Коктейль лести и фальши

Я не слишком люблю, Когда в уши мне льют Коктейль лести и фальши. Да, пусть мир тормозит, И пусть небо горит, Но я двигаюсь дальше! Я двигаюсь дальше - Би-2

　　Ян Николенко слыл наркобароном, готовым убить за каждый лишний доллар. Точнее, за каждый доллар он готов без зазрения совести обеспечить человека многомесячными муками, сказав всего пару слов своему верному пёсику в лице главного телохранителя - Андрея Звонкого. Он был правой рукой и идеально чисто выполнял все поручения, в основном направленные на расправу с неугодными или личное удовольствие самого Яна. 　　 　　Сейчас же они вдвоём сбежали в Испанию в заслуженный отпуск. Ян задарил Андрея новыми подарками. Он любил баловать своего верного пёсика самыми разными "игрушками", так, например, домой они полетят на новеньком вертолёте.   　　Открытое море, личный катер и свежий ветер. Николенко крепко держал штурвал, сквозь солнечные очки глядя на бескрайнюю водную гладь. Солнце стояло в зените, играя яркими бликами на стёклах и глянцевых поверхностях. Прекрасная погода и место для минета. 　　 　　Звонков сидел за спиной своего босса, перекинув ногу на ногу и подперев голову рукой. Он наблюдал за Яном с неприкрытым любованием, лишь изредка оборачиваясь по сторонам. Морские пейзажи были не так интересны, как вид сосредоточенного любовника. 　　 　　Они уже довольно далеко отплыли от берега, с которого теперь можно было наблюдать лишь ярко-красную точку, скачущую по волнам на больших скоростях. Николенко оглядывается через плечо и жестом приказывает подойти. Андрей мгновенно поднимается и подходит, ожидая дальнейших приказаний. 　　 　　— Звоночек, дорогой, не хочешь доставить удовольствие своему хозяину? — голос звучит почти ласково, но подразумевает далеко не милую просьбу, а прямой приказ, отказ на который не принимается. Ян указывает на палубу, снова переводя взгляд на нос катера, поднимающийся высоко над волнами. 　　 　　Звонков облизывает пересохшие губы и опускается на колени. Он уже давно выучил все команды, которые мог отдавать его босс невербально. Каждое движение кисти что-то да значило, но значение знал лишь сам Николенко и его дражайший подопечный, охотно выполняющий абсолютно любое указание.   　　Под штурвал оказывается несколько проблематично залезть, но Андрей с этим справляется и устраивается у самых ног Яна. Он оглаживает объёмные бёдра сквозь ткань брюк и скользит ладонями к паху, прижимаясь к последнему щекой. Звонок смотрит вверх: лицо босса сосредоточено, но, почувствовав взгляд, он всё же уделяет внимание и призрачно ухмыляется. Очки были явно лишними. Николенко избавляет Андрея от них, откладывая на панель управления - теперь можно было разглядеть преданные, очень светлые глаза. Звонков лишь улыбнулся в ответ - без очков действительно было удобнее. Под ладонью всё постепенно твердело и набухало. Уже щекой он ощущал, как сокращается свободное место под брюками. Чтобы возбудить хозяина, никогда не требовалось много времени. 　　 　　Освободив пуговицу ширинки, Андрей взялся зубами за собачку и потянул её вниз, всё так же не опуская взгляда. Он хорошо знал, что и как делать, потому как имел немалый опыт оказания подобных услуг конкретно этому человеку. Ладонь ложиться поверх боксеров, растирая полувозбуждённый член. Звонок любил нерасторопность, которая лишь раззадоривала и, в некоторой степени, злила Яна, готового порой силой принудить приступать к делу тела быстрее. Но он всё равно продолжает тянуть, провоцируя и дразня. 　　 　　Звонков стягивает красные боксеры, высвобождая член и принимаясь размеренно надрачивать. Неспешность компенсировалась резкостью движений из-за качки и внезапного подскакивания на волнах. Николенко заметно напрягся, крепче сжимая штурвал в руках. Выдержка позволяла удерживать лицо ещё некоторое время. Андрею нравится так играть: выводить босса на стоны и получать за это похвалу. Он целует конец, удерживая член растопыренной ладонью у основания. Язык очерчивает крайнюю плоть, отодвигая её, теперь губы полностью накрывают открывшуюся головку. Сверху слышится тяжёлый вздох - он на верном пути. 　　 　　От основания ладонь перемещается на мошонку, перебирая пальцами и несильно сжимая, пока вторая рука служит опорой, упёртая в хозяйское колено. Широкий язык проходится по стволу. От скачков член пару раз ударяется и пачкает предэякулятом щеки Звонка, недовольно жмурящегося от того. Наконец он берет в рот, наполовину принимая и улавливая блаженный стон над головой. На длинноволосую макушку ложиться полная ладонь, пытающаяся стабилизировать голову так, чтобы от резких скачков по волнам зубы не угрожали нежной плоти. 　　 　　Андрей пробно двигает головой, с каждым толчком углубляя проникновение. Член щекочет нёбо, а после достаёт до самой глотки, принятый до конца. Ян внезапно выворачивает штурвал вправо, вжимаясь в него же животом и срываясь на завышенный стон. Его пробивает волна мурашек, пьяняще отдающая прямо в голову. Звонок добавляет остроты ощущениям, издавая низкий рык, которым заставляет горло завибрировать. Катер делает резкий круг, вынуждая всех пассажиров накрениться влево. Андрей отстраняется и тяжело выдыхает, в попытке отдышаться. Со рвотным рефлексом он научился справляться так же давно, как впервые заступил на службу при Николенко, это оказался весьма полезный навык. 　　 　　Звонков снова заглатывает член под тяжёлым направлением чужой руки. Ему удаётся выдерживать ритм движения головы так, что качки от движения играют только на руку, усиливая чувственную проводимость. Он давится обилием выделяемой смазки, замирая у головки, чтобы сглотнуть. В собственных брюках тесно и жарко, но Андрей не смеет убирать руки и переключать их внимание на себе - хозяин будет против. Он знает наверняка, что не останется с "бедой" один на один после того, как справится со своей задачей. 　　 　　А развязка кажется совсем близкой. Звонок ощущает, как сильно пульсирует плоть и ускоряет темп, через раз утыкаясь носом в короткие лобковые волосы. Николенко, почти согнувшись пополам, уже и не пытался показывать выдержку, откровенно и высоко выстанывая похабные слова, которые можно было считать за похвалу. 　　 　　— Только попробуй хоть каплю проронить - будешь драить весь катер своим языко-о-ом-м, — конец фразы переходит в стон и подавленное мычание - безуспешную попытку заглушить самого себя. Ян на пределе, а катер уходит всё дальше от берега. 　　 　　Рот сменяют руки, рваными движениями проходящиеся по стволу, а после снова направляющие член к губам. Звонков берёт глубоко, позволяя головке вновь коснуться глотки, и чувствует, как горячая сперма начинает заполнять горло. Хочется отстраниться и откашляться, но приказано было держаться, а значит он выполнит указ. 　　 　　Андрей отстраняется лишь через полминуты, тяжело сглатывая, и только после этого прокашливаясь, полностью усевшись на коленях. Николенко переводит дыхание и расплывается в послеоргазменной улыбке, любуясь растрёпанным Звонком у своих ног. Нет прекраснее картины, чем то, что он видит перед собой. 　　 　　— Поднимись-ка, — всё ещё загнанно дыша, приказывает Ян, сопровождая слова соответствующим жестом. 　　 　　Звонков не противится и поднимается, глядя на своего босса затуманенным взглядом. Николенко притягивает его за лоскуты пиджака и целует в губы. Требовательно, жадно, по-собственнически. Он не брезгует, напротив, восхищается, удерживая за подбородок и залезая языком в чужой рот. "Пёсик" млеет, будь у него хвост - он бы им вилял, как метроном на высокой частоте. Это поощрение, но лишь небольшая его часть. 　　 　　Ян отступает, показывая в воздухе "змейку" в знак того, что тому необходимо полностью раздеться. Он знает, что приказ будет исполнен, посему отходит на другую часть катера к лежанке. Андрей действительно беспрекословно слушается, начиная раздеваться с головы до ног, впрочем, чувствуя на себе оценивающий взгляд босса. Можно было повернуться и ответить на него, но Звонок предпочёл следить за курсом направления никем не управляемого катера. 　　 　　— А теперь веди судно, — приказывает откуда-то из-за спины Николенко, открывая бутылку, судя по звукам, шампанского. 　　 　　Вещи Андрея теперь покоились на кресле второго штурмана, а он сам, абсолютно голый, крепко держал штурвал, без смущения глядя только вперёд. Чужой взгляд продолжал хищно оценивать поджарое тело. Ян разливает шампанское по бокалам и избавляется от ненужных вещей, оставаясь в одной лишь футболке, которая служила последним щитом. 　　 　　— Кончай уже. Глуши мотор и иди ко мне, — голос Николенко звучит приглушённо на фоне работающего мотора и моря, но Звонков точно понимает приказ и выполняет, останавливая катер посреди бухты - до берега далеко, их никто не увидит. 　　 　　Катер имел плоскую заднюю палубу, на которой располагалось место, предназначенное для солнечных ванн - жёсткая лежанка, чем-то напоминающая шезлонг, но укрытый небольшим мягким слоем. 　　 　　Андрей довольно улыбается, неспешно проходя к боссу, который уже лежал на боку, подложив под локоть подушечку, в его руке был бокал, второй стоял на изголовье лежака. Звонок подхватил его и чокнулся с бокалом Яна, залпом осушая предложенный алкоголь. Восхищённый взгляд был прикован только к нему. 　　 　　Два пустых бокала вернулись на изголовье, а Звонков улёгся рядом, поджимаясь под самый бок своего хозяина. Николенко принимает инициативу на себя, снова вовлекая в сладкий поцелуй и принимаясь руками беспардонно исследовать чужое тело: сначала крепкая грудь проскользила под мягкими ладонями, торс, ягодицы и бёдра, за которые тело было притянуто ещё ближе. Расстояния между ними не оставалось вовсе. Ян принялся зацеловывать шею и плечи Андрея, оставляя багровые метки, в знак принадлежности одному единственному человеку. Он желал, чтобы все знали, что "пёсик" принадлежит лишь ему одному, но подобного нельзя было допустить, и приходилось ставить метки там, где никто и никогда не заметит, когда Звонок будет одет. 　　 　　Николенко жадно терзает шею, наслаждаясь чужими стонами, пока руки уже добрались до члена, что так долго оставался без внимания. Он не надрачивал - лишь нежно водил по стволу, скорее растирая и больше раззадоривая. Андрей скулил, запрокинув голову. Он слишком долго ждал большего, от чего руки сами скользнули на чужую грудь и повалили Яна на спину, сразу забравшись сверху на мягкие бёдра того. Колечко мышц было подготовлено заранее, ибо каждая уединённая вылазка с хозяином оканчивалась одинаково, и тщательно готовиться в моменте было некогда. 　　 　　Звонков получает в своё распоряжение тюбик лубриканта и, не разрывая зрительного контакта, принимается обильно смазывать, как себя, так и вновь вставший член босса. Николенко с нетерпением наблюдал, удерживая и сжимая в ладонях упругие бёдра. Подобное зрелище не оставляло равнодушным и пресекало любые попытки показания "выдержки", которой вовсе и не осталось - Звонок был слишком идеален. Преданность, покладистость, жестокость, умение выполнить любое пожелание, а, главное, тело - всё при нём, да ещё и в лучшем виде. 　　 　　— Давай же, дорогой, не строй из себя целку, — беззлобно мурчит Ян, желая поскорее приступить к "десерту". 　　 　　Андрей ухмыляется, но всё же начинает действовать чуть быстрее, откладывая смазку и переводя взгляд вниз. Аккуратно насаживаясь на член, он кусает губы изнутри и привыкает к ощущениям, когда же ягодицы касаются чужих бёдер, он замирает. Николенко тяжело выдыхает, наслаждаясь подзабывшимися чувствам. Сколько бы раз они не трахались друг с другом, каждый раз ощущался, как новый опыт. Быть может, именно из-за этого их отношения так крепки? 　　 　　От ритмичных движений Звонкова, начавшего поддаваться толчкам со стороны хозяина, катер мерно покачивался на воде, которая вторила стонам лёгкими всплесками. Стонали оба почти в тон друг другу. Андрей пригнулся к Яну, выпрашивая ещё один поцелуй - это было его спасение. Они глотали непристойные всхлипы друг друга, разрывая связь лишь для того, чтобы глотнуть воздуха. 　　 　　— Надо будет всё повторить на нашем вертолёте, — вновь выпрямляясь, с придыханием предлагает Звонок и продолжает двигаться дальше. 　　 　　До отплытия от берега ему было наказано лишь одно - не говорить ни слова во время плавания. Он нарушил приказ.