Плач

Хакмар проснулся от того, что рядом кто-то плакал. Пару ударов сердца понадобилось, чтоб понять, что плакать рядом мог только Донгар в последнее время спящий с ним в обнимку. - Донгар. – тихо позвал он, аккуратно трогая шамана за плечо. Тот не отреагировал, мотнул головой, тихо всхлипывая. – Донгар - уже громко позвал он его. Шаман зажмурился сильнее и открыл глаза. Абсолютно черные, словно до краев заполненные Ночью. Эти глаза затягивали, уносили, Хакмар понял, что уже не лежит на теплой шкуре в чуме, а плотно связанный валяется на земле, а вокруг пылают костры. И в тоже время он стоит в стороне смотря на себя и зависшим над ним шаманом в медвежьем плаще. Он видел его глаза, точно такие же, до краев черные, мерзлые. Мелькнул нож. Он услышал крик, полный боли и отчаянья и понял, что это крик Донгара, того, что остался в чуме, что видел жуткий сон-воспоминание. Он дернулся, он вырвался. Снова чум, снова его, тощий, нескладный, такой любимый черный шаман, потрепанный, совсем не похож на того взрослого, аккуратного и величественного Великого Черного Шамана. Горько рыдающий. - Я…я…убил тебя! Хакмар, Хакмар! – он слепо рынулся вперед, пальцами прошелся по предплечьям, плечам, провел пальцами по шее, тронул скулы. Еще мгновение разглядывал его, словно проверяя, что кузнец жив и здоров. И дернулся в сторону выхода. Хакмар даже не задумываясь потянул его за край парки, опрокидывая назад, быстро развернул к себе и крепко обнял. Честно говоря, ему тоже хотелось рыдать. От ужаса, от страха. Тот, другой, Донгар пугал его, его лицо было без тени эмоций, когда он заносил нож, его движения были точными и безжалостными, он словно весь был выточен из мглы и внушал ужас. Сейчас на его руках билась в мелкой дрожи та же душа, но совершенно другой человек. - Тихо, я тут, живой, все хорошо. – сбивчиво зашептал Хакмар, раскачиваясь, убаюкивая. - Хакмар… Прости меня. – тихо шептал шаман. - Ты ни в чем не виноват. Говорю же все хорошо. Прекращай реветь. – он стал поглаживать Донгара по голове, поцеловал в макушку черных волос, мягких от появившейся привычки мыть их чаще и с разными травами. – Ну тихо, тихо. – он прижал его еще плотнее, так что теперь шаман почти лежал на нем, залез почти на колени и ткнулся куда-то под руку, словно щенок, ищущий тепла. Хакмар постарался, как можно более плавно опуститься на пол не разрывая объятий. – Спеть тебе? – предложение сорвалось с языка раньше, чем он подумал о том, что Донгар – его ровесник и уже давно не нуждается в песнях на сон. Но он чувствует, что черный шаман дергает головой, кивая. - Спой. Мне нравится твой голос, он успокаивает. – сквозь всхлипы говорит он. И Хакмар поет. Старую колыбельную, ее еще мама пела. О далеком Океане, о том, как спит солнце, как верхние духи зажигают звезды. Сперва он еще слышит редкие всхлипы, но потом и они затухают, он чувствует теплое дыхание на шее, тонкие руки на плечах. Они обязательно все решат. Вместе. Справятся и выживут. У них уже есть опыт прежней жизни и они не повторят ошибок минувших Дней. Черный шаман и черный кузнец останутся вместе.