Гидро дракон плачет золотыми слезами

      Небо заволокла тяжёлая чёрная туча, закрывая солнечный свет. Тихо упали первые капли. Люди, что не смогли посетить оперный театр поняли… только что закончилось новое заседание суда.       Казалось бы это детская легенда. Гидро дракона никто никогда не видел. Тем более вряд-ли огромные мифические ящеры умеют плакать.

Умеют

      Месье Нёвиллет в глазах людей идеален. Он спокоен рационален, внимателен и справедлив. А ещё безэмоционален. Прирождённый судья. Только мало кто задумывался, сколько он живёт на этом свете. Что он и есть тот самый Гидро Дракон.       На самом деле Нёвиллет только себе может признаться, что обожает испытывать эмоции. Обожает глупое поведение Фурины на публике, что вызывает у него смешок. Обожает вину и стыд, что вызывала у него Навия. Обожает жалость и слёзы, что вызывает каждое новое заседание. Обожает, что ревнует к этой чёртовой машине, которая имеет право решать судьбу человека и является единственной истиной.       И вот сейчас в Фонтейне снова дождь. Маленькие дети мысленно успокаивают гидро дракона, а взрослые, разочарованные подобной сменой погоды, ругались и разбегались в укрытия.       Мужчина стоял в своём кабинете глядя в окно. На это сереющее небо, на то как город потихоньку окутывает тьма, а асфальт покрывался чёрными пятнами. Он даже не шелохнулся, когда эхо от стука каблуков разрезало белый шум дождя. Не приглашённая, ничего не сказав, лишь заточила талию мужчины в кольцо своих рук, прижимаясь к широкой спине. Верховный судья положил свою большую ладонь на замок её пальцев, немного поглаживая.       — Сегодня будет ливень? — так же тихо как те капли, что падали на землю, спросила Фокалорс.       Дракон лишь тяжело вздохнул.       — Не знаю. Но скорее всего так.       — Прямо как тогда, десять лет назад?       — Вряд-ли такой сильный.       Гидро Архонт почувствовала, как на ладонь весомо упала тяжёлая большая капля блестящей воды. Она искрилась, словно блёстки, от редких лучиков солнца, которое ещё пыталось пробиваться сквозь чёрное одеяло.       — Тебя так задело, что я хотела засудить того мальчишку-фокусника?       — Попрошу. Невинно осуждённого. Зачем ты так боролась за это?       Архонт хмыкнула.       — Я — воплощение справедливости. Это поражение мне как кость в горле. Я уже не могу отвлекать людей. А эта ситуация с первородной водой и лишнее напоминание пророчества, — девушка прервалась тяжело вздохнув: — Неужели оно всё ближе?       На миг воцарилась тишина, лишь ритмичное тиканье огромных часов уколами протыкало это напряжение между двумя собеседниками.       — Людей становится всё сложнее обманывать. Мы с тобой знаем, что пророчество — правда. Так может уже пора что-то сделать? — На миг его голос наполнился строгостью и нетерпением. Девушка даже немного растерялась.       — Я не знаю, что делать.       — Не ври. Знаешь. Пока ты не избавишься от «неправильной» части себя, ты не сможешь спасти своих людей. Пока «неправильная» ты будет продолжать этот смертельный спектакль, играя с судьбами людей, уровень воды продолжит повышаться. И мы с тобой оба будем виноваты. Но страдать придется именно тебе.       Его слова жестокой правдой укололи сердце. И вместо понимания девушка ощутила сильную обиду. То есть Нёвиллет не любит её «полностью». Лишь ту часть, которую он зовёт «правильной».       — Легко сказать, ведь «неправильная я» — это тоже я. И я не знаю, хочу ли её потерять.       «Возможно когда-нибудь она одумается. Но будет слишком поздно» — грустно подумалось судье.       — В таком случае, о чём ты будешь жалеть больше всего, когда останешься одна рыдать на троне, дорогая Фурина?       — О ложных обещаниях и… Я буду скучать по тебе. — Архонт выждала театральную паузу, вслушиваясь в шум за окном. — Я не понимаю тебя, Нёви. Я бы отдала всё на свете, чтобы ничего не чувствовать. Я бы предпочла превратиться в статую и украшать фонтан Люсин. И просто разрушиться вместе с городом, когда вода его поглотит. Только бы не испытывать одиночество, это сожаление, этот стыд. Я… Я не хочу тебя терять, Нёви…       — Хм… А я бы отдал всё на свете лишь бы успеть за оставшееся время в полной мере испытать все эмоции, дарованные людям.       — Ты знаешь, при мне ты можешь не стесняться.       — Да. И я благодарен тебе за это.       Мужчина повернулся лицом к собеседнице, не стесняясь показать блестящие дорожки на щеках.       — С одной стороны я ненавижу, когда ты плачешь, но… С другой стороны, твои слёзы такие красивые. Так всё-таки, мой прекрасный судья, что именно тебя так расстроило?       Юдекс вновь нахмурился и отвернулся, вернув взгляд на мокрый асфальт. Она видела дальше и глубже, чем бы он хотел. Никто бы и не подумал, что легкомысленная Архонт, однако невероятно проницательна. Обиженно и даже немного рыча продолжил:       — То что ты сбежала, когда наши решения с этой чёртовой машиной разошлись. Почему? Ты не поддержала меня…       Девушка виновато уткнулась в спину мужчины, пряча глаза. Стыдно было признаться.       — Я… испугалась. Оратрис никогда не давала сбой.       — Как бы то ни было, это машина. Груда металла, которая может сломаться в любой момент, которая зависит от мнения простых людей, не знающих и не уполномоченных решать судьбы, таких же как они. Из-за тебя могла сломаться жизнь человека. Но ты промолчала.       — Ты думаешь, я не понимаю? Это ведь ещё один проигрыш для меня. Чем больше я ошибаюсь, тем сложнее мне удерживать веру людей. Я верю в твою компетентность, я верю, что ты всё сделал правильно. Но просто не верю, что Я ошиблась.       — Мы живые существа. Нам позволительно совершать ошибки.       — Но я Архонт. Каждая моя ошибка— это новая трещина в доверии людей… и приближение пророчества, — последние слова она прошептала, будто они могли призвать это проклятие прямо сейчас только заговорив о нём.       — Ты не обязана быть идеальной. Мы уже говорили, пока твой глаз «такой», ты не спасёшь Фонтейн от гибели. Твоё право ничего с этим не делать. Просто знай, что потом ты будешь страдать очень сильно и вечно.       В кабинете повисла неловкая тишина, что словно высокое давление давило на голову. Только часы всё также отбивали свой чёткий ритм. Каждый о чём-то думал. Решал — можно ли довериться, открыться и рассказать всё, что сейчас на душе. Фурина всегда была честна с мужчиной, делилась всем, вплоть до рутинных ежедневных дел, а потому и сейчас заговорила первая:       — Я забрала у Оратрис сердце бога.       Мужчина на секунду перестал дышать, но быстро вернул себе самообладание. Он даже как-то выдохнул с облегчением, что Фокалорс показалось даже слегка обидным.       — Зачем?       — Оратрис не стабильна. Опасно оставлять такую важную вещь у машины, что работает неисправно.       Утыкаясь в твёрдую спину носом, гидро Архонт не могла видеть улыбку, что внезапно появилась на бледном лице юдекса. Только сейчас он заметил светящуюся фигурку, зажатую меж тонких пальцев. Всё складывается как нельзя лучше. При обычных обстоятельствах забрать сердце Бога было бы проблематично.       — Хорошо.       И вновь давящее молчание.       — Нёви, мне страшно. Ты можешь побыть со мной пока не поздно? — девичий голос надломился, однако она упорно не хотела выдавать, что плачет.       — Но мы ведь и так сейчас вместе.       — Нет… Я про другое.       Фурина почувствовала, как расслабился её любимый дракон, как опустились его широкие плечи и сузилась грудная клетка. Мужчина развернулся, наконец, показывая свои всё такие же безэмоциональные и холодные глаза, из которых, пересекая обе щёки блестели золотые линии.       Мужчина нежно поднял девушку на руки, целуя в розовенькую щёчку. Тоже мокрую. Видимо фрак на спине сейчас темнеет отпечатками её слёз. Девушка обвила руками его шею, отчаянно прижимая к себе.       Пара широких мужских шагов и судья одной рукой сметает всё не нужное со стола на пол, не заботясь, что выводить чернила с дерева будет крайне сложно. Обычно он тот ещё педант. Но самое важно и нужное сейчас у него в руках. Гидро дракон располагает девушку на столе. Слава Архонтам размеры мебели позволяют. Фурина лежит на деревянной поверхности, как на широкой кровати и только таз свисает, а худенькие ножки болтаются.       Юдекс склоняется над своим божеством, упираясь руками по бокам от светлой головки. Архонт же берёт его лицо, такое красивое и родное, в свои ладони и любуется. Прекрасные белые волосы, тонкие губы, прямой нос, чёткие скулы. Такой красивый… Он тоже любуется… Пухленькие губки, вздёрнутый носик, розовые щёчки и глаза. Такие необычные, просящие, сияющие любовью. И этот левый тоже. Ох как же Нёвиллет был бы рад лично его разодрать, достать, стереть с её прекрасного лица. Именно он, показатель её второй стороны, из-за которой им суждено страдать вечно.       Однако поток жестоких мыслей прерывается, когда девушка закрывает глаза, и с силой притягивает бледное лицо к себе, впиваясь в его, такие же бледные губы. И оба чувствуют, что сегодня не будет нежно. Сегодня будет страстно, до иступления, до пустоты в голове, до дрожащих ног. Ведь… Совсем скоро этого всего может не быть.       Так и происходит. Нёвиллет толкается жёстко, рвано, отчаянно, как будто в последний раз. Фурина стонет, запрокидывая голову за край стола и глядя на деревянную дверь сверху вниз. Шляпка её давно слетела. Тяжёлое дыхание на двоих. Вата в голове у обоих, из-за которой все внешние звуки слышны как под водой и лишь противный ультразвук режет иногда. Поцелуи грубые, кусачие, особенно больно, когда мужчина в который раз прокусывает ей губу своими острыми драконьими клыками. Когда ими же кусает нежную кожу шеи. Женские бёдра болят от хватки сильных пальцев. Наверняка останутся синяки. Большие и зелёно-фиолетовые. Хочется забыться. Хочется почувствовать больше адской боли с примесью райского наслаждения. Хотя как говориться «Перед смертью не надышишься». И Гидро Архонт хихикает. Как идеально, однако, эта поговорка им подходит.       Последние толчки самые сильные, даже как будто истеричные. Мужчина пытается залезть глубже. Ещё и ещё. Когда всё заканчивается, он даёт себе минуту передышки. Фурина устала. От всего. И от секса тоже. Она так и отключилась, свисая головой со стола, лишь прикрывая рот тыльной стороной ладони, в которой она держала сердце бога. Всё это время не выпускала из рук. Юдекс поправил её одежды и с жалостью посмотрел на маленькое тельце под ним. Он также аккуратно поднял её и расположил на одном из своих диванов, укрывая пледом. В последний раз взглянув в любимое лицо, он раздвинул пальцы и забрал светящуюся фигурку. Вышел из кабинета… Его уже ждёт женщина в сером костюме.       Нёвилетт понимал, что Архонт не простит ему кражу своего сердца бога. Он представлял, как она будет кричать, когда не обнаружит своего сердца у себя. Будет ругаться, может даже отвесит пощёчину за подобную самодеятельность. И как будет плакать от предательства любимого человека. И сам дракон знал, как ему будет тяжело судить её, когда настанет час справедливости для всех архонтов. И тогда… Возможно дождь в Фонтейне никогда не закончится…