The Big History of Noble and Ancient House of Black

— Гарри Джеймс Поттер! — едва ли не оглашая всю платформу 9¾ своим высоким мощным голосом, начинает бабушка Дорея. Вообще-то, она не совсем настоящая бабушка Гарри, а только двоюродная, но это мелочи: и его родители, и родные бабушка с дедушкой умерли от драконьей оспы, когда младший Поттер едва научился ходить. — Гарри? Кто сказал «Гарри»? — тут же подлетает к ним Сириус, самый бестолковый отец и крёстный, какого можно представить, и поднимает мальчика в воздух. Поттер тут же краснеет: не хватало ещё, чтобы при всех с ним обращались, как с маленьким, хватит ему бесконечных увещеваний леди Дореи! Вообще, Сириус классный. Он показывал Гарри маггловский Лондон, водил пробовать еду простецов и даже познакомил с тётей и дядей по матери — они оказались ужасно скучными, но увидеть их было интересно: юный Поттер впервые увидел вживую сквиба — тётю Петунью. — Надеюсь, ты попадёшь на Гриффиндор, а не в это змеиное гнездо! — Надейся, — бурчит бабушка. — Как же. За Сириусом, заметно отставая, шагает, хотя, скорее, семенит его дочь, Альгиеба — в какой-то степени тоже родственница Поттера, но высчитать это невозможно. Кажется, Сириус — внучатый племянник бабушки Дореи, но на этом познания Гарри заканчиваются. Родство Ал неопределимо. По особой походке — нарочито «девичьей» и изящной, по парадным чулочкам и специфически приподнятой (явно подъюбником) форменной юбке Гарри понимает, что где-то рядом занудная семейка Розье, да и, вероятно, леди Вальбурга, которую строго-настрого запрещено называть бабушкой. По крайней мере, собиралась в школу Альгиеба Беллатрикс явно под чьим-то пристальным пуританским надзором, да и так мало шансов, что столь знаменательное событие — первый отъезд в Хогвартс — пропустит хоть кто-то из её многочисленных родственников. Гарри немного завидует Ал: во-первых, у неё целых две бабушки, которых бабушками называть нельзя, потому что одна (мать его крёстного, между прочим, хоть Блэк и не называет её старой мегерой) работает в министерстве, а вторая много хохочет, пьёт просекко и переводит с французского любовные романы; во-вторых, у неё есть отец — Сириус любит её до безумия; в-третьих, крёстный и его семья (и впридачу Маркус Флинт, капитан слизеринской команды по квиддичу, но это долгая история); в-четвёртых, тётя и кузен, не какие-то там унылые магглы, а такие же чистокровные волшебники! Гарри не избалован вниманием родственников: ему приходится довольствоваться двоюродными бабушками и дедушками, временами пересекаясь в их домах с Альгиебой и, временами же, Драко — ещё одним неопределимо далёким кузеном. Он, к слову, подходит следующим, в компании двух верзил. Драко нравится Гарри куда больше: с ним веселее и проще, чем с Ал, слегка сумасшедшей, как её мамаша (эту историю Блэки скрывают — на самом деле, Сириус не то, что не был женат на той, кто родила ему дочь, но и приходился ей двоюродным братом; мать Альгиеба звали Беллатрикс, и ныне она обреталась в больнице имени Святого Мунго). — Ты такой нелепый и неловкий сегодня, особенно с этими зализанными волосами, — замечает Альгиеба. Драко только фыркает. — Когда избавишься от корсета и бесконечных кружев, тогда и поговорим. Кажется, они в ссоре, думает Гарри, по очереди пожимая мальчишкам руки. С Крэббом и Гойлом они немного знакомы по всяким званым вечерам — мода оставлять детей с домашними эльфами прошла, и многие стали куда лояльнее относиться к ребятне на мероприятиях — может быть, потому, что чистокровных детей внезапно стало так много, что они могли занять себя сами. — Надеюсь, ты не заведёшь неправильных друзей, — с беспокойством произнесла леди Дорея. — Мы не друзья, мы кузены, — вздохнул Гарри. — От Драко и garçon en jupe мне никуда не деться. — Слизерин! — спустя несколько часов оглашает Шляпа, едва коснувшись головы Поттера. — Я же говорил, что мне от них никуда не деться, — бурчит Гарри, пробираясь за слизеринский стол, где ему уже приветливо машут. Начинается учебный год. — Mon parrain настаивал, чтобы я училась в Шармбатоне, — рассказывает какой-то девочке Альгиеба. — Отец хотел отправить меня в Дурмстранг вместо Хогвартса, потому что Дамблдор превратил школу невесть во что, — втолковывает смутно знакомому темнокожему парню Драко. — А лучше бы ровно наоборот, — фыркает Поттер. Вместо ответа на этот выпад Альгиеба перегибается через стол и больно бьёт Гарри ложкой по лбу. — О чём я и говорил, — потирая лоб, ворчит Поттер. — Ещё на дуэль вызови! Какой уж тут Шармбатон… Блэк явно обижается, даже отворачивается от него, и до конца ужина сидит с недовольным видом, крайне похожая на бабушку Кассиопею надменно-скучающим выражением лица. Драко, к счастью, никак не комментирует ни лёгонький выпад Поттера, ни эскападу кузины. *** Водоворот учебных будней захватывает Гарри: зелья, трансфигурация, заклинания — слишком легко, уже пройдено и изучено дома даже сверх школьной программы. Неудивительно, что ему удаётся быть одним из лучших в классе, хотя, например, в зельеварении больше преуспевает Малфой: как-никак, крестник угрюмого профессора. Он не даёт поблажек никому, но Драко оттого и хорош, что тонкую науку изготовления зелий буквально чувствовал. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? — спросил профессор Снейп на первом занятии. — Напиток живой смерти? — неуверенно ответил Поттер. — Верно, — хмыкнул декан, игнорируя вытянутую руку какой-то лохматой когтевранки — на вкус Гарри, в каждой бочке затычки. Что по-настоящему нравилось Поттеру, так это уроки полётов на метле. На ней он чувствовал себя едва ли не лучше, чем на земле. Правда, на первом же уроке Драко возомнил себя лучшим игроком в квиддич во все времена, затмившим своим сиянием даже Виктора Крама, поэтому решил сыграть с Гарри. Чужой напоминалкой. В отсутствии мадам Трюк. После этой истории профессор Снейп их, мягко говоря, невзлюбил. Чистя котлы, Поттер даже жалел о том, что у него вообще есть кузены — с Драко всё и так было понятно… А вот Альгиеба пыхтела над своей посудиной рядом. Она вылила чернила на соседку по парте. Сириус только посмеялся. Он часто напоминал Гарри истории о Мародёрах, и, по всей видимости, был рад и горд, что его дочь и крестник вляпались в первую же неделю. Словом, Гарри Поттер не был уверен, что его школьная жизнь, так сумбурно начавшись, дальше пойдёт гладко. По хитрым глазкам кузенов он читал совершенно обратное. И всё же Хогвартс станет для него домом: как стал домом для Сириуса, как стал домом для его друга, одинокого и замкнутого оборотня Ремуса Люпина, как стал когда-то вторым домом для его матери, выросшей в маггловском мире… Как становится вторым домом для каждого из его учеников. Хогвартс напомнит ему об отце в Зале наград. Хогвартс даже откроет Гарри свои тайны, когда к нему вернутся внезапными дарами мантия-невидимка и Карта Мародёров. Хогвартс станет местом, где ему придётся впервые ломать кости, сдерживать слёзы, учиться драться, и даже местом, где случится первый поцелуй. Домом на долгие-долгие семь лет.