500 лет лжи

Париж — удивительный город, давно ставший символом романтики и любви. Сюда съезжаются все пары мира, желая запечатлеть свои чувства на фоне знаменитой Эйфелевой Башни или пройтись по мосту влюбленных, оставляя там свой замочек. Но всё это — лишь красивая обёртка, ванильная наружность Парижа. Но что же он прячет в себе или, точнее сказать, под собой? Что же скрывается в сети подземных катакомб, простирающихся, как паутина, под домами ничего не подозревающих парижан? Чья история была погребена в этих загадочных коридорах, оставшись не рассказанной? Эмбер — студентка Парижского Университета, факультета истории искусств и археологии, горящая идеей изучения неизведанных тайн, прячущихся под её родным городом, поэтому объектом её первой практики стали именно катакомбы. А вот пройдёт ли всё гладко или ей предстоит найти что-то намного большее, чем просто завалявшийся череп, Эмбер выяснит уже совсем скоро. *** — Профессор Гунхильдр, а мы скоро придём? — молодая студентка летящей энергичной походкой следует за своей кураторшей, не в силах сдержать своего нетерпения и возбуждения, от которого подрагивало всё тело, а шаг неосознанно ускорялся, желая побыстрее прийти к месту назначения. — Потерпи, Эмбер. Мы скоро придём, — спокойно отвечает Джинн, одаривая свою подопечную ласковой улыбкой, которая вызывает на лице Эмбер ответную яркую улыбку. — Есть, мэм, — Эмбер смеётся и вздыхает, задирая голову, чтобы полюбоваться небосводом. Утро в Париже — самое красивое время, кто бы что не говорил. Когда лучи солнца, подобно лёгким несмелым мазкам кисти, начинают окрашивать небо в пастельные оттенки, смешиваясь и стирая мрачные краски ночи, только самый черствый человек сможет остаться равнодушным. Это зрелище завораживает, вкупе с прохладным утренним ветром и старинной французской архитектурой, которая одним своим величественным, и в то же время утонченным, видом может заставить забыть обо всем любого. Вот и Эмбер сейчас забывает о том, как дышать, большими сверкающими глазами наблюдая за сменой времён суток и за брезжащей впереди Эйфелевой Башней, ажурной тенью отражающейся на фоне светлеющего неба. — Хэй, Эмбер. Ты вроде как хотела попасть в эти катакомбы, а сейчас не можешь оторвать взгляд от нашей знаменитой башни. Ты не заболела, mon chéri? — спрашивает Джинн с тихим смешком, кладя руку на плечо своей студентки и вырывая ту из мыслей. Эмбер охает и смущается, отводя взгляд и неловко улыбаясь. — Pardon! Я просто немного задумалась, — кашлянув, оправдывается девушка, а затем переводит взгляд на представший перед ними вход в катакомбы, выглядевший, как и всё во Франции — изящно и старинно. Небольшой павильон, резные двери и две статуи львов, которые, словно верная охрана, «сторожили» вход в самую загадочную часть Парижа. — Прошу, проходи, — усмехаясь, говорит Джинн, слегка отступая и позволяя Эмбер спуститься первой. Обрадованная таким предложением, студентка сразу же пользуется им, открывая дверь и пробегаясь по ровному ряду ступенек, которые вели всё глубже и глубже под землю, унося в мрачное царство черепов и захоронений. Внутри всё дрожит, и Эмбер облизывает пересохшие от неосознанного страха губы. Страх будоражит душу, заставляя её трепетать от темноты, которая окружает со всех сторон, и лишь тусклый свет специально установленных ламп помогает не потеряться здесь и не свалиться с лестницы, свернув шею. Это была бы крайне глупая смерть. Судорожно вдохнув, Эмбер немного успокаивается и доходит до конца, бегло осматривая представший перед ней вид — земляные коридоры, редкие черепа и висящие лампы, которые освещают путь посетителям. Пока что всё выглядит более-менее прилично и даже в какой-то степени предсказуемо, но Эмбер нутром чувствует, что где-то там скрывается что-то такое… такое… У неё даже слов не хватает, чтобы описать масштабы своих ожиданий, которые наверняка не оправдаются. Но это будет потом. А пока можно тешить себя надеждами на великие открытия. Череду её размышлений вновь прерывает Джинн, уже успевшая спуститься вниз и с научным интересом рассматривающая то, что попадает в поле её зрения. — Mon chéri, пойдём вперёд. Здесь точно нет ничего интересного. К тому же, я смогла добыть нам пропуск в несколько закрытых коридоров, на правах археологов, — Джинн аккуратно достаёт блестящую пластиковую карточку, которая позволит им пройти на по-настоящему интересные территории. Глаза Эмбер загораются от интереса, и она с благоговением разглядывает пропуск в руках своей профессорши. — Вперёд. Пора начать твою первую практику, — Гунхильдр покровительственно треплет Эмбер по макушке, после чего идёт вперёд и на ходу достаёт карту катакомб, чтобы не заблудиться. Студентка быстро нагоняет Джинн и заглядывает той через плечо, чтобы узнать их маршрут. Красная линия, которую заранее наметила Джинн, вела их через уже известные и открытые коридоры в более узкие и закрытые для обычных туристов проходы. Это больше всего интересовало Эмбер, поэтому она не удержалась и спросила: — А почему мы идём именно этим маршрутом? — Во-первых, он самый короткий. А во-вторых про этот конкретный проход ходит множество легенд, — Джинн рассеянно отвечает, не отрывая взгляда от карты и уверенно ведя их по сумрачным катакомбам. — Что за легенды? — Эмбер с интересом склоняет голову к плечу, заглядывая в лицо своей профессорши. Она с детства любила разные байки, которые травили взрослые, а особенно истории про разных сверхъестественных существ, живущих среди них. — Легенды о том, что где-то здесь захоронены, — Джинн понижает голос до загадочного шёпота, делая паузу и приближаясь к лицу Эмбер. — Древние вампиры! Гунхильдр мягко щёлкает студентку по носу, смеясь и возвращаясь к своему нормальному тону, в то время, как Эмбер удивлённо смотрит на неё, пытаясь осознать то, что сейчас произошло, но после тоже начинает смеяться. — Ох, mon chéri, видела бы ты сейчас своё выражение лица. Оно бесценно, — беззлобно подшучивает Джинн, поправляя несколько своих выбившихся светлых локонов. — Постоянно вы надо мной шутите, профессор Гунхильдр, — Эмбер насупивается в притворной обиде, но уже через несколько секунд вновь ярко улыбается, начиная мечтательно размышлять вслух. — А было бы здорово встретить вампира. Это так романтично. Эмбер вздыхает, представляя в голове галантного мужчину в смокинге из голливудских фильмов. Её мысленная картинка быстро развеивается скептичным хмыком Джинн. — Это всё глупые выдумки, Эмбер, — Гунхильдр закатывает глаза, улыбаясь уголками губ и поражаясь лёгкой наивности своей студентки. — Не выдумки, а гипотезы, профессор, — девушка смеётся, затем лукаво прищуривается и говорит. — А вы бы неплохо смотрелись, как пара для вампира. Джинн, пойманная врасплох, слегка краснеет и отрывается от карты, удивлённо глядя на Эмбер. — Эмбер! Да как тебе…! — Гунхильдр вздыхает, качает головой и цокает языком, возвращаясь к изучению маршрута. Через несколько минут они доходят до входа в закрытые коридоры. Быстро разобравшись с замком, благодаря пропуску, Джинн и Эмбер делают первые шаги в неизвестность. Эта часть катакомб, являясь закрытой, не оснащена лампами, поэтому им приходится достать фонари и в более мрачной обстановке двигаться дальше, стараясь не наступить на чью-нибудь кость. Эмбер с лёгкой настороженностью и восхищением осматривает стены, подсвечивая их фонариком и пытаясь найти следы чего-нибудь интересного. Вскоре они выходят в небольшой круглый зал, который выглядит больше, чем все остальные, которые они встречали по пути сюда по открытым коридорам. Это заставило обеих остановиться и осмотреться. — Интересно, — одними губами шепчет Джинн, направляя фонарик на ближайшую стену и надевая перчатки. — Давай немного разделимся. Ты осмотришь эту половину зала, а я — другую. Эмбер кивает и тоже надевает перчатки, с энтузиазмом принимаясь исследовать свою половину загадочного помещения, подсвечивая себе путь фонариком. Она задумчиво пробегается пальцами по земляной стене, как вдруг на её пути встречается что-то деревянное и твёрдое, совсем не похожее на стены катакомб. Нахмурившись, Эмбер переводит свет фонарика на загадочное место и обнаруживает деревянную крышку, скрытую под тонким и почти осыпавшимся слоем земли. Быстро убрав остатки, девушка ахает, отходя на шаг и судорожно сглатывая — перед ней стоял старинный, деревянный гроб чёрного цвета, а над ним уже потёртая каменная табличка с полустёртой надписью — «Д…лю… Ра…гв…ндр». — Профессор, подойдите сюда, — Эмбер тихо подзывает Джинн, резко оборачиваясь и пытаясь выцепить её в темноте зала. От неожиданной находки веяло холодом, деревом, пылью и смертью, что вызывало нестерпимое желание отойти подальше или, по крайней мере, оказаться не единственной, кто видит это. — М? Что такое? — Гунхильдр отрывается от своего занятия и подходит к Эмбер. Сначала профессорша не замечает ничего необычного, но, прищурив глаза, ей наконец удаётся увидеть то, что так шокировало студентку. — Невероятно, — одними губами шепчет Джинн и бережно проводит пальцами по табличке с именем, а затем и по крышке гроба, размышляя над тем, что им сейчас делать. Просто так вытаскивать гроб отсюда — совсем не профессионально, поэтому профессорша пытается понять, каким сейчас будет самое правильное решение. Но пока Джинн думает, Эмбер действует. Она поддевает крышку гроба, и та начинает падать на земляной пол. — Хэй, Эмбер! Аккуратнее, mon cheri! — Гунхильдр округляет глаза, подхватывая деревянную крышку и переводя взгляд на содержимое гроба, а именно на него — мужчину, лежащего внутри. Тусклый свет фонаря освещает мёртвого незнакомца, позволяя разглядеть блёклые рыжие волосы, сероватую кожу и резкие черты лица, исказившиеся от длительного нахождения в закрытом пространстве под землёй. Мужчина одет в старинную и такую же, как и он сам, пыльную одежду, которая в некоторых местах уже обветшала от времени. — Профессор Гунхильдр, кто это? — Эмбер тихо спрашивает дрожащим голосом, крепко цепляясь за фонарь, как за последнюю надежду в этом мраке. Неожиданная находка знатно взбудоражила и напугала ее, особенно то, как живо выглядел этот мертвец — нет следов разложения, волосы не выпали и не поседели, а лицо… оно заставляет Эмбер содрогнуться и отступить на шаг: казалось, ещё миг — и мужчина проснется, как в клишированных ужастиках. — Это труп. Старый труп, — Джинн, в отличие от Эмбер, подходит ближе и осторожно касается старинного выцветшего наряда незнакомца. — Но очень странный труп. Нет разложения и… Стоп. Гунхильдр прищуривает глаза и уже более уверенно касается чего-то на теле покойника. — Mon cheri, посвети сюда, пожалуйста, — она манит Эмбер пальцем, показывая той, куда светить. Студентка подчиняется и подходит ближе, переборов первичный страх и теперь с настороженным любопытством наблюдая за работой Джинн. Место, которое профессорша попросила осветить, — разорванная одежда на груди в районе сердца, где виднеется засохшая кровь и отверстие в теле, похожее на колотую рану. Джинн достаёт из сумки специальные инструменты и начинает изучать рану, иногда давая команды Эмбер, чтобы та меняла положение света. — Профессор, смотрите! Что это? — шепчет Эмбер, указывая на металлический отблеск, виднеющийся из раны. Джинн прищуривает глаза и кивает в знак благодарности за подсказку, после чего с помощью инструментов извлекает из раны фрагмент лезвия, которое со временем заржавело и сейчас выглядело довольно удручающе, но больше всего вопросов вызывало само его нахождение внутри так живо выглядящего трупа. Всё это попахивало чертовщиной, от которой у обеих дам по телу пробегают мурашки, заставляющие поёжиться. — Странно все это, — откладывая инструменты, высказывает их общие мысли Джинн, разглядывая осколок лезвия в её руках. В зале повисает напряжённая тишина, которую разрезает низкий рык, доносящийся из гроба. Девушки вскрикивают, отшатываясь от гроба. Эмбер роняет фонарь на пол, а Джинн, несмотря на страх, выступает вперёд, прикрывая собой свою студентку. Фонарь медленно прокатывается по земле и отключается, погружая зал в полнейшую темноту. Несколько секунд вновь проходят в полнейшей тишине, в которой слышно, как бьются женские сердца, а затем два светящихся янтарных глаза распахиваются, пронзая их души и заставляя оцепенеть от ужаса. — П-профессор, — судорожно шепчет Эмбер, тяжело дыша и чувствуя, как её захватывает паника, посылающая дрожь по телу. Джинн шикает на Эмбер, оттесняя её от гроба и полностью закрывая своим телом, пряча за спиной. — Кто ты? — облизнув пересохшие губы, тихо и даже твёрдо спрашивает Джинн, готовая в любой момент броситься бежать и спасаться. — Дилюк. Дилюк Рангвиндр, — рокочуще извещает незнакомца, низкий голос которого эхом отражается в зале. — А кто вы? *** После тёмных катакомб дневной свет казался невыносимым и жгучим. Джинн и Эмбер, жадно вдыхающим свежий воздух, приходится щуриться от слишком ярких лучей солнца, а вот Дилюк, до сих пор одетый в старинные обноски, стоически переносил и свет, и небесное светило. Он вообще был похож на невозмутимую скалу, которой совершенно всё равно на волны жизни, бьющиеся об него. Казалось, не было в этом мире ничего, что могло бы всколыхнуть древнего вампира, с которым они познакомились несколько минут назад. Ничего, кроме собственной раны в сердце, которую Дилюк увидел ещё в катакомбах и сразу же залечил, возвращая себе маску холода и равнодушия, но именно тогда проницательная Джинн смогла разглядеть секундный отблеск тоски и ненависти в глубине янтарных глаз. И этого было достаточно, чтобы зародить зерно любопытства и лёгкого сочувствия в душе Гунхильдр. — А я думала, вампиры горят на солнце или хотя бы светятся, — протягивает Эмбер, с интересом разглядывая Дилюка на предмет какого-либо вреда от лучей солнца. — Наиглупейший миф, — тихо хмыкнув, холодно отвечает мужчина, снисходительно взирая на Эмбер. — Скучно, — девушка пожимает плечами, не сдерживая разочарованного вздоха от того, что её наивные представления о вампирах разбились о стену реальности. — Это эволюция, mon cheri, — с мягким укором произносит Джинн, качая головой. — Верно же, мсье Рангвиндр? — Хмпф, — Дилюк пристально смотрит в глаза Джинн, и несколько секунд они молча смотрят друг на друга, словно мысленно продолжая диалог. — Верно, мадам. Между ними ещё на несколько секунд повисает тишина, прерванная вежливым кашлем Эмбер, которая, сложив руки на груди, поднимает бровь и переводит взгляд с Джинн на Дилюка, и обратно. — Мне, конечно, очень неловко прерывать ваши переглядки, но я думаю, нам пора идти, пока мсье Рангвиндра никто не заметил, — Эмбер выразительно смотрит на пыльный и ветхий наряд Дилюка, намекая на то, что они наверняка привлекут внимание. Джинн охает и слегка краснеет, отводя взгляд от Дилюка и прочищая горло. — Да, точно, ты права, Эмбер. Пойдёмте ко мне, — Джинн возвращает спокойное выражение лица и разворачивается на носках в сторону нужной дороги. — Тут недалеко. Дилюк медленно кивает, со сдержанным интересом оглядывая близлежащие дома, улицы и саму Джинн. Кажется, в голове он молча проводит анализ и сравнение современности с его временами, и пока непонятно, в чью пользу идёт сравнение. Все втроём выдвигаются в путь, следуя за Гунхильдр, которая, взяв на себя роль гида, проводит экспресс-экскурсию по Парижу Дилюку. Эмбер слегка замедляется, чтобы идти позади и записать что-то в заметки на телефоне, оставляя взрослых в относительном одиночестве. — Что это за кольцо? — Джинн осторожно спрашивает, поглядывая на украшение на пальце Дилюка, которое он с затаенной болью рассматривал и поглаживал всю дорогу. Рангвиндр резко убирает пальцы от аксессуара, пряча руки за спиной и задумчиво хмыкая. — Это обручальное кольцо, — с лёгким холодом отвечает Дилюк, держа спину идеально прямой, словно жердь проглотил. — Обручальное? То есть, вы женаты? — Джинн пытается быть тактичной, но не может скрыть своего интереса в прошлой жизни древнего вампира. — Женат, — кивает Дилюк и, не сдержавшись, кидает быстрый взгляд на ярко блестящее кольцо. Где-то в глубине его глаз вновь мелькает застарелая боль, словно один вид украшения давит ему на старую душевную рану. Джинн сглатывает, внимательно следя за реакцией и отмечая каждую небольшую деталь на лице Дилюка, чтобы суметь прочитать, какие эмоции сейчас испытывает мужчина. И по лёгкой складке меж бровей и напряжённой линии тонких губ, Гунхильдр понимает, что сейчас может испытывать Дилюк. — И вы… любили её? — ещё тише спрашивает Джинн, опуская взгляд и не решаясь взглянуть на Дилюка. — Любил, — твёрдо отвечает он, но уже с лёгкой дрожью в голосе. Джинн закусывает губу, сдерживая желание сочувственно коснуться Дилюка и успокоить его этим. По его небольшим изменениям и ответам, она, кажется, уже поняла, что именно случилось с любовью Рангвиндра. — И она… умерла? — еле слышным шёпотом задаёт последний вопрос Джинн, поднимая взгляд на лицо Дилюка. — Нет, — глухо отвечает Рангвиндр. — Умер я. *** Оставшийся путь до квартиры Джинн они проделали в тишине и, только оказавшись на кухне, решились прервать её. — И всё же, как вы оказались там, в гробу? — Эмбер поднимает заинтересованный взгляд на Дилюка, сжимая кружку кофе, который успела приготовить Джинн. — Что ж, это… долгая история, — Рангвиндр выпрямляется ещё сильнее, чем раньше, изящно подхватывая свою кружку и делая маленький глоток. — Мы никуда не торопимся, — отвечает Джинн, которой до сих пор немного неловко после их последнего разговора. Дилюк вздыхает, переводя взгляд с Эмбер на Джинн, после чего отвечает: — Тогда слушайте.