Untitled

Они побеждают с минимальным отрывом. Последний удар. Хит. Харучи не помнит, как отбил, не помнит, как бежал, но помнит, чьи руки схватили его первыми. Всё случилось быстро. Где-то сзади кричит Савамура, ребята подбегают, сбиваются в кучу. Чьи-то руки, ноги, дыхание, гул толпы. Всё смешивается и накрывает. Но одно он не перепутает ни с чем. Он слегка разворачивается и видит, что Курамочи смотрит на него также, как и он сам. Харучи кажется, что сейчас самое время. Он смотрит так, что хочется до одури, до головокружения, до "нет времени объяснять". Они понимают друг друга без слов. Когда один выхватывает другого и… Харучи выбегает первым. Не оборачиваясь. Скамейка. Раздевалка. Коридор. Когда они оказываются в туалетной кабинке, Курамочи едва удаётся защелкнуть дверь. Харучи набрасывается на него. Хаотично пытаясь поцеловать не сразу попадает в губы. Руками цепляется за шею, форму, волосы. Курамочи не отстаёт, притягивая его к себе, прижимая и притираясь. Ни мысли, ни ритма. Они целуются, сталкиваясь зубами и пытаясь притянуть друг за друга сильнее. Сбивчиво, быстро, жадно. Харучи просовывает руки под футболку. Ни о каких поглаживаниях речи не идет. Пытается ухватиться везде и сразу, как дорвавшийся зверь. И может это не так уж далеко от истины. Курамочи втягивает воздух. Тот чувствует это руками, проводя по животу, останавливаясь там на мгновение. Он толкает Харучи вперед, сильнее вжимая в перегородку. Так, что та отзывается на это жалобным скрипом. Вторя его собственному полу-вздоху полу-стону. И водоворот не прекращается, затягивая глубже. Харучи цепляет его лицо, заставляя посмотреть на себя. Ногу, которую закинул на чужое бедро, сводит. Но прямо сейчас ему плевать. Курамочи подхватывает ее берет под колено. Харучи надеется, что ему хватит растяжки. Он прижимает Курамочи сильнее, прежде чем выпалить: — Вставь мне. Взгляд Курамочи сначала проясняется, но почти сразу тяжелеет. Он ничего не отвечает, только целует. Губы, подбородок, шею. Он, продолжая мять руками бока, съезжая на бедра, подхватывая под них и заставляя Харучи вцепиться в него и держаться. Но все еще целует, не делая ничего больше. Харучи не согласен, ему хочется. Прямо сейчас хочется. Поэтому он приникает к самому уху и шепчет. — Хочу твой член. Ноль внимания, если не считать, как краснеет Курамочи. Но кроме того никак не реагирует. Крепкий орешек. И Харучи использует последнее средство, хватая того за член, через одежду, и выдыхая: — Сделай это для меня, Ë…сан. Выдержка Курамочи явно даёт трещину, судя по тому, как он напрягается и его действия становятся ещё более хаотичными. Его рука оказывается под одеждой, шарит, пока не находит член Харучи и не сжимает его вместе со своим, после начиная двигаться резко, выбивая у того остатки мыслей. Харучи громкий. Слишком громкий особенно в ситуации, в которой они находятся. Курамочи затыкает его и после непродолжительного поцелуя отвечает прямо в губы. — Позже. Ох блядь. Но мыслей на некое там позже уже совсем не хватает. Харучи продолжает стонать и Курамочи приходится заткнуть его уже рукой. Тот кусает ее, запрокидывая голову, кончая. Мозолистые пальцы вжимают голову сильнее. Курамочи делает ещё пару движений и кончает следом. Как ему удаётся удержаться самому и всё ещё держать Харучи, тот не знает. Просто гравитация ему проигрывает. Хочется пошутить и хочется ещё. Что-то ещё и Харучи целует его уже медленней, просто не желая прерывать поток ощущений. Пульс продолжает сумасшедше биться. Но дыхания не хватает и приходится оторваться. Еще один глоток и можно будет продолжить. Курамочи нарушает этот цикл первым. — Я так понимаю, что нравлюсь тебе? Голос подводит, но на это никто не обращает внимания. — Кажется, да. — Кажется? Что за дурацкий вопрос. Хочется сказать это вслух, но Харучи только смотрит. И дышит. Смотрит на того внимательно. Если бы кто-то сказал ему, что его признание будет таким же нелепым, как и кончить в общественном туалете — он бы ни за что не поверил. Ещё внимательней. Хотя ему и казалось, что это все совершенно невозможно. Даже так. — Да. Курамочи выдыхает и улыбается ему в плечо. Харучи опускает ноги на пол и пытается восстановить равновесие. Курамочи ничего больше не отвечает. И пока они так стоят, Харучи думает, что хотел бы остаться в этом грязном туалете под стадионом ещё на некоторое время. С возможностью находиться так близко. Потому что нет ничего важнее, чем это прямо сейчас. Курамочи отлипает первым и тянет его за собой, но почти сразу отпускает. Они приводят себя в порядок. Насколько это вообще возможно и возвращаются к автобусу. Харучи надеется, что никто не заметит их отсутствия, но их не было довольно долго и кто-то все же начинает волноваться. — Харучи, где ты был? Он не знает. Последнее, о чем он мог думать это отмазка для остальных, но Курамочи приходит на выручку. — Ему стало плохо и я помог. Он улыбается, как обычно. Если не знать, куда смотреть, то выглядит нормально. Тут уже вмешивается Рей и Миюки внимательно смотрит. В основном на Курамочи. И Харучи это не нравится. — Что-то серьёзное? Самое серьезное. Харучи качает головой и улыбается максимально дружелюбно. — Уже все в порядке. Ему верят. И начинают готовиться к отъезду. — В следующий раз зови меня. — Савамура вещает что-то ещё про крепкую мужскую дружбу и его сильное непоколебимое плечо, но Харучи его уже не слушает. Все мысли сосредоточены в той самой кабинке, которую они с Курамочи открыли, но щеколда сломалась и теперь ее уже не закрыть. Не притвориться, что этого не было. Можно разве что списать на слишком подходящую ситуацию. Для них обоих. Харучи плетется, как будто из него резко выкачали все силы. Курамочи не рядом — от этого еще тяжелее. Он всё ещё чувствует его прикосновения там, где были его руки. Примерно везде. После того, как почувствовал — хочется, чтобы не отпускал. Хочется. Хочется. Хочется. Харучи кое-как сдерживается, чтобы не застонать, опускаясь на сидение и отворачиваясь. Старается не смотреть на пару рядов вперед. И не наделать еще больших глупостей. А вдруг он ошибся и неправильно понял? Адреналин потихоньку спадает и на его месте появляется пустота. Жар уходит, оставляя место ненужным мыслям, сомнениям. Нужно заполнить его чем-то, пока оно не захлестнуло и не испортило всё произошедшее. Не посчитать бы за ошибку даже для себя. Но видимо, не только он об этом думает. Потому что приходит смс: “Поговорим?” Харучи смотрит на одно единственное слово и его немного отпускает. Надо же. Он и не знал, что это было так важно. Пальцы скользят по клавишам, а улыбка сама расползается на лице и он отправляет: “Хорошо”. Без даты, без времени. И пусть хотя бы сейчас они будут уверены, что все действительно будет хорошо. А остальное будет позже.