Год Быка

— Эй, подай пару крышек? Лучше бы этот гуль не оборачивался, а таращился и дальше на свой костёр. Рожа его выглядела так, будто была из пластика, и оплавилась над этим самым костром. И если левый глаз ещё торчал на своем месте, то правый сползал вниз по гнилой щеке, как капля гноя. Уродливый сукин сын ещё и улыбался. — Мать твою, — выругался Эллиот, едва размыкая губы. Ухмылка нищего разъехалась сильнее. Слепой он, что ли? Скорее всего да, ведь этот хренов глаз вряд ли… — Так что, поможешь, друг? — неразборчиво протянул убогий и переступил с ноги на ногу. Он жил прямо у стены, и это всё объясняло. Фрисайд был городом скваттеров. Здесь дрались за уцелевшие бетонные коробки и пустые углы. Их даже метили на манер собак, — если конкурент будет брезговать сильнее, чем ты сам, то именно он уйдёт шарахаться под открытым небом. А те, кто не надеялся даже на обгаженный угол, всегда отходили к стене. Там не надо доказывать, что ты ещё на что-то годишься — места для подстилки в полный рост хватит всем. — Так это ты Грекс? Тот самый, что торчит кучу крышек Гарретам? Собираешь деньги, чтобы отдать долг? И снова на те же грабли, чёрт бы побрал эту работу. Сантьяго уже высмеял его вчера вечером, сказав: «Если пришёл со мной разбираться, то говори коротко. К чему эта вереница вопросов, парень? Чего ты там лепечешь?» Сантьяго опять его заболтал. Начал нести какую-то околесицу, только бы не вспоминать про собственный долг. Это не было бы так смешно, если бы пройдоха не обманул Эллиота и днём ранее. Купи, говорит, мой суперсекретный пароль, и получишь скидку у Мика и Ральфа. Выгода была очевидна — фальшивый паспорт за полцены помог бы сэкономить две с половиной сотни крышек, а Сантьяго просил всего пятьдесят. Стоит ли говорить, что Мик и Ральф обсмеяли Эллиота за доверчивость, а парнишка-зазывала теперь обязательно хохмил про скидки, когда видел Курьера? Вот в это и надо было ткнуть лицом усатого пройдоху, а не искать оправдания, ведь пока Эллиот думал, как бы надавить на Сантьяго с возвратом долга, тот уже юркнул за угол. — Ого, ага. Тебя ко мне Гарреты прислали? — разлепил сухие губы гуль, чем вырвал Эллиота из раздумий. — Смотри, вот всё, что у меня есть, только не трогай меня. Бродяга засунул руку в карман изгвазданных штанов и принялся загребать крышки. Эллиот сложил ладони,чтобы поймать кучку железяк, и слишком поздно понял — зря. На рифлёных краях крышек отчётливо ощущалось что-то влажное. Куски серой кожи были ещё тёплыми. — Блять! Эллиот швырнул крышки обратно в гуля, и тот от неожиданности присел, закрыв руками голову. — Только не убивай! — надсадно заорал он, плюхнувшись на задницу. Эллиот долго тёр ладони о собственные штаны. Теперь точно придётся стирать, но сначала — вымыть руки, ведь от гнилостной вони резало глаза. — Собери обратно, — коротко приказал гулю Эллиот. Минуты две Грекс на четвереньках ползал по земле выискивая разбросанные крышки. Можно было не пересчитывать их, чтобы понять: не хватает. Из ста тридцати восьми, которые он так и не вернул в «Атомный ковбой», у нищего было при себе дай бог сорок — и те в блядском гульем гное. — Я больше ничего не должен? — промямлил нищий. — Здесь не всё, — решил надавить Эллиот. — Ты должен ещё минимум сотню. Никто не смеет дурить Гарретов. Тело на одной из жёлтых подстилок неподалёку заворочалось и подняло голову. Какой-то бомж наверняка молча радовался тому, что проблемы навалились на кого-то ещё, кроме него. Курьеру хватило прожить пару дней во Фрисайде, чтобы щедро хлебнуть местных устоев и понять, кто чем живёт. — Это всё что у меня есть, — сказал Грекс и съёжился, будто снова ждал побоев. — Кроме одежды! Фрэнсин предупреждала: он безобидный, просто по жизни дурак. Наверное поэтому при нём Эллиот чувствовал себя не так, как при Сантьяго. Смелее. — Тогда снимай одёжку. Вонючие тряпки не были нужны Эллиоту и даром, но он должен был заставить этого осла рассчитаться. Показать ему, что терпение Гарретов, да и его собственное, на исходе. Но Грекс вдруг дёрнулся, ухватился грязными пальцами за край шерстяной жилетки и действительно потянул её через голову. Это выглядело так убого и жалко, что Эллиоту стало не по себе. И как далеко готов зайти этот босяк? Раздеться до трусов? Парень рванулся вперёд, собрал с земли кучку крышек и зашагал прочь. На социальном дне барахтался Грекс, а стыдно было почему-то Эллиоту. Хороший из него вышел коллектор — ничего не сказать. Набросил на себя имя Гарретов как броню, чтобы казаться опаснее, ага. Трюк, достойный того, чтобы провернуть его перед бродяжкой, женщиной и жуликом. Эллиот Бёрч ковылял через Фрисайд наугад, просто чтобы куда-то идти. От грязных крышек руки бил противный зуд, хотелось побыстрее найти кран с водой, зачерпнуть вместо мыла земли и соскоблить ею с кожи это дерьмо. Наверняка тот белобрысый загорелый медбрат из Мормонского форта посоветовал бы Эллиоту то же самое на случай отсутствия мыла. Колонка нашлась прямо за углом. Возле неё стоял дежурный — даже в кожаной куртке и джинсах с подворотами он выглядел быдловато. — Водяной насос контролирует Король. Если захочешь воды — будешь платить, как и все остальные. — Зачем брать деньги за воду? — недоумённо спросил Эллиот. Показалось, что этот бугай просто шутит над ним, проверяет на борзость, но нет. Это же хренов Фрисайд, тут нет ничего «ничейного». — Ну и вопросы у тебя. Если лить сколько хочешь, то чертова НКР просто прикрутит краник. Нужно как-то регулировать расход. — Сколько заплатить? — спросил Эллиот. Быть может, оно того стоило. За ночь трубы остывали, и по утрам вода текла прохладная, приятная — такую хотелось пить галлонами. — Всего десять крышек за большой хороший глоток. Эллиот отсчитал их прямо из грязной кучи. — Вот. Выпить воды и… вымыть руки. Дежурный, который уже было потянулся к вентилю, вдруг замер. — Без помывок. Знаю я эти штуки. Сначала руки помыть просят, потом башку под струю суют и сидят так полчаса. Или пей, или проваливай. — Но мне… — Или пей, — громче повторил тот, — или проваливай! Иначе я и тебе выбью глаз. Крышки уже были в кармане кожаной куртки бандита, и Эллиот крепко сомневался, что тот согласится на возврат платежа. Хлебать из ладони было противно — кто знает, что можно подхватить от гуля? Парень присел у колонки и жадно прильнул ртом к скудной прозрачной струйке. Действительно прохладная, но, вот дьявол, совершенно не вкусная! И прежде чем дежурный закрутил вентиль, Бёрч набрал воды в рот, и уже отойдя на пару шагов выпустил её на ладони, растирая их. Надо было просто купить воду в бутылке и не унижаться. «А лучше сразу виски», — добавила бы Кэсс. Чёрт, даже она решила бы этот вопрос куда выгоднее. Ещё вчера парень облюбовал неприметный угол в одном из полуразрушенных домов. На широкой крышке от какого-то бака предшественники Эллиота разводили костёр, а за осколком бетона даже нашлись спички. Снова устроившись в тени своего временного убежища, Эллиот клацнул по кнопке на пип-бое и дисплей вспыхнул жизнеутверждающим зелёным. Вкладку «калькулятор» он мог найти и с завязанными глазами — слишком часто в последнее время приходилось её открывать, сводя концы с концами. Гарреты велели ему собрать шесть сотен. Добыл он только сто восемь крышек, ну и минус десятка за воду — вообще ничего. Даже если Эллиот откажется от своей доли, чтобы не ударить в грязь лицом, этого всё равно ни на что не хватит. В голову внезапно пришла мысль настолько мерзкая, что Бёрч долго ей сопротивлялся. Может, стоит уйти с тем, что уже выбил, а? Отсидеться в Новаке, а если вокруг городка кто-то будет шастать, идя по следу, то Нелай первым это заметит. Смешно. Крышек было так мало, что они даже карман не жгли, вот только почему от грязной мысли сердце забилось чуть быстрее? Совсем как в моменты, когда интуиция требовала бежать. Или бить. Чаще, кончено, бежать. Но куда? Парень почти месяц пытался подобраться к Стрипу, и теперь вот он, прямо за стеной, и ночью весь Фрисайд тонет в его свете. Сколько можно бежать от трудностей? Яркие огни так манили, когда Бёрч смотрел на них из жопы мира, и вдруг осточертели сейчас, нависая у него над головой в виде неоновых букв и мигающих ламп. Слишком навязчиво, слишком… не для него. Хотелось бросить всё, вернуться в Гудспрингс и уже объясниться наконец с Санни по-взрослому, но нельзя. Н е л ь з я. Она сама не одобрила бы такой поступок. Эллиот поднялся с грязного пола и принялся стряхивать со штанов цементную крошку. Она моментально облепила его пальцы и пролегла тёмно-серыми каёмками под ногтями, делая ладони парня похожими на натруженные руки издольщика. Перебирая ногами словно старик, Курьер вернулся в «Атомный ковбой». Надо было выпить чего-нибудь для смелости, а потом всё-таки дожать Сантьяго и ту бабу, которая давила на жалость, только бы не рассчитываться по долгам. Хватит. Эллиот нанялся коллектором, а не ходячей жилеткой. И теперь… — О, а вот и работник года! За барной стойкой сидел Сантьяго и улыбался самой мерзкой улыбкой из всех, которые в принципе могли появиться на человеческом лице. Перед усачом стояла ополовиненная бутылка «скотча», рядом виднелась тарелка с двумя палочками шашлыка из игуаны. На губах Эллиота завис простой и до безумия идиотский вопрос: какого члена Сантьяго здесь делает? — Не ждал увидеть тут главного поэта среди графоманов? — слащаво протянул мексиканец. — Сантьяго отдал долг и заслужил свою минуту отдыха. Которая плавно перетечёт в пару часов, а затем — и в славную ночь с какой-нибудь пышнотелой барышней! Элиот перевёл взгляд на Фрэнсин, которая испытующе смотрела на неудачливого коллектора и недобро щурилась. — Он всё вернул? — спросил курьер. — Да. Сантьяго сказал, что крышки должны быть у тебя. Подошвы ботинок как к полу прилипли. Происходящее не укладывалось в голове. Это была наглость, но такая смелая, что все надежды внести ясность заранее казались Эллиоту призрачными. — Он не заплатил ни крышки! — сказал курьер, не сводя подозрительного взгляда с Сантьяго. — Если бы он не заплатил, он бы сюда даже не сунулся, — холодно произнесла Фрэнсин. Мексиканец вытянул шею, а потом полез через всю стойку к крохотной ладони управляющей, чтобы ткнуться в неё блестящими от жира губами. — Мадемуазель Гаррет как всегда права! Фрэнсин не отдёрнула ладонь, но отвернулась от выпивохи, всем своим видом показывая, что ей не слишком-то приятно. Усатого это ничуть не смутило, и расцеловав каждый палец, он спрыгнул со стола и пошёл за фишками. — Эллиот, ты принёс крышки? — уже с нажимом спросила Фрэнсин. Отчего-то она нравилась Курьеру куда меньше, чем её брат. Женщина казалась его переодетой копией, жуткой, как слишком натуралистичная, но всё ещё пластмассовая кукла. — Фрэнсин, Сантьяго мне ничего не отдал! Он просто дурит тебе голову! — уже повысив голос, ответил Бёрч. И будто назло ему далеко впереди мексиканец протанцевал через весь игровой зал, перебирая фишки в руках. — Слушай, — строго сказала Гаррет, — Сантьяго быть может и дурак, но ему во Фрисайде ещё жить. А ты человек пришлый. — Тогда почему я не сбежал сразу, а притащился сюда, чёрт возьми? — Неудивительно. Ты знал, что в одиннадцать у нас с Джеймсом пересменок. На что ты рассчитываешь, Эллиот? А Сантьяго продолжал издеваться — звук крутящейся рулетки тонул в его раскатистом смехе, остроносые ботинки отбивали бодрую чечётку по шершавому паркету. Гандон. — Но Фрэнсин… Чужая рука легла на плечо, как тяжеленный патронташ. Эллиот обернулся — за его спиной стоял охранник «Атомного ковбоя», здоровенный детина в боевой броне. А потом пахнущий дешёвой едой и выпивкой воздух похолодил кожу между локтем и запястьем — с Эллиота рывком сняли пип-бой. — Я не люблю перестраховываться из вредности, — как-то снисходительно сказала Фрэнсин. — Но иногда мне приходится делать это ради безопасности своего бизнеса. Получишь свою вещь обратно, когда крышки будут лежать у меня на стойке. Эллиот пытался ей всё объяснить, но было понятно, что в этом нет никакого смысла. Пройдоха Сантьяго, видимо, просканировал недоколлектора ещё вчера, и с самого начала знал, как будет выкручиваться. Нет, Фрисайд даже не пародия на цивилизацию — такой же хищник, как сам Стрип, и выживают тут хитрейшие. На улицу парень почти вылетел — получилось даже быстрее, чем если бы его для ускорения пнули в спину. Без привычной тяжести на руке Курьер ощутил себя голым, а спасительное чувство защищённости не приходило ни когда он плотнее кутался в куртку, ни когда жался к фасадам с разбитыми окнами, избегая чужих взглядов. Интересно, Пит и на это сказал бы Эллиоту, что тут не о чем париться и стоит просто забить? Но хуже всего было вдруг вспомнить дока Митчелла — это он отдал Курьеру свой пип-бой со словами: «мне он и так был нужен только как будильник». Каковы шансы, что старик поверит, будто Эллиот не просрал его в казино во Фрисайде? Хотя, если подумать, то так оно и есть. — Чего, общипали тебя как початок маиса? — прохрипел кто-то справа. Гуль-комедиант Хадриан вышел покурить и теперь подпирал ботинком стену казино. — Можно и так сказать. Чёрт, грёбаный Сантьяго… — Да-а-а, везёт тебе как покойнику. Эллиот усмехнулся. В этой шутке была даже не доля правды, а жирный её кусок. Покойником он уже успел побывать — приятного мало. — Фрэнсин в самом деле так легко обдурить? — спросил Курьер как будто и не у Хадриана, но гуль всё-таки ему ответил. — Дело не в Фрэнсин, а в том, что Сантьяго несёт полный бред, но так уверенно, что сомнений в его словах просто нет. И посмотреть на тебя — ну, зашла мямля какая-то, что-то про крышки пропердела с порога. Ни о чём! — Да, спасибо, Хадриан… Тоже вдруг захотелось покурить, но Эллиот берёг сигареты. А впрочем, когда ещё, если не сейчас? — По-зи-ци-о-ни-ро-ва-ни-е! — проговорил шутник, активно жестикулируя. — Сантьяго, быть может, и пустышка, но пока у него есть силы строить из себя крутого, он это и будет делать. А ты даже не пробуешь, вот чё. Эллиот в целом понял, что имел в виду Хадриан. Можно просто казаться крутым, если ты не крут, но для этого нужна харизма. Удивительно, что ею обладали многие пьянчуги во Фрисайде, будто она появлялась вместе с циррозом. Интересно, Хадриан одобрил бы эту шутку или вышло вообще не смешно? Эллиот тоскливо плюнул себе под ноги. Надо было вырасти полным дураком, чтобы надеяться подзаработать в городе жуликов. Должно быть, док Митчелл соврал, когда сказал, что пули проделали ему пару лишних извилин. Бесцеремонно нарушая границы, кто-то приблизился к парню и слегка ткнул его рукой в плечо — не так, чтобы ударить, скорее чтобы растормошить. Потёртые джинсы, стоячий воротник кожанки — этих ребят было видно издалека. Хадриан сделал вид, что закончил перекур, и поспешил уйти, хотя на самом деле сигарета едва истлела наполовину. — Это ты новенький, который шарахается тут уже пару дней? — спросил бандит. — А ну дуй за мной. Живее. Король хочет с тобой поговорить.