Возмездие Чёрного Георгина.

Комната была темна оттого, что лишь два маленьких огонька свечи колыхались в противоположных концах помещения - самый классический вид освещения для свиданий. Фу Хуа обожала романтику и еще больше любила, как Николай Гоголь из кожи вон лез и воссоздавал для неё атмосферу, близкую к романтической. Лишь бы она разрешила до неё дотронуться. Тени очертывали два силуэта: женский, хищно устроившийся на чьих-то коленях и сидящий на диване мужской, протягивающий пальцы к лицу спутницы, совсем не забывающей о своей гордости. Она с вызовом принимала насмешливый взгляд Гоголя и его привычную улыбку, хранившую за собой множество хитростей. Мужчина улыбнулся еще шире, когда шприц уколол его руку, обещая два часа крепкого сна. – Ах, видимо, я никогда не упоминала, как всё-таки сильно я ненавижу романтику, – Фу Хуа плавно слезла со спящего мужчины и двинулась в поисках желаемого. Она ни секунды не сомневалась в направлении, ведь хорошо его изучила – этого самого непредсказуемого человека на свете. Девушка на цыпочках дотянулась до коробки конфет, пылящейся на полке. Глаза Фу Хуа так и засветились жаждой мести при виде противоядия. *** Кислые мины Достоевского и Дазая разительно отличались от сверкающего Гоголя. – Ну так что, дорогие, неужели какая-то женщина заставит вас жалко подыхать в своей же блевотине? – Николай внезапно переключился на задумчивость, – но вот не задача! Она же может прятаться где угодно... Вы же знаете где её найти, правда, правда? Осаму и Фёдор переглянулись, кольнув ядом в свою вену. Они ожидали дуэль гениев, а не смерть обоих по наивности Гоголя. Победить должен лишь один. *** План здания тюрьмы был известен Фу Хуа – это была лишь часть возмездия. Спрятаться, дожидаясь отравления бывшего мафиози Осаму Дазая и лидера Крыс Мёртвого Дома Фёдора Достоевского. Даже если её найдут, то не успеют узнать, где спрятано их единственное спасение — противоядие. Прошло уже достаточно времени, пора убираться от сюда. Выйдя из шкафа, Фу Хуа направилась к выходу. "Всё получилось, я смогла " — эта единственная поддерживающая мысль держалась в голове. Резкая головная боль, и вот — темноволосая девушка лежит на холодном полу, осознавая случившееся. Всему виной Дазай, который, найдя воровку, ударил её об белые стены тюрьмы три раза. Игнорируя боль, Фу Хуа вырывалась из хватки Осаму, но мужчина лишь подозвал Достоевского и Гоголя. — Любовь моя, на эту игру я пошёл ради тебя! Разве тебе не было интересно смотреть, как отчаянно борются за жизнь твои враги? Но тебе захотелось похоронить обоих, предав меня! — артистично выдавил из себя слезинку Николай, это было в его духе: переводить всё им сказанное в шутку. — Враги? Что мы с Дазаем вместе сделали плохое этой девушке. — смутился русский в белой форме. — Фу Хуа - дочка босса мафии, ранее известной как "Чёрный георгин". Они были серьёзной проблемой для Портовой мафии, поэтому трупы бывших участников Чёрного георгина гниют по сей день. Добили огромную потерю девочки Крысы Мёртвого дома, отобрав приглянувшееся им здание бывшей мафии, — пояснил своим приятелям клоун. — Время идёт, тебе лучше сразу сказать, куда ты спрятала противоядие, — угрожающе предложил Гоголь, показывая, что у него в руках нож и пистолет. Всё шло идеально, почему сейчас не она лидирует ситуацией? Огромная ненависть — это единственное, что чувствует Фу Хуа в данный момент. Девушка знает, что скоро Фёдор и Осаму умрут от яда в их теле, даже хватка Дазая становится слабее. Она сможет вытерпеть этот допрос. — Знаешь, твоё предательство – как нож в спину, — снова поднял эту тему Николай. Поняв намёк, Дазай прижал девушку лицом в пол. Клоун в ту же секунду сделал вертикальный надрез между лопаткой и позвоночником —Точка R. Группа мышц в этой области отвечает за большинство движений верхней части туловища. Гоголь просовывает туда свои пальцы, делая боль более невыносимой. Девушка хотела орать от проникновений в её спину, но прижатое лицо к полу давало о себе знать. Слышалось лишь громкое мычание с жалкими попытками глотнуть воздух. Фёдор присел на корточки перед Фу Хуа, холодно глядя на происходящую картину, – ты не умрешь, пока не скажешь, где противоядие. Девушка замычала и напряглась ещё сильнее, из последних сил сопротивляясь обидчикам, но лишь больше ослабла. Она не могла пошевелиться, но боль ощущала по-прежнему остро. Бессилие и беспомощность всё сильнее вызывали панику и страх. Девушка не была достаточно сильной и расчетливой, чтобы противостоять этим гениям, а теперь у неё нет выбора – она труп в любом развитии событий. Ей остается только мучительно следовать своей цели, ведь её задача – дождаться, пока яд подействует. Невероятная боль и ужас заставили Фу Хуа извергнуть содержимое желудка подле её головы и вывозиться в своей рвоте. – Давайте её трахнем, – добродушно предложил Дазай. Гоголь весело и одобрительно взглянул на бывшего мафиозника, а затем ласково пропел, даже не желая более взглянуть, как Фу Хуа захлебывается собственной блевотиной, – еще не поздно сказать, где противоядие, дорогая! Девушка не отреагировала, хотя всё нутро скрутилось от смеси страха и омерзения. Они ведь найдут противоядие и изнасилуют её. Зная о её беспомощности, Дазай ослабил хватку и сильно потянул за верхнюю часть костюма, одним движением разорвав и отбрасывая лоскуты ткани. Фёдор, всё это время с пренебрежением наблюдавший, заметил, как изменилось лицо Фу Хуа при оголении её самого сокровенного места. Он насмешливо и понимающе улыбнулся, – действительно хорошее место, чтобы спрятать противоядие, –глаза девушки испуганно расширились, а Достоевский удовлетворительно осмотрел её грязное лицо. Фу Хуа почувствовала, как кулак больно растягивает её сухое влагалище, что девушка едва сдерживает крик. Она сокрушительно проиграла. Дазай вытащил маленький пакетик с противоядием, с весельем произнося: – Женская физиология не перестает удивлять! – Ха-ха, поразительно! – вставил своё Николай, похлопав в ладоши. — Интересное место хранения, предложение Дазая решило недоразумение.— поддержал унижение над беззащитной девушкой Фёдор. Кровь со спины лилась на пол, смешиваясь с собственной рвотой. Обидчики девушки вкалывали себе надежно спрятанное ей противоядие. Продуманный план разрушился в одно мгновение. Вколов своё спасение, парни взглянули на отчаянную дочку погибшего мафиози. — Думаю мое предложение всё ещё в силе! — протерев предплечье, усмехнулся Осаму. Бывший мафиози поставил девушку раком, устроившись у её рта. Насильно открыв рот, японец просунул в рот нож, позже войдя в глотку членом внушительного размера. Продуманная защита от укуса. Фу Хуа давилась половым органом находившийся в ней. В движение бывший мафиози освободил глотку от острого предмета. Осаму схватил голову девушки, вдавливая в несчастное горло красавицы всё глубже. Сзади устроился лидер Крыс Мёртвого Дома. В вагину Фу Хуа проник огнестрельное оружие — пистолет. Рот страдалицы был занят, чтобы издать громкий писк. Фёдор протолкнул орудие глубже, игнорируя сопротивляющиеся движения тазом. — Так ничтожно наблюдать за тобой, смотреть на безысходность этой ситуации. Какого существовать в этот момент? — бесполезно дожидаться ответа. Достоевский приставил головку полового органа к анусу девушки. Безысходность? Этим словом можно описать чувства Фу Хуа. От негативного чувства утратилась надежда и вера на положительный исход события. Осталось мечтать о быстрой смерти без мучений, но ножевая рана в спине убила и эти мимолетные надежды. Клоун нагнетал и до того ужасную атмосферу своим смехом. Позволял парням иметь предательницу во все дыры, получая от этого невероятное удовольствие. Николай – словно маленький ребёнок, ожидающий в добром мультфильме развязку. Фу хуа, казалось, потеряла счёт времени, перед глазами заплывшими от слез лишь мужское тело, что безжалостно вдалбливался в её гортань, пальцем приоткрывая рот до хруста челюсти. Горло жгло и кажется даже раздирало в мясо от полусухих резких толчков внутрь, челюсть начинала ныть и затекать, заставляя девушку измученно мычать, пытаясь хоть как-то привлечь внимание насильника, но тот лишь ухмылялся от приятной вибрации по органу. Было бы не так страшно и плохо, если бы сзади не чувствовались сильные руки на бёдрах, что оставляли синяки силой сжатия, но даже это не перебивало в унисон громкие хлопки тел и такого же резкого и мерзкого члена, что разрывал прямую кишку, пытался добраться до матки, толкаясь раз за разом головкой всё глубже и глубже, что проявлялось на худощавом животе. Задница горела от размахов рук, что как хлыст били по мягким тканям, продолжая набирать темп бёдрами, что не сходился с первым, заставляя чувствовать отвратительное жжение и слезы, бесконечные слезы горечи и боли. Вся ненависть и надежды выдалбливались из девушки с каждым толчком двух извращенцев, оставляя после себя лишь отчаяние: "скорее бы всё прекратилось, скорее бы..." Резким движением бёдрами бывший мафиози кончает в воровку. Девушка выплюнула содержимую в её рту сперму. Отпустив заплаканное лицо, Дазай обратил внимание на Достоевского. Никак не объяснив, русский перевернул Фу Хуа на спину, не вытащив из неё пистолет. — Осаму, одолжи нож. — немногословно приказал Фёдор. Японец ухмыльнулся, каждый понимал к чему это идёт. Дазай кинул холодное орудие в Достоевского, к огромному счастью, или к сожалению, мужчина успел перехватить кинутый в него нож. Два гения продолжали соревнование. Русский промолчал, бросив на товарища неодобрительный взгляд. На разборки с этим придурком не было времени, на данный момент его цель — Фу Хуа. Нож в бледных руках выглядит изумительно и одновременно устрашающе. Набухшие от слез карие глаза взирали на противостояние холодного аметистового взгляда. Теперь глубокое увечье на спине было прижато к ледяному полу. Стремительным движением руки Достоевский рассек левое бедро девушки. Нахлынувшая волна боли прервала короткую тишину. Правое бедро недолго оставалось без внимания, подобным движением Фёдор разрезал голень до колена, превращая белоснежные ноги в кровавое месиво. Быстрое вождение оружия из стороны в сторону привело к серьезным повреждениям кровеносных сосудов, характерно огромным риском смерти от кровопотери. Пронзительные вопли разнеслись по длинному коридору тюрьмы. Фу Хуа не могла сосредоточиться ни на чем кроме жгучей боли в ногах. В глазах потемнело, и девушка даже не видела действий ненавистного мужчины. Только хлюпающие звуки, которые создавали лужи её крови. Бордовый цвет был повсюду. И на ноже, который подносили к её груди. Достоевский разместил лезвие боком к соску девушки, наблюдая, как Фу Хуа из последних сил пытается отодвинуться, мотает головой, а в её глазах такой всепоглощающий ужас, что он только сильнее разжигает жестокость. Фёдор всего одним ровным движением медленно срезал красный бугорок, словно сливочное масло. Потом хлынуло еще больше крови, которая заливала грудь и живот девушки. А Достоевский, ещё больше восторгающийся зрелищем, перешёл ко второму соску, на этот раз сделав поперечный разрез и не забыв дать пощечину еле держащейся девушке, чтобы не отключалась. Мужчина схватил её за волосы и приподнял для лицезрения сотворенной им картины. Но лицо Фу Хуа так позеленело, а глаза помутились ещё сильнее, что Фёдор был вынужден откинуть её голову, чтобы не искупаться в рвоте. Заканчивая начатое, Достоевский срезал второй сосок, выкидывая куда-то два кусочка плоти. – Эй! Смотри, куда мусор кидаешь! – возмутился Гоголь, на безупречно белых штанах которого красовались два красных пятнышка. Фёдор не обратил внимания на выкрики клоуна и садистки улыбнулся, когда потянулся за ладонью Фу Хуа. И сразу сломал указательный палец, что хруст эхом раздался в полупустом коридоре. Так хрустел каждый палец, сопровождаемый стонами боли, вскриками и шумным дыханием, объединяющимися в целую симфонию, которую с упоением слушал Достоевский, будто не знал никогда музыки прекрасней. Фу Хуа внутри себя разрывалась от бессилия. Боль была настолько невыносима, что хотелось рвать себе волосы, причинив её еще больше, но сумев сдержать бешеные крики. Болело, кажется, всё тело, даже там, где не тронули её кожу насильники. Девушка не соображала, какую пытку творят с ней сейчас. Но знала – с каждым разом становится всё хуже, даже если она надеялась, что больнее некуда. До сих пор тёплая рукоять ножа снова оказалась в руках Достоевского. Разложив ладонь мученицы на грязном полу, он, будто палач, замахнулся и ударил лезвием по большому пальцу, отделяя его. Женский крик был оглушительный. Интересно, как бы она кричала, если бы отрубили сразу четыре пальца? Фёдор не стал гадать и перешёл к практике, ударив сильнее по оставшимся фалангам. И остался разочарован. Фу Хуа просто сорвала голос и послышались отвратительные хрипы. Каждый из присутствующих понимал — множество нательных ран говорили о скорой смерти пытаемой девушки. Подняв с ранее белоснежного пола отделенный сосок, Фёдор провёл плотью по губам Фу Хуа, украшая алыми следами её светлое личико. Сорванный голос давал лишь всхлипнуть мученице от унижения. Безумная идея в голове садиста отразилась в выражении лица — прищуренный взгляд с надменной улыбкой. Раскрыв челюсть обеими руками, русский запихнул сосок в глотку Фу Хуа. Металлический вкус крови растекся по всему горлу, вызвав повторные рвотные позывы. Тонкие пальцы Достоевского проталкивали бусину глубже, заставляя проглотить неразжеванную плоть. Кусок комом застрял в горле. Задыхавшиеся Фу Хуа с трудом проглотила часть своей груди. На вкус как кусочек плоти животного с отвратительным привкусом. Трапеза окончена. Громкие вздохи и шумное дыхание перетирали звук бьющегося сердца. Карие глаза Фу Хуа были наполнены болью, безысходностью и страхом. Тишина, что наполняла коридор, только усилила её страдания. Отпустив голову в сторону, Фу Хуа прокручивала последние события — вынужденное самопоедание, невыносимая боль от принесённых увечий, полное бессилие. Когда придёт конец её мукам? Отчаянные размышления страдалицы прервались резкой активностью Федора. Лидер крыс мёртвого дома раздвинул измученные бедра. Протолкнув пальцы в вагину, стесняя всё ещё находившийся в ней пистолет. Достоевский направил ствол прямиком к матке девушки. Нащупав курок орудия, русский внезапно поинтересовался: — Занимательно, если я отпущу курок, то какие органы пронзит пуля? Шумные люминесцентные лампы осветили вопросительный взгляд Федора. Раздался выстрел. Мощный звук вздыбился в воздухе и утонул среди длинного коридора. Фу Хуа почувствовала резкую и острую боль внизу живота, не успев осознать свой конец. Искры жизни с ее измученных глаз замерли навсегда. Тело не двинулось, а из открытого рта хлынула кровь. Секунды спустя в воздухе повисло зловещее молчание, как будто всем вокруг было наплевать, что происходит вокруг. Стрелок опустил руку и вздохнул, пытаясь сделать вывод: — Предположительно пуля достигла печени.