☆の
— Хэй, Ли Минхо! А почему сегодня не в юбочке? Под громкий смех стоящей возле входа компании Минхо заходит в школу. Он успевает бросить самый презрительный взгляд, на какой только способен, в их главного, а тот улыбается в ответ своей самой бесячей, бессовестно широкой улыбочкой. Главная причина его каждодневных головных болей — Ким Сынмин — высокий и худой, а Ли Минхо любит хорошо покушать, поэтому в своей весовой категории легко уложил бы задиру на лопатки. Но родители Сынмина главные спонсоры их школы, а потому он мнит себя здесь чуть ли не хозяином. Но достаётся от него всегда почему-то одному только Минхо. — Привет, хён! — Ли Ёнбок, его друг поневоле, тоже попавший сюда не благодаря деньгам семьи, а по собственной прихоти, сдав на немыслимо высокий балл экзамены, по традиции ловит его на втором этаже возле кабинета химии. — Он снова прицепился к тебе? Я видел их у входа. Минхо отмахивается. — Мне осталось чуть меньше года, и я уйду отсюда в самый престижный университет страны, а он — в лучшем случае секретарём в отцовскую компанию. В некотором роде, я ему даже сочувствую. И говоря это, Минхо не переоценивает свои способности: он приложил неимоверные усилия, чтобы быть лучшим из лучших в этой чёртовой школе. И вот уже третий год кряду удерживает первенство. В последнее время у него только английский прихрамывает, но он обязательно поговорит с родителями о необходимости репетитора. — И почему он только тебя достаёт? — задумчиво тянет Ёнбок, пока они идут по коридору, каждый к своему классу, но сегодня у них с утра занятия в соседних кабинетах, поэтому им в одну сторону. Минхо молча пожимает плечами. Да и ему на самом деле всё равно. — Хён, а может ты ему нравишься? Ёнбок вдруг бросает свою смелую догадку и смотрит на него широко распахнутыми глазами, а Минхо на ровном месте спотыкается. — Бред какой-то… А с другой стороны, у них же школа элитная. Только для мальчиков. Гормоны бушуют, а энергию девать некуда. — Ты очень красивый, хён. А если вспомнить ту самую фотографию… У Минхо моментально вспыхивают уши и лицо, а румянец сползает до самого основания шеи. Никто не должен был видеть ту фотографию. Но он каким-то совершенно дурацким образом ещё в первый год обучения здесь отправил её не в личный чат с Ёнбоком, а в общий с классом. Он до сих пор не помнит, как пережил то время, но громкая слава о новеньком, обучающемся по гранту, сотрясла тогда стены всего их элитного заведения. Минхо вообще-то гордится своими бёдрами. И даже юбку для образа тогда нашёл покороче, но делать их достоянием общественности абсолютно точно не собирался. Но так уж вышло, и в тот момент он был готов сквозь землю провалиться. Со временем, конечно, всё улеглось и забылось, только Ким Сынмин никак не успокоится. — Если продолжишь, я напомню тебе твой образ с кошачьими ушками, — Минхо угрожает другу вполголоса, а Ёнбок послушно язык прикусывает. Они друзья не только по несчастью, но и с очень интересными общими увлечениями.☆の
— Хэй, Ли Мин… — Тебя на цепь посадить, чтобы за мной не таскался хвостиком? Сынмин смотрит в ответ нечитаемым взглядом, а Минхо мысленно добавляет себе очко в копилочку их интеллектуального противостояния. Он каким-то совершенно непостижимым образом всегда оказывается на пути у их ржущей дни напролёт компании. Хван Хёнджин с его богемным видом вольного художника, Хан Джисон — иногда до звона в ушах громкий, а иногда занудный дó смерти. И Ким Сынмин во главе, раздражающий до ужаса, всем своим видом словно говорящий "батя в здании". И их дьявольская троица как назло всегда оказывается там, куда бы он ни направился. — Я бы для тебя даже полаял. И Минхо думает, что, возможно, не таким уж глупым было смелое предположение Ёнбока…☆の
— Заказал новые чулки, у них сверху нет резинки, и они не передавливают бедро как прежние. Они сидят с Ёнбоком у Минхо в комнате и традиционно хвастаются новыми образами. На старшем молочно-белая блузка с закругленным воротником и любимая плиссированная школьная юбка, из-под которой видны края новых чулок с кружевом. Ёнбок переоделся в новое платье с розовыми оборками, у которого на груди вырез в виде сердца, и в чулки, стилизованные под кошачьи лапки — Минхо каждый раз пищит, видя на его ступнях подушечки — и выглядит в этом всём как само очарование. Пока не открывает рот, конечно же. — Они стали как будто бы даже чуть больше, — басит он и, не церемонясь, сминает своей по-детски миниатюрной ладошкой голые бёдра Минхо, там, где заканчивается кружево. За что незамедлительно получает ощутимый шлепок по пальцам. — Смотреть, а не трогать — я уже говорил. — Да, хён, — корчит тот рожицу, но руку убирает — знает уже, что второй раз будет больнее, опытом наученный. — А можно хотя бы сфотографировать? Честно, только для личной коллекции, я даже могу заплатить… Он смотрит на старшего жалостливо, и тот как обычно сдаётся, отмахиваясь. — Ладно, покормишь меня за это курочкой. Только не вздумай мои фото снова парню своему показывать! Потому что ещё одних тупых пошлых шуточек от Чана он не выдержит. Ёнбок вскакивает на ноги радостно и бежит к брошенному у кровати рюкзаку, чтобы достать из него мобильный. А короткий подол платья на каждом шагу кокетливо подпрыгивает, открывая обзор на розовые шортики.☆の
— Хэй, Ким Сынмин. Тот с невозмутимым видом вскидывает брови, оборачиваясь. Кроме бровей, впрочем, ничего больше не выдаёт в нём удивление. А у Минхо сегодня настроение хорошее, и он решается впервые начать с нападения. — Твои родители, случайно, не владельцы питомника? А то откуда у них такая псина беспородная. Но вопреки всем ожиданиям Сынмин в ответ довольно улыбается, и Минхо потихоньку бесится. — Нет, мои родители — владельцы крупной технологической компании, и я думал, тебе, как и всем здесь, это тоже известно. Минхо лишь улыбается приторно, а в душе ещё сильнее бесится. — Оставь его. Я слышал, что он ботаник, и у него даже секса не было, вдруг это заразно, — громко произносит Джисон, делая вид, что шепчет Сынмину на ухо, а Хёнджин заходится шакальим хохотом. Краснея от кончиков ушей до кончиков пальцев, Минхо сбегает первым, потому что у него ещё занятия у репетитора. Но лицо Сынмина, отчего-то не смеющегося над шуткой друга, надолго задерживается в его памяти.☆の
На ежегодном школьном медосмотре все узнают, что Минхо поправился. Вообще, узнаёт, конечно, он один, но ему почему-то кажется, что слухи по школе неумолимо расползаются и все за его спиной шепчутся. Подумаешь, каких-то восемь килограммов… но для Минхо они, наверное, фатальные. Даже на физкультуре будто бегать становится в разы тяжелее, и он отсиживается на скамье всё занятие, сославшись на расстройство желудка. Хотя и расстройство у него скорее настроенческое, а желудок отменный: работает как часы и даже булыжник переварит при особом желании. С привычным лёгким чувством голода и грустными мыслями Минхо сбегает посреди урока в туалет, всё равно на него никто не обращает внимания. А когда сталкивается там с Ким Сынмином, его плохое настроение в мгновение ока преумножается. — Не думал, что ты можешь ходить в туалет без помощи своих подданных, — Минхо бросает камень первым и с нетерпением ждёт ответочки. Подходит ближе, с силой отталкивает Сынмина бедром и занимает освободившееся место у раковины. Одной из трёх имеющихся. Тот охает от неожиданности, впечатываясь в стену, и смотрит даже как будто обиженно. — Не пользуйся тем, что ты физически… — "больше", "крупнее", "толще" — уже готовится услышать Минхо, но тот произносит совсем не обидное: — …сильнее. Минхо совсем не нравится посетившее его чувство растерянности. Он торопливо стряхивает с вымытых рук воду, а затем резко разворачивается на пятках. — А то что? И угрожающе надвигается на словно прилипшего к стене Сынмина. Но в следующий момент непостижимым — как и всё происходящее в его жизни — образом поскальзывается на мокром от воды кафельном напольном покрытии. Минхо уже мысленно прощается на время со своими только недавно зажившими от последнего неудачного падения коленями, но Сынмин проявляет неожиданные для него чудеса реакции. — Ого, ты такой… — Минхо готовится услышать, что угодно, оказавшись в руках своего недруга, но точно не: — ...мягенький. С открыто читаемым восхищением в голосе. Дыхание Сынмина щекочет его пылающие щёки, а длинные пальцы заботливо поддерживают, сминая увеличившуюся в объёме талию. Минхо пытается выровнять дыхание и загнанное сердцебиение, списывая это на испуг от падения. А, вообще, ситуация как в дебильном ромкоме: аккурат по сценарию. Минхо резко выпрямляется, сбрасывая с себя чужие руки и отталкивая не особо сопротивляющегося Сынмина, непривычно притихшего. Шумно дышит и смотрит на него злобно, судорожно придумывая колкую шуточку. Но в голове предательски пусто, и колени подрагивают. Поэтому он совершает фатальную ошибку, пропуская ход и уступая слово противнику. — А ты ещё… — Сынмин прочищает горло и отводит взгляд, как будто в смущении. — Носишь ту юбочку?... Минхо открывает рот и задыхается. — Это нечестный ход — вспоминать старое, я думал, вы уже достаточно насмеялись над тем случаем, — придя в себя, он зло цедит сквозь зубы и уже собирается сбежать с поля боя, но получает контрольный в голову. — Вообще-то я не смеялся. Мне понравилось.☆の
Минхо сидит на уроке английского и совершенно не слушает учителя. Слова Сынмина, произнесённые уверенно парой часов ранее, будто выжжены на подкорке его сознания. Он кипит изнутри от смеси злости и смущения, не зная, как себя теперь чувствовать. Технически, Сынмин не сказал, что Минхо ему нравится. А лишь озвучил вслух свои предпочтения. Но быстро стучащее в груди сердце от этого никак не унимается. Всё это немыслимо и невероятно — думает он и хватается за́ голову. — А сейчас вы поочерёдно выполните задание, которое я объяснил. Ли Минхо, начните, пожалуйста. Минхо мысленно даёт себе пощёчину, а вслух перед учителем стыдливо извиняется. Он должен быть лучшим из лучших, а вместо этого в облаках витает на занятиях. Чёрт бы побрал Ким Сынмина и его признания.☆の
Ему назначают отработку после уроков с учеником, лучшим в школе по рейтингу английского. Кто-то на два года младше Минхо, а значит из класса Ёнбока. Каково же его удивление, когда он видит Ким Сынмина, возвращаясь в пустой класс к назначенному времени. — Не думал, что собаки тоже иностранным языкам обучаются, — ворчит он, показательно бросая рюкзак на соседнюю парту и падая на стул следом. — Вообще-то, они даже способнее людей некоторых, — Сынмин снова улыбается своей уже привычной раздражающей улыбочкой, а Минхо в ответ скалится. — А я несколько лет жил за границей в детстве. Зачем-то добавляет он, как будто Минхо нужна эта информация. Но за границей вроде лучше относятся ко всякого рода увлечениям — вдруг думает он, как будто это как-то объяснит реакцию Сынмина на ту самую фотографию. Невероятная — как и вся его жизнь — мысль вдруг посещает сознание. Он мнётся, подбирая слова, и краснеет, пытаясь сесть за партой поудобнее. Заметив его метания, Сынмин отрывается от учебника, как и он ожидающего, когда Минхо приступит к заданию, и смотрит на него внимательно. И Минхо наконец набирается смелости. — А если я… — он чувствует себя ужасно глупо от того, что решается сейчас озвучить, но отступать уже поздно, да и некуда. — …если я покажу тебе ещё кое-какие фотографии, обещаешь никому не рассказывать? Щёки горят, а глаза и нос ужасно щиплет от смущения. Сынмин смотрит на него пристально, а затем вдруг в счастливой улыбке расплывается и часто-часто кивает головой с согласием. — Да, конечно, обещаю! Покажи, пожалуйста! И ему только что хвоста не хватает, чтобы вилять им в предвкушении. Проклиная себя за спонтанные решения, Минхо достаёт телефон и открывает в галерее свою самую драгоценную папочку. Выбирает фото поприличнее, которое сделал на днях в своём любимом напольном зеркале. В отражении на нём даже шорт под юбкой почти не видно: весь обзор закрыт ногами в чулках с кружевами. А затем двигается вместе со стулом к Сынмину ближе, протягивая руку с открытой фотографией. Завороженно смотря на экран, тот тянется длинными пальцами к его руке и накрывает её невесомо, снизу придерживая. Минхо от его касания неожиданно всем телом вздрагивает. Сынмин даже красивый, думает он, разглядывая опущенные ресницы и сосредоточенное выражение лица. Когда не пытается выбесить. — А ещё есть? — восторженно выдыхает тот, а Минхо чувствует, как воспламеняется, видя в его глазах чистое восхищение. — Конечно, полная галерея, покажу ещё парочку, — и Минхо снова утыкается в телефон, отбирая фотографии, а Сынмин сидит совсем близко и не стесняясь его разглядывает. — Всё ещё не могу поверить в это, но тебе действительно идёт… такое. — Спасибо? — с сомнением отвечает Минхо, не уверенный, комплимент это был или оскорбление. — Увидел бы вживую, может и поверил бы безоговорочно. И продолжает смотреть пристально. А у Минхо сердце под горлом колотится и пальцы дрожат. Он неловко дёргается и роняет телефон под парту к ногам Сынмина, тут же за ним наклоняясь. Как раз в тот самый момент, когда в класс заходит учитель английского. Минхо всей душой ненавидит ромкомы и их дурацкие сценарии.☆の
— Уверен, ты сейчас скажешь, что я идиот… — Нет, хён, как я могу? — Ёнбок делает большие глаза в камеру, наклоняясь ближе к своему телефону. Он ещё не совсем проснувшийся в это субботнее утро — Минхо даже видит на его лице остатки зубной пасты, не до конца смывшейся. — Подожди, я ещё не закончил, — пытается донести свою мысль Минхо, но оказывается снова безжалостно прерванным. — Хён, — строго произносит младший. — Если это по поводу твоего веса, — он делает свою понимающую паузу, которая Минхо бесит до ужаса, — я тебе уже не раз говорил, что ты прекрасен в любом виде, и настоятельно прошу не совершать глупостей и не отказываться от еды. — Ли Ёнбок, — Минхо устало вздыхает, закатывая глаза. — Я скорее от тебя с твоими советами откажусь, чем от еды. Феликс делает вид человека, глубоко оскорблённого. И, прежде, чем он решится на новые комментарии, Минхо вываливает своё признание. — Возможно, я показал пару своих фотографий Сынмину... — Что?! — Подожди, это ещё не всё… — Минхо до конца не уверен, зачем делится этим с другом в видеозвонке, но они всегда по негласной традиции рассказывают обо всём, что хоть как-то касается их общего занятия. — Удиви меня ещё сильнее, хён, — ворчит Ёнбок. — Но я уже не в восторге, чтоб ты знал. — Ему вообще-то понравилось… Повисает пауза. — …и я пригласил его завтра к себе, чтобы показать по-настоящему. Продолжительное время Ёнбок просто молчит и глупо моргает в камеру. — На себе, — на всякий случай уточняет он, чтобы друг наверняка правильно понял смысл сказанного. — Хён, ты идиот. — Ну, вот видишь, я был прав. Я всегда прав. Пусть и не всегда умён — с этим он не может не согласиться. Но не вслух, конечно же.☆の
— Проходи. Минхо всеми силами сдерживает нервозность, которая преследует его, нарастая с каждой секундой, ещё с прошлой ночи, когда он пытался уснуть, думая только о том, что Ким Сынмин придёт к нему в гости. Чтобы Минхо показал ему юбку и чулки. На себе, естественно. Видя его состояние, но списав это на беспокойство по поводу учёбы, мама перед отъездом к бабушке даже выдала ему успокоительное, чтобы он принял пару капель. Он принял десять. Ему помогло, но как-то не убедительно. — Спасибо, — Сынмин держится вежливо и в себе уверенно. Он держится так, будто не впервые пришёл к Минхо, а бывал тут каждый день весь последний год как минимум. Сняв кроссовки, он убирает их на полку для обуви — даже Ёнбок этого не делает, бросая всё как попало — а куртку самостоятельно оставляет на вешалке. — Что ж, — произносит Минхо, не зная, как ещё заполнить неловкую паузу. — Проходи, чувствуй себя как дома. — Да, спасибо, я уже. Ага, он уже — почему-то проносится в голове Минхо. — Есть или пить не хочешь? — интересуется он, когда они проходят в его комнату. И Минхо, чёрт возьми, не знает, о чём ещё разговаривать, когда ты в дурацком ромком-сценарии. Он их даже не пытался смотреть, опасаясь выблевать все свои внутренности с радугой. — Я поел дома, спасибо. — Слишком много "спасибо" на один квадратный сантиметр Ким Сынмина, — ворчит себе под нос Минхо. Но тот его слышит замечательно. — Я из приличной семьи вообще-то, у меня даже домашний репетитор этикета был, — он подходит к письменному столу Минхо и садится за него, закинув ногу на ногу. Что ж, Минхо впечатлён. Но теперь его очередь. Его всё ещё немного потряхивает, когда он подходит к шкафу и достаёт заготовленное. — Я схожу переоденусь, — снова бросает он, выходя из комнаты. — Жди здесь. Как будто его ночной кошмар куда-то денется. И Минхо прячется за дверью в ванной вместе со всем своим смущением. После перевоплощения он смотрит в зеркало и впервые совершенно не доволен увиденным. Парик будто слишком растрёпанный, щёки неприлично красные, бёдра чулками слишком плотно обтянуты. Вот только он уже принял решение и как мужик пойдёт до конца, несмотря на сомнения. Но вернувшись в комнату, Минхо боится даже взглянуть на своего преданного зрителя. Он надеется только, что тот не снимает его сейчас на камеру и он в этот самый момент снова не становится позорищем, только теперь в прямой трансляции. Хотя в таком случае он мог бы с ним судиться и выиграть неплохую сумму в качестве компенсации. Задумавшись, Минхо даже не замечает, как Сынмин оказывается уже не на стуле, а рядом с ним, и его тяжёлое дыхание даже кожей лица чувствуется. — Как я и думал, — хрипло произносит он, а Минхо готов к любым последующим оскорблением, но не к тому, что слышит. — Вживую это ещё прекраснее. И смотрит прямо в глаза, будто душу высматривая. — Ты можешь… — у Минхо голос срывается, а вся кожа огнём горит от смущения. — Потрогать, если хочется… Минхо не уверен, что Сынмину да, а вот ему — определённо. Очень хочется. Но всё равно крупно вздрагивает всем телом, когда ощущает касание прохладных пальцев к своему бедру, в том самом месте, где кружева на чулках заканчиваются. А затем они скользят медленно и невесомо вверх, оглаживая гладко выбритую кожу и чуть приподнимая подол плиссированной юбочки. Той самой, что у Минхо в гардеробе самая любимая. Он отводит взгляд в сторону, прикусывая губу, пытаясь выровнять дыхание. А Сынмин так близко к нему сейчас, что слышно, как он судорожно сглатывает. Ладно, думает Минхо, к чёрту этикет и правила приличия. — Ты можешь даже поцеловать меня… если хочется. И задыхается в следующий момент, когда тот прижимает его к себе за талию, сминая пальцами белоснежную блузку и впиваясь в искусанные губы жадными поцелуями. Минхо чувствует вкус своего блеска для губ, когда приоткрывает рот навстречу настойчивому горячему языку, и без остатка плавится. Бесцеремонно блуждая по его телу своими невозможными пальцами — Минхо уже давно заметил, насколько они длиннее его собственных, и хотел попробовать бы все их возможности — Сынмин прижимает его к закрытой двери в комнату, раздвигая коленом бёдра и упираясь своим в его уже ощутимое возбуждение. Они смотрят друг на друга, смешивая тяжёлые дыхания, и между их глазами искры мечутся, будто в смертельном сражении. Минхо вплетает свои пальцы в волосы Сынмина и снова утягивает в поцелуй с нетерпением. Когда Сынмин опускается перед ним на колени и целует в бедро, чуть оттягивая кружево, Минхо рассыпается на молекулы без вероятности собраться заново. — Ты хоть представляешь, какой ты восхитительный? А нет, подождите, вот на этом месте рассыпается. И позволяет себя утянуть на кровать и бесстыже задрать плиссированную юбочку. Сынмин худой и высокий, но мышцы на его теле… оказываются. Минхо мысленно ставит ему не самый, но достаточно высокий балл: тут ещё есть над чем поработать, но начало определённо положено хорошее. Возможно, просто кормить его почаще можно было бы попробовать. Когда Сынмин выцеловывает каждый сантиметр его ног, сквозь тонкий капрон ощущения усиливаются, а на голой коже — распускаются невидимыми ожогами. Минхо дрожит неконтролируемо и стонет вполголоса. — А ты не мог бы… — Минхо с удивлением слышит в голосе Сынмина смущение. — Сесть на меня? Минхо резонно полагает, что просто ослышался. — Что, прости? — На колени ко мне сесть, — он снова поднимает на него взгляд и смотрит всё ещё смущённо, но уже гораздо увереннее. Что ж, думает, Минхо это не сложно. Эта идея ему тоже нравится. Он тянет Сынмина за руку и усаживает спиной к изголовью кровати, а сам ловко перекидывает через него бедро и уже ни в чём себе не отказывает. Садится прямо поверх выпирающего в штанах возбуждения, плавно двигается и кусает за шею мстительно. Ноты, на которые оказываются способны голосовые связки Сынмина, звучат восхитительно. — У меня ещё… никогда не было… Минхо отстраняется в удивлении. — Ты же не секс сейчас имеешь в виду? Не было с парнями? С парнями в юбочках? Минхо уточняет, а у самого в голове закрадываются подозрения. — Не было вообще, — вот такое вот чистосердечное. Минхо серьёзно смотрит на него некоторое время, а потом выдаёт безжалостное: — Ах, вы жалкая кучка неудачников-девственников, — Сынмин опускает глаза, смиренно принимая обвинение. Про своего маленького розового друга с десятью режимами вибрации, которого он ласково называет "моя свинка", Минхо вслух упоминать пока не будет. Чтобы сильно девственный ум не травмировать. — Если не готов или не хочешь, мы не будем ничего делать, хорошо? — Минхо произносит это почти ласково, пропуская сквозь пальцы волосы младшего. — Этого я не говорил, — Сынмин вскидывает на него свой упрямый взгляд и скользит руками по бёдрам вверх, туда, где заканчивается кружево. — Но было бы здорово, если бы ты оставался в юбочке. Хорошо, думает, Минхо, снова покрываясь горячим смущением, вот такой Ким Сынмин ему знаком, с таким привычнее. И тянется к верхнему ящику прикроватной тумбочки. Когда длинные пальцы скользят внутрь до упора, Минхо как человек кончается. Подол его юбки закинут на спину, а пылающие щёки он прячет в холодные простыни. Он не до конца понимает, как к этому привела его сегодняшняя демонстрация, но ему определённо всё нравится. И Сынмин нравится уже давно — теперь он себе в этом признаться не стесняется. Самому Сынмину только стесняется, но с задранными кверху ягодицами он представляет, как странно это бы выглядело. — Хэй, Ли Минхо, ты мне вообще-то давно очень нравишься. Зато вот Сынмин со своими невозможно длинными пальцами в его заднице совершенно ничего не стесняется. — Зачем же ты раздражал меня намеренно, если я тебе всё это время так сильно нравился? — Минхо фыркает, но с громким стоном прогибается в пояснице, когда подушечки двух пальцев проходятся по нужной точке. — О, нашёл, — вдруг почувствовав себя предметом исследования, Минхо отчаянно хочется Сынмина ударить, жаль только, что из его положения не дотянуться, только если ногой лягнуть. — Я раздражал тебя не намеренно, а просто подкатывал. Кто ж мог подумать, что ты такой строптивый окажешься. — Да кто ж мог подумать, что ты таким образом подкатываешь! — вскидывается Минхо, но Сынмин тут же укладывает его обратно, нажимая на нужную кнопочку. Затем вдруг склоняется и добавляет к двум пальцам язык, отчего Вселенная перед глазами Минхо схлопывается. Он жалко всхлипывает, неосознанно дёрнувшись назад в попытке насадиться глубже на эти ощущения. — Я себя уже с утра растягивал, не думаю, что у тебя там что-то настолько выдающееся, что ты меня как-то травмируешь. Только если психологически, — задушено скулит он, уткнувшись лицом в кровать. — Возьми презервативы в тумбочке, там, откуда я брал смазку, и приступай уже к активным действиям. — Спасибо, у меня с собой. И поднимается с кровати, бросая Минхо в одиночестве прямо в его интересном положении. Минхо в отчаянии вжимается возбуждением в подушку, просунутую под живот — придётся потом сменить наволочку. А Ким Сынмин, достав из кармана сброшенных на пол джинс длинный блистер с презервативами, демонстративно отрывает один. Зубами. — А ты хорошо подготовился. Куда тебе столько? Шарики надувать со своим клубом анонимных девственников? — не может сдержаться Минхо от колкости, за что тут же получает по заднице. Ну классно, теперь след останется — с восторгом думает он. — Сделай так ещё раз, пожалуйста. Сынмина два раза уговаривать не приходится — и как только Минхо таким его послушанием раньше воспользоваться не додумался? Получив ещё пару ощутимых хлёстких ударов по ягодице, Минхо думает, что уже достаточно настрадался, но Сынмин просто берёт и кусает его за задницу. Как собака какая-то. Минхо кричит уже в голос и чуть не кончает прямо в подушку на наволочку. — Прости не сдержался, тут такая аппетитная булочка. — Иди в жопу, Ким Сынмин! — Спасибо, с удовольствием. А затем подставляет головку и мучительно медленно с тихим стоном погружается. Минхо бьёт крупной дрожью, он еле сдерживается, чтобы не податься назад одним рывком. Всё-таки член — это вам не "свинка". Даже несмотря на то, что он девственника. С последним фактом Минхо готов поспорить, когда Сынмин начинает двигаться. Слишком правильно, с нужной скоростью — у него кости в организме плавятся, а под прикрытыми веками творится что-то невообразимое. Сынмин сменяет угол входа, ускоряя движения, и Минхо цепляется за простынь пальцами, задыхаясь стонами. — Нет, котик, так не пойдёт, — Сынмин вдруг останавливается и под недовольный стон Минхо выходит из него с неприличными звуками. — Хочу смотреть на произведение искусства спереди. Минхо чувствует жар от щёк до ушей, когда тот осторожно его на спину переворачивает, скользит ладонями вверх по чулкам от щиколоток и аккуратно поднимает юбочку. — Мне нравится, какой ты здесь мягенький, — Сынмин оглаживает костяшками пальцев живот Минхо и наклоняется ниже, оставляя на нём поцелуй. А затем проводит языком по прижимающемуся к животу возбуждению, и Минхо выгибает дугой, вверх подкидывая. Этот момент и ловит Сынмин, снова входя в него до основания, двигаясь быстро и с силой сжимая пальцами талию. Минхо достаточно то ли нескольких минут, то ли мгновения, его накрывает таким оглушающим оргазмом, что меркнут в небе все созвездия. Сынмин, шепча ему какие-то нежности, почти доводит до сверхстимуляции и кончает следом, излившись в презерватив и уткнувшись лбом в солнечное сплетение. Они лежат так ещё какое-то время, возвращаясь в мир живых, до конца не веря в случившееся. — А покажешь покрасневшие коленочки? — Ненавижу тебя, Ким Сынмин, — рвано выдыхает Минхо, но крепко прижимает его к себе и бесстыже улыбается. — А станешь моим парнем в юбочке? Буду кормить тебя четыре раза в день, по расписанию, — Сынмин оставляет нежный поцелуй за ухом — там, куда дотягивается. — Конечно, куда ж ты от меня теперь денешься.☆の