Тихий сон.

Ночь. В эту ночь, засыпая, Сайгику Дзёно точно знает, что именно имеет вероятность почувствовать во сне. Во снах ему иногда вспоминались цвета, пусть и смутно, и даже образы.. Но он не знал точно, каким именно может представить Тэттё. Он всегда был слепым пятном, даже не темнотой, даже не чёрным силуэтом... Дзёно не мог его видеть, но, по крайней мере, мог чувствовать. И чувствовал он очень уж остро.. Каждое прикосновение, каждый стук сердца, дыхание этой небезызвестной пустоты.. Пустоты, что ощущалась ему так реально. Волосы мягко касались его кожи, когда Суэхиро приближался. Ткань приятно сжималась под собственным кулаком, а чужие руки были даже слишком приятными, касаясь спины и плеч Сайгику. Ресницы извечно становились предвестниками: именно они, должно быть, тёмные, щекотали бледное, чистое лицо перед тем, как дыхание начинало быть ощутимым не только на слух, но и с помощью осязания. Оно, такое тёплое, вовсе даже не горячее, будто кипяток, а напоминавшее скорее недопитый кофе, ложилось туманом на самый кончик его носа, слегка краснеющие, кажется, щёки, тонкие и мягкие губы.. Столь аккуратные, что даже касаться их казалось запретным для этого Суэхиро... Суэхиро из сна. Лёгкое прикосновение, будто бабочка, распространялось по всему телу, замораживая тело Дзёно, заставляя полностью обмякнуть, погрузиться в непоколебимое блаженство этих нежных объятий. Сердце не затихало, а лишь помогало поймать ритм, похожий чем-то на мягкий такт романтической песни. В этом поцелуе было не так уж сложно раствориться... Что и делал Сайгику, периодически шепча имя Суэхиро себе под нос в реальности, лишь потому, что этого совершенно нельзя было сделать в поцелуй, отличающийся какой-то особой нежностью... Лишь иногда он давал ему возможность сказать.. И уже после этого заново начинал, думая, наверное, о том, как же слабо сжимаются руки Дзёно на его груди.. В этих снах он, наверное, вечно обращался с ним, как с хрустальной фигурой, драгоценной, словно бы его слёзы, позволяющие телу при необходимости рассеяться в воздухе, и хрупкой, как кусок торта "Наполеон". Это позволяло расслабиться, почувствовать себя так, будто бы он, Сайгику— нежная хризантема, и лишь поэтому с ним так обращаются.. С любовью и заботой, нисколько не заботясь о нереальности происходящего. Но за новым поцелуем приходилось потянуться: сейчас в голове Дзёно была лишь неясная дымь, позволявшая на время затуманить разум и поддаться лишь ощущениям, этим чувствам... Несмотря на то, что цветов парень, ровно как и всего остального мира, всё равно уже не видел. Его рука всё столь же слабо, как и тогда, сжимала ткань чужой рубашки, а сонные губы лишь мягко коснулись его, таких тёплых и ужасно нереалистичных... Этот приятный туман, казалось, заполонил все чувства парня, чем вызвал лёгкий румянец, застилавший его щёки мягкой пеленой, будто бы пудра, чуть видно покрывшая лицо. Обычно, окончательно просыпаясь, Сайгику не мог никого обнаружить, а такое приятное тепло на губах спешно исчезало, оставляя после себя лишь дым, позволяющий ему ещё долго представлять с самого утра, как его кости охватывают чужие, но такие, казалось бы, родные... Ровно как и это дыхание, столь же хорошо заметное, как и сердцебиение, как руки, мягко касающиеся щёк.. Погодите-ка, щёк?... Эта мысль закралась Сайгику прямо в голову, так быстро и внезапно, будто бы пыталась выплатить всем, что у неё есть, только за возможность полюбоваться этой невесомой сценой. Просыпаться всегда было тяжело, вот только.. В этот раз всё было ещё труднее. — Суэхиро.. Произнесённое на выдохе, будто бы название некого произведения искусства, так слабо, но, вместе с тем, так нежно... — Сайгику, тебе.. Пора вставать. И, слегка отпуская ткань рубашки, проснувшись, он понимает.. Что и вправду теперь поцеловал реалистичного, реального Тэттё Суэхиро. Это заставило его принять на себя растерянное выражение лица; смущение, с каждой секундой все увеличивающееся, заставило щёки краснеть, а руки медленно отпустили его форму, тут же прикасаясь к лицу в мимолётно проходящей попытке скрыть это от чужих глаз... Дрожащие нежные ресницы ясно отражали настроение проснувшегося. Он слышал собственное сердце: оно билось так часто, будто бы прямо сейчас растворится во мгле его мыслей, и от того Дзёно не мог расслышать чужое.. Наверное, столь же удивлённое, как и лицо парня, только сейчас понимавшего, что же произошло. Это необъяснимо потерянный туман, тут же ушедший, словно бы его и не было, оставляя после себя лишь росу... Росу на губах того, кто вовсе и не знал, что ему ответить. Она замедляла движение приятных губ, словно чудом похожих на те, что так приятно ощущались во сне, и не давала спокойным тона́м мягкого голоса терпко сказать: — Дзёно, почему ты так часто произносил моё имя? Это реальное ощущение чужого голоса, находящегося прямо рядом.. Там, ближе к голове, всё ещё не поднявшегося, будто бы стоящего на месте.. Оно помогало ощутить всё большее тепло на своих щеках, растворяющееся во мгле неясного сознания. Молчание. Это оно помогало избежать прямого растворения в тумане, давало понять, что даже самые простые слова сейчас могут разрушить эту блаженную тишину. Мягкие губы будто бы и вовсе до сих пор оставались на коже Сайгику, не давая понять правдивой реальности. Спросонья его веки были неощутимы, но так мягко трепетали, будто бы это бабочка садилась на цветок посреди влажного воздуха между ними. Он не знал, что ему ответить, но его чувства определённо уже захватили разум... Как же странно было осознавать, что это сейчас произошло не по его воле.. Так слабо. — Тэттё, это секрет для тебя. Ты же и так всё осознаёшь.. Не строй из себя ещё большего дурака. Медленные согласные танцевали в порядке с гласными, давая ощутимую бархатность столь саркастичному тону голоса... — Ты уверен в этом, Дзёно? — А ты сам подумай... Его голос был тихим, словно бы сон, так мягко растянувший поцелуй, произошедший со снизошедшим с небес, с облаков, что так аккуратно собрали в себе всю эту росу...