Если бы я был твоим морем
Я б никогда бы не был спокоен
I. Волны шумели, разбиваясь о прибой. Белая пена сгрудилась у самого берега, в ней запутались водоросли, мелкая трава, сухие коричневые стебельки, что образовали рисунок по всей линии, сколько хватало глаз, до самых скал по бокам. Скалы, серые зубы торчали из воды, покрытые мхом, птичьим пометом, да бог знает, чем еще, обрамляли этот островок спокойствия посреди неистового буйства океана. Где-то там позади, была Британия. Но это было позади. На одной из скал сидела женская фигура, одетая в серый свитер крупной вязки и черные узкие джинсы. Грубые ботинки на ногах, распущенные волосы русого цвета со стальным преобладанием. Ветер, что господствовал тут, пронизывал насквозь, трепал волосы, забирался под свитер холодными пальцами, оглаживая бока. Чтобы было проще, нужно было просто прижать свитер локтями. И продолжать смотреть вдаль. Этот клочок суши. Последнее прибежище что осталось у неё. Каменный дом за спиной, что ждал его. И её, конечно же. Нервы тугим клубком тошноты скомкались внутри, в районе солнечного сплетения. Сегодня. Этот день наступит сегодня. Она чувствовала всем своим естеством, а мизинчик, на который была закручена алая нить, которую она сама же себе туда и закрутила — подергивало в ожидании, словно на другом конце был кто-то кто потихоньку, шаг за шагом двигался вперед, держась за неё Так оно, конечно, и было. Ветер поднимался, словно в такт звучащей внутри тревоге, смурные темные тучи неслись по небу, вперед, туда, где заканчивался горизонт. Море бушевало. Она сидела на одной из скал и продолжала до рези в глаза смотреть на линию прибоя, песок маленького пляжа, иногда вытирая выступившие от ветра слезы. II.Горы заверну, горы заверну в красные нити
Я в тебе тону, вдоль и в глубину, в сердце-магните
Они появились там с хлопком, что всегда сопровождает трансгрессию. Как всегда неотделимые друг от друга, такие похожие и такие шокирующе-разные. Один — более рассудительный и спокойный, что, обернувшись на скалы почти тотчас же исчез, заприметив фигурку что сидела там, обняв колени, хлопнув второго по плечу. Второй — двинул в сторону скал, нарочито медленно загребая кедами мокрый песок, глядя в сторону, на линию прибоя. Она видела красную нить что шла от него к ней, он тоже ее видел. Когда хотел. Она отвернулась от фигуры, что двигалась в ее сторону. Уперлась губами в колючий рукав свитера, на сложенных на коленях руках, скрывая улыбку. Сделала вид, что ничуть не ждала, просто выбралась погрустить и посмотреть на линию прибоя, да начинающийся закат, смутно заметный сквозь пелену облаков. Где-то там впереди, тучи чуть раздвинулись, обнажая алое нутро, что чуть позже съест океан, чтобы утром вновь выплюнуть светило на небосклон, как недоеденный кислый фрукт. Он сел рядом. Чиркнул зажигалкой, до носа донесся запах табака и бензина. Она высвободила пальцы, и взяла протянутую сигарету. Молча. Не взглянув на него. — Как прошло? — собственный голос показался ей хриплым. Краем глаза заприметила выглянувшую из рукава рубашки кожу и темное начало татуировки на чуть загорелой веснушчатой коже. — Нормально — низкий голос со смешком — все это было признано одной большой ошибкой. Они все ошиблись. И мать, и отец, и брат. И Поттер. Все, все, все, ошиблись. Ловко, да? — Да — она сделала еще одну затяжку, неотрывно глядя как алое опускается в темные воды далеко-далеко впереди — ловко. Третий раз. Это был третий раз, когда все так ловко повернулось. Просто первые два — без свидетелей. Фред часто творил херню. Фред не любил себя сдерживать. А тут, на задании, подорваться на собственной бомбе, просто потому что не было выхода, в самой гуще сражения. А потом появится, спустя месяц, как будто, так и задумано. Спустя месяц, который она смертельно рисковала, вытаскивая его с той стороны. Вот и имел разговор с Авроратом. Отделом тайн. Его трясло всё министерство, потому что в их головах не укладывалось, как так. Как это возможно, когда человека похоронили, а спустя месяц он уже тут. А Фред улыбался, и говорил, что они все охуенно ошиблись. Иногда потирал мизинец. — Пойдем? — океан скрыл в себе солнце. обернул его в темные воды, чтобы выпустить обратно утром. Она была немного зла, и чуть-чуть обижена. Первый раз он орал как полоумный, обнимал ее и скакал чуть ли не до потолка ее жилища, что было несложно, поскольку потолки у нее были не очень высокие. Второй раз, он кивнул, чмокнул ее в лоб и трансгрессировал к брату. Сейчас, он вернулся словно ничего такого. Он просто лег спать и проснулся — так это было просто. Почистил зубы. накинул халат, и исчез. Вечером к ней заглянул его брат, Джордж. Поблагодарил круглой суммой и тоже исчез. На месяц. И казалось бы, в этих условиях, ей бы развернуться и исчезнуть из их жизни, но нет. Алая нить что связала ее и Фреда, решала за неё, и, пожалуй, не давала исчезнуть. Он найдет ее. Она найдет его Где бы то ни было. III.Он с тобой играл, он мой злейший враг, он делал больно
Я б его убрал, правой от бедра и бесконтрольно
Уютно трещал камин. Огромная пушистая шкура, некогда подаренная ей Грюмом, лежала перед камином, скаля страшную морду в огонь. Иногда, ей казалось, что зверь рычит на пламя, что гудело в камнях и поленьях, но это была лишь игра фантазии. — Я навестил Малфоя — Фред снова курил. периодически передавая сигарету ей, выпускал дым в потолок. Они оба лежали спиной на шкуре, практически зеркально. Он — подогнул правую ногу, левая рука за головой, в правой руке сигарета. Она — подогнув правую руку, левая на животе. В правой время от времени тоже появлялась сигарета. — И? — в животе вдруг стало неприятно. Она знала каким может быть Фред. — И потолковал с ним. Думаю, он пару недель проведет на больничном — Фред изогнулся, и ловким щелчком отправил остаток сигареты, выкуренной до фильтра, в камин. Затем приподнялся, сделал глоток огневиски из ее бокала, и наконец заглянул в ее серые глаза, цвета океана, который бушевал сейчас за стенами домика. Она оглядела его беспорядочную прическу, наглый прищур и край черной татуировки что теперь виднелась из-под воротника рубашки. Взгляд пропутешествовал по небольшой сетке едва заметных шрамов на лице, пятно от пороха под глазом, и остановился на тонких губах, которые тут же расплылись в кошачьей усмешке. Он знал о чем она думала. Его правая рука, точнее, указательный палец правой руки, начал путешествие от линии челюсти, к линии круглого горла свитера крупной вязки, который она так и не сняла, как они вернулись. — Это было лишним — уверенно сказала она, севшим голосом — Я так не думаю — тихо мурлыкнул он — ты моя собственность, а допрашивать мою собственность, тем более, в столь грубой форме, могу только я Аристократические тонкие пальцы сжали тонкую шею, и он наконец накрыл ее губы желанным поцелуем, который только казался по началу нежным. Нежным Фред не был никогда. Он захватил ее нижнюю губу в поцелуе, усиливая хватку на шее, пока она не захныкала. Тогда Фред ослабил хватку, отстраняясь от неё, оглядывая хозяйским взглядом. Она глотала воздух, раскрасневшееся лицо сейчас казалось Фреду самым прекрасным, что он видел в этой жизни. — Если он пожалуется… — наконец сказала она — То это будет последнее, что он сделает в этой жизни — Фред стащил с неё свитер, оставив в тонкой черной майке. Нахмурился, осматривая руки. — Подними — хрипло приказал он Она подняла руки, которые были тут же ловко связаны майкой, которую он одним движением поднял до рук, вторым обернул их, а третьим — связал обе руки вместе. Он любил так с ней играть. — Ложись — она тут же легла спиной на шкуру, держа руки поднятыми, от чего соски бесстыдно задрались Губы жадно приникли к острым маленьким соскам, которые он сначала всасывал, а потом начал покусывать. Наградой ему были ее стоны. Правой рукой он опирался на пол, левая тем временем ловко расстегнула пуговицу на джинсах и нырнула за преграду ткани, тут же дойдя до мокрых складок плоти, которые он начал уверенно поглаживать в том темпе, который он прекрасно знал, доведет ее до первого оргазма. Фред любил входить грубо, когда она была уже готовой и очень мокрой. Это была знакомая им обоим игра, с самого первого раза. Сначала, доставить ей первое удовольствие. А потом уже не сдерживать себя, двигаться в любимом темпе. Тонкое тело под ним скоро затряслось, хриплый громкий стон разнесся по гостиной, Фред оторвался от ее груди, чтобы посмотреть, как она дрожит от удовольствия закатив глаза, приоткрыв аккуратный ротик с сахарно-белыми зубками. Он не дал ей отдохнуть, сел перед ней, рывком спустил джинсы вместе с трусиками до колен, а затем и вовсе снял, отбрасывая их ненужные в сторону. Она наблюдала за ним, расставив ноги, чуть согнув их в коленях. Как Фред, сидя перед ней медленно расстегнул рубашку, снял ее, обнажаясь. Вся его правая часть была украшена большой черной татуировкой, переплетение линий. Злое, плавное, колючее. Как он сам. Казалось, что это тьма захватывала его, не только в душе, но и тело, начинаясь от кисти руки, и заканчиваясь практически на шее. Левая рука была сбором картинок, нарисованных черными чернилами. Оскаленные морды, руны, слова, написанные в жутковатом колюче-линейном стиле. Всё это смотрелось безумно и органично. Фред расстегнул ремень на художественно рваных штанах, снимая их с себя, обнажая член, который дерзко смотрел крупной головкой вверх, показывая, насколько он возбужден. Нижнее белье Фред носил редко. — На колени — голос звучал низко и угрожающе. Она повернулась к нему спиной, вставая в любимую позу. Вздрогнула от звонкого шлепка, потом второго, и протяжно хрипло застонала, чувствуя, как он бесцеремонно вторгается в неё, хватает в горсть россыпь её серо-русых длинных волос, и сразу берет жесткий темп при которых его член проникает в неё, кажется, до самых невозможных глубин. Он двигался мощно. Не быстро, а жестко и глубоко, периодически шлепая её то по одной, то по другой ягодице. Удовольствие росло внутри них, как огромная планета, что вот-вот взорвется. И она взорвалась, для них двоих. Рука натянула волосы, от чего тело изогнулось словно лук степного варвара, перед тем как тот выпустит стрелу. Фред вколачивался в неё, безумно, порыкивая. Она взорвалась мириадам звезд от удовольствия, хрипя его имя. Он кончил секундой позже, еще некоторое время после, двигаясь в ней, продлевая их удовольствие. IV. Потом они закурили. Он думал о том, что партию бомб нужно увеличивать. И было бы неплохо в каждую поместить склянку с гибельным отваром, что делал его брат. Она думала о том, что эта близость, возможно, однажды станет ее гибелью, но отказаться было невозможно. Не от этого. — Я хочу сделать тебе татуировку — она первой нарушает молчание, поворачиваясь, и разглядывая его профиль в свете затухающего камина. — Какую? — он поворачивает к ней расслабленное лицо, делает новую затяжку, от которой резче обозначаются скулы — Пару алхимических кругов, особой краской. Позволит задержаться тебе на этом свете подольше, в следующий раз. — Если я потом не превращусь в твою тупую куклу для утех, я согласен — усмешка перерезала его красивое лицо, Фред снова отвернулся к потолку. Это ничего уже для тебя не изменит Она прищурилась, глядя на красную нить что шла от него к ней, и чуть шевелилась, когда он поднимал руку, чтобы сделать новую затяжку.Если бы я был твоим морем
Я б никогда бы не был спокоен