Что для тебя утопия?

-Что для тебя утопия? - тишину раннего утра кавказских гор прорезает неожиданный вопрос. -Вера в человечество. В целом, - едва заметно качнув головой, ответил светловолосый юноша и потянулся за чашкой кофе на столике. Недоуменно взглянув на своего соседа и по совместительству друга, Джисон выгнул правую бровь дугой и не удержался от неосторожного комментария: -Но мне же ты веришь? Вроде как. А я - часть человечества. В целом. Может, не стоит обобщать всех? -Ты спросил меня об утопии, я честно ответил. Как мой ответ касается твоей личности - мне думать лень, извини, - тон в самом деле на мгновение стал извиняющимся, - но мои книга и кофе сейчас мне интереснее. Ах, да, не обновишь кружечку? Джисон почти устало закатил глаза к небу и молча выхватил чашку из рук Хёнджина, не забыв громко хлопнуть балконной дверью, входя в апартаменты. Через пятнадцать минут та же самая дверь приоткрылась и пустила вперёд человека запах свежесвареного кофе. Молча поставив чашку на стеклянный столик по левую руку от Хёнджина, Джисон уселся в кресло напротив и устремил взгляд на горизонт красивых гор и нестройных линий деревьев. Шесть часов утра, самое свежее начало дня за последние дни. Оба парня устали от своего продолжительного путешествия по интересным местам мира и были рады очутиться в таком сказочно-прекрасном месте. - И всё же, почему ты не веришь людям? - не выдержал молчания шатен и устремил косой взгляд на соседа. Хёнджин, только было вспомнивший о свежем и уже остывшем кофе, не успев сделать глоток, поперхнулся от неожиданности новых звуков. Делано скривив губы в недовольном изгибе, блондин закрыл книгу, не забыв оставить заметку в виде загнутого уголка, и положил её на пол подле своего кресла. После чего, он расставил локти по обоим подлокотникам кресла и, сложив руки домиком, устремил взгляд в тот же самый вид гор и деревьев, коими недолго любовался его необычайно болтливый сегодня друг. - Ты не понял. Не понимаешь. Я не не доверяю. Я... Как бы устал. Устал. Понимаешь? Просто от мира, от людей, жить.. вот так. Серо. У меня нет негативного отношения, но есть неверие в возможность человечества достичь гармонии и мира в любых взаимоотношениях. Это - и есть моя утопия. Я всю сознательную жизнь романтизировал людей и продолжаю делать это в своём творчестве. Но чем старше я становлюсь, тем больше устаю верить в свои фантазии. И всего-то. Люди не виноваты в том, что я сбрасываю розовые очки и смотрю на и поступки уже не с позиции художника, а философа. Это и есть взросление, Джисон. Не более. И то, что ты боишься, что тебе я не доверяю тоже - напрасное переживание. Ведь я здесь только с тобой, в 8 тысячах киллометров от родного дома и не испытываю ни малейшего дискомфорта. Просто я воспринимаю нашу поездку как отпуск и возможность расширить свои возможности ассоциативного мышления, но именно здесь я впервые настолько расслаблен, что готов на откровенные разговоры даже и на размышления о глобальном. Ты, видимо, тоже, раз задал мне именно этот вопрос из нескольких других, - закончив свою долгую речь, парень уронил голову на сложенные домиком руки и повернул её в сторону соседа, уставившись в того ожидающим реакции взглядом. - Я понял тебя. Хотя итак догадывался о твоей позиции. Извини, не хотел вынуждать тебя думать, что я сомневаюсь в твоём отношении к себе. Ляпнул, не подумав. Извини. - Ничего страшного, на то мы и можем разговаривать, понимать друг друга. Мне нравится этот разговор в любом случае, давай так почаще общаться: на странные и необычные темы, - теперь уже парень искренне улыбнулся и Джисон невольно залюбовался красивыми полумесяцами напротив. - Согласен.. Давай... Будем.. - глотая застывший ком сухости в горле, затормозил с ответом шатен. - Уже становится жарко и душно, пойдём внутрь? - попытался он вернуться в диалог, как-будто не он так откровенно залип на лице друга и дал тому заметить это всего каких-то пару секунд назад. - Ага. Но так не хочется. Здесь тепло и уютно, а там, - Хёнджин расслаблено качнул плечом в сторону апартаментов, - мы снова разбежимся по углам, включим кондиционеры и закроем себя на холодные замки. Не хочу этого. - неожиданно для себя, он громко сглотнул. Смутившись от звонкости звука, парень выпрямился в кресле и попытался принять расслабленно-отстранённый вид. Приподняв бровь, Джисон вытянул лицо в удивлении от ошарашенности догадкой мысли. - Ччего? Эм, ладно, будь тут тогда, а я всё же пойду охлажусь. Кажется, уже перегрелся, тело как-будто печётся. Свидимся на кухне, я уже приготовил завтрак. Приходи, если захочешь и пока каша не остыла окончательно. Закончив говорить, парень стремительно поднялся на ноги и, пользуясь отвлеченностью соседа горизонтом, приложив прохладные ладони к щекам, направился в сторону двери. Но не успел он сделать и последнего шага в её направлении, как его предплечья сдавило тяжестью обруча чужих рук, а воздух утяжелился запахом бергамота и зернового кофе. По спине пробежала стая мурашек, а сердце зашлось в бешеном ритме. - Не хочется мне каши. Хочется стоять и вот так обнимать тебя. Можно? Всё ещё опешив от происходящего, Джисон только и смог выдавить из себя неловкое "Можно", судорожно соображая, что с ним происходит и не спит ли он до сих пор? - А ещё, - томный выдох прошёлся по раковине пунцового ушка, - я бы хотел гладить твои классные волосы по утрам, дням и вечерам, целовать твои шею и загривок, пока ты готовишь или работаешь, целовать губы и вообще тебя всего. Любить тебя всего и принадлежать тебе всему. Можно? - З-зачем ты меня спрашиваешь о таком? Ты ведь итак понял, каким будет ответ. - Потому что я хочу строить наши с тобой отношения только на доверии и мне важно показать тебе, что я буду относиться к тебе бережнее, чем к самому хрупкому хрусталю в мире и никогда не позволю себе присвоить тебя словно дикарю. Я хочу, чтобы ТЫ доверял мне, пока я доверяю тебе своё сердце и всего себя. Понимаешь? Никак иначе. И... Я ответил на твои вопросы, теперь твоя очередь. Но вместо ответа Хёнджин ощутил напряжение в объятиях и последовавшую за этим пустоту там, где только что стоял тот, кому он был готов посвятить всего себя. Опустившийся было взгляд на уворачивающуюся спину, неожиданно встретил тянущуюся к его пальцам руку, мгновенно сжавшую их в тёплом уюте и следом он сам уже ощутил жгучее самое желанное слово на своих губах: "Можно".