят, что они просто неаккуратно перекусили бургерами с двойным кетчупом. Влад осторожно выбирает из волос Кэсси осколки зубов и отшвыривает. Их фургон припаркован за школой, совсем рядом. Улицы пустынны, вокруг валяются чьи-то рюкзаки и сумки, ветер шелестит страницами брошенных учебников и тетрадей, попадаются следы крови. Расколотые смартфоны отражают тёмными экранами солнечные лучи. — Прямо как зомби-апокалипсис, — ёжится Влад. — Не накаркай, — Кэсси легонько пихает его локтем в бок. А вот и фургон. Они забираются внутрь и привычно обрабатывают друг другу травмы (после страшилок Лизы о сепсисе, Кэсси не пропускает ни одну, даже самую маленькую ссадину). Адреналин спадает, как всегда начинает немного морозить. Влад кладёт ручищу ей на плечо, мягко привлекает к себе. Кэсси утыкается лбом в серую кожу на его груди, где таится самое храброе и доброе сердце и слишком маленькие для такого большого тела лёгкие. Она прикрывает глаза, позволяет себе расслабиться секунд на десять, не больше, и отстраняется. Нашаривает чистую футболку Влада и кидает ему. — Ну что, погнали? Надеюсь, изловим оставшуюся до ужина. — Я поведу, — Влад пробирается вперёд. Футболка задралась у него на спине и Кэсси машинально одёргивает её, протискиваясь следом на пассажирское сидение.Влад заводит двигатель. Кэсси ставит в магнитолу “Year Zero” Nine Inch Nails и расслабленно откидывается на сидении. Под слоем чёрного лака на ногтях не видно кровь. Жизнь, в общем-то неплоха. По крайней мере, друзья в безопасности (пускай относительной), и сами они целы. Влад тихо подпевает, и Кэсси улыбается.