Пустота

«...и мы уговариваем того тупого дварфа нести мешок. Он понятия не имеет, что там. И пока мы идем, я понимаю, что он что-то заподозрил, потому что мешок ударил его по ноге и звук был вообще не похож на звон монет. Мы добираемся до доков, там нас ждут два дварфа, и именно в этот момент он решает, что он должен узнать. Я пытаюсь его отвлечь, говорю, там кошка герцогини — не открывай! Она царапается! Мы за нее большой выкуп получим! И в этот момент появляется Дозор. Один из дварфов в панике произносит какое-то заклинание и сумка начинает светиться, и тут я...» — Спокойной ночи, Вольжиф, — сказал Дейран и развернулся на каблуках. — Погоди, ты что не хочешь... Не оглядываясь, Дейран поднял руку, вяло махнул ею на прощание и продолжил путь. По правде говоря, ему нравилась эта история и он очень хотел узнать, что в было мешке, но ему вдруг стало совершенно необходимо оказаться как можно дальше отсюда. — Ну, ладно. Спокойной ночи, — в голосе тифлинга отчетливо прозвучала обида. «А мог бы и по лицу получить», — подумал Дейран. — «И не в первый раз». Было так поздно, что уже почти рано. Улицы Дрезена в этот час пустынны. Вольжиф, понизив голос, восторженно болтал без остановки с тех самых пор, как они покинули «Полумеру» и всю дорогу пока они медленно пробирались по переулкам в направлении Цитадели. Но пока он говорил, Дейран начал чувствовать себя... прозрачным. Перед глазами промелькнул образ обезглавленного тела Вольжифа, скорчившегося на мостовой, с откинутым в сторону хвостом, вялым, как старая веревка. Дейран пошел быстрее, делая широкие шаги и глубоко вдыхая ночной воздух, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Они становились нетерпеливы. Иногда он дразнил Их, намеренно избегая ситуаций, в которых Они могли бы безопасно... Кормиться? Играть? Что бы это ни значило. Эта игра была опасна. Но поскольку дела Крестового похода отнимали у Дейрана все больше и больше времени, он не столько специально разочаровывал Их, сколько просто не имел возможности... Их развлечь. Кроме того, иногда он позволял себе глупую надежду, что Они потеряют интерес, если он будет поступать так достаточно долго, что Они уйдут и оставят его в покое. Но чем дольше тянулись эти промежутки, тем настойчивее и безрассуднее Они становились. Вот почему с удушающим чувством, будто он тонет, Дейран неожиданно свернул в переулок, где, как он знал, располагался солдатский кабак. Какой-то бедный крестоносец лежал у стены, отсыпаясь после ночного пиршества и прокисшего бренди. «Вам повезло», сказал Дейран про себя, хотя Они никогда не отвечали, разве что изредка напоминали о себе жжением, точно лезвие бритвы пронзающим трохею. Дыша сквозь зубы, он посмотрел по сторонам узкого, пустынного переулка, а затем замер сжав кулаки, потому что почувствовал, что это началось... Словно кто-то распахнул окно в его сознании, впустив поток ледяного ветра, и напряжение спало. Его собственное сознание ударилось о ментальную стену и разбилось, он стал не более чем плоским отпечатком внутри себя самого. Дейран ощущал себя в этот момент непристойной карикатурой, нарисованной на стене дворца, которым был сам Дейран Арендей, в то время как остальное пространство его сознания наполнилось ужасом. Если бы только у Них была хоть капля милосердия, чтобы избавить его от этих гнусных подробностей! Если не оглушить до потери сознания, то хотя бы закрыть за собой его проклятые глаза, когда Они выходят! Но Им не было никакого дела до его просьб. Никогда. Даже в детстве, когда он выпустил Их в первый раз и угрожал выброситься после этого с балкона, Они полностью игнорировали его, словно он был меньше мошки. Конечно, он так и не выполнил свою угрозу: он хотел жить. Назло всем жалким, бесполезным богам, черт бы их побрал. Он видел лишь тонкие щупальца тьмы, чернее ночи, окаймленные тошнотворным арканным туманом и истерзанные лица, вскипающие у него на глазах; щупальца потянулись к спящему крестоносцу, схватили его за волосы и подняли легко, как куклу. Сгусток тьмы схватил его за горло, заставив прервать рвущийся наружу крик. Его тело непроизвольно дернулось. Они отрезали крестоносцу голову с ужасающей легкостью, чувственно обвивая трофей и шепча что-то Сами Себе, пока тело, словно тряпка, падало наземь в брызгах собственной крови. Дейран давно научился сопротивляться желанию обнять себя, зарыдать и проблеваться, в тот момент, когда Они наконец отпускали его и закрывали за Собой дверь его сознания, визжа от радости. Вместо этого он на мгновение застыл, заново обживая свое тело, пока не понял, что снова может двигаться. Его била крупная дрожь. Дейран выдохнул, заставляя свои плечи расслабиться, а осанку — вернуться к прежнему изяществу. Он провел рукой по лбу, словно желая стереть эту сцену из памяти. А затем вышел из переулка.