Демоница

      Что-то в Джинву вздрогнуло при виде новой студентки по обмену из Японии. Она была в розовой шляпке с полями и красными стрелками на глазах. В глазах кирпичного цвета яркое солнце разжигало самые яркие костры. Она стояла перед ним, а из кармана её школьного рюкзака торчала бутылочка бананового молока.       Она немного нервно одергивала и поправляла юбку, а когда обводила взглядом класс. Задержавшись на Джинву чуть дольше остальных, в её глазах мелькнуло удивление, но она быстро вернула себе равнодушное выражение лица и представилась, как и просила учительница.       — Меня зовут Эсиль Радир, мне девятнадцать с половиной, я студентка по обмену из Японии. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — она уважительно кланяется, но лицо остается таким же бесстрастным. Девушка спокойно проходит к своему месту, не обращая на одноклассников внимание.       На перемене, когда ребята собираются вокруг неё, она вежливо поддерживает беседу, но не особо старается запоминать имена одноклассников: видно, что её это не особо интересует, но она старается сохранить лицо и проявить вежливость. Ученики расспрашивают её о жизни в Японии, где она жила (Токио), чем занималась (боевыми искусствами), кто она такая — последний вопрос остается без ответа. Она ловко переводит тему, повернувшись к Джинву.       — Привет. Ты ничего не спрашиваешь. Как тебя зовут? Мне показалось, что ты похож на одного моего знакомого, — она осматривает его с ног до головы.       — Я Сон Джинву. Мне двадцать лет. Она лишь кивает, не подтверждая и не отрицая того, что они те самые друзья из детства.       Но он уверен в этом. И всё же Эсиль стала настоящей красавицей: длинные крашенные в фиолетовый глубокого оттенка волосы заплетены в толстую косу. Очень светлая, словно тонкая кожа. Женственная фигура, пусть и по корейским стандартам красоты её можно было бы назвать полноватой, но Сон уверен: это мышцы, появившиеся благодаря занятиям боевыми искусствами. Красные стрелки придавали ей почти мистический вид, вместе с волосами ещё больше подчёркивая красную кирпичность её глаз.       Время идёт, благодаря упорству и уму её оценки становятся одними из лучших в классе. Кажется, она лучшая во всём: в рисовании, каллиграфии, чтении стихов, физкультуре. «Как и подобает наследнице клана», — думает про себя Джинву. Радир милая, вежливая, с легкостью может поддержать любой разговор, кажется, все дружат с ней, но Сон видит: она не дружит ни с кем. Это лишь ширма, лишь прикрытие, то, что поможет ей выжить в течение этого года в качестве студентки по обмену. Джинву замечает, как она часто бросает на него задумчиво-печальные взгляды, когда думает, что её никто не видит. Но держится от него на расстоянии, как и от всех парней.       Так проходит месяц, второй. Они разговаривают лишь несколько раз, и Эсиль зажигающуюся радость в собственных глазах упорно подавляет, когда разговаривает с Джинву, не хочет, чтобы это замечали, не хочет, чтобы это видел и он. Но ему не нужно видеть, он её чувствует. Радир изменилась за много лет, как изменился и Сон, но это по-прежнему та же маленькая девочка, которую он знал. Она ведёт себя по-другому, оделась в броню из недоступности и напускной забывчивости, но он её прочитал ещё в самый первый день и лишь ждёт подходящего момента, чтобы вернуть то, что было. Он скучал.       Эсиль очень хорошо говорит по-корейски с небольшим японским акцентом, но всё же иногда заметно, что она, как думают многие, не кореянка. Например, она ставит отрицание в конце предложения, как принято в японском, или иногда называет по ошибке учеников «сан», а учителей «сама». Сначала над этим смеялись, потом привыкли: всё-таки сложно переучиться, будучи в другой культуре. Но со временем это происходит реже и реже. Со временем ученики заметили, что Радир не до конца искренна с ними, что она может быть груба и резка, если дело касается того, о чем ей не хочется рассказывать, говорить, вспоминать. Накладывается на это и то, что она, по мнение всех, японка: у корейцев всегда будет скорее отрицательное отношение к японцам и за мрачного прошлого обоих стран.       Джинву много раз хотел подступиться к ней и спросить её о прошлом, но всё никак не получалось. А если получалось, Эсиль игнорировала его вопросы, переводила темы и не хотела говорить об этом настолько, что резко уходила, несмотря на стоящее в глазах сожаление. А ситуация в классе не становилась лучше.       Однажды Сон нашёл Эсиль плачущей на ступеньках лестницы после окончания урока. сначала он не знал, должен ли её утешить, стоит ли пройти мимо? Ведь повидав характер Радир, теперь он был не уверен, окажется ли она рада тому, что кто-то увидит её такой: увидит её слёзы. Но он все-таки решает рискнуть: сердце кровью обливается, Джинву не может позволить ей сидеть здесь одной, вечером в тишине школы и плакать. Он садится рядом с ней на ступеньки, но выше, чтобы не видеть её лица и её слёз. Как настоящий джентльмен протягивает ей шоколадку и бутылочку бананового молока.       — Расскажи мне, что случилось. Пожалуйста, — просит он тихо, — Когда мы одни, ты можешь мне доверять. Обещаю, никто не узнает в нашем разговоре, если ты не хочешь.       — Прости, Джинву-сан, — извиняется она, — прости, что видишь меня такой. Я не хотела этого.       — Ты вообще отказывалась признавать, что мы знакомы, так что... — бросает он почти безразлично, но Эсиль улавливает ту самую детскую обиду и ощущение покинутости в его голосе. — Но ничего страшного. Это твой выбор. Я не смогу забыть, но что будет дальше, решать тебе, ладно? Если скажешь, я уйду прямо сейчас. Никому ничего не скажу.       — Что случилось? Прошло больше десять лет, но ничего не изменилось. Они называют меня Демоницей, говорят, из-за того, что я японка, из-за того, что не веду себя, как типичная кореянка, — она всхлипывает, кажется, начиная плакать ещё сильнее. Джинву осторожно коротко сжимает ей плечо в знак поддержки, сразу убирая руку. — Из-за того, что я такая, какая есть, — она поднимает руку, на указательном, среднем и безымянном пальцах красуются массивные металлические кольца.       Сон замечал их раньше, но рассмотреть может только сейчас. Первое с крупным черепом, второе с небольшим шипом длиной около полусантиметра, а на безымяном словно с печаткой. Наверняка в том числе в целях самообороны — станут в драке опасным оружием.       — Знаешь, что это? Это показывает принадлежность к мафии. Но они не знают, что мне пришлось пережить, через что пройти. Никто не знает.       — Ну так расскажи. Это было не по твоей воле.       — Пока что я не могу, ладно?       — Понимаю, это было бы даже глупо, прости, сказал, не подумав. Но если они буллят тебя из-за того, что ты японка, то расскажи им правду. Ведь ты не японка. Ты родилась и выросла в Корее, пока не переехала.       — Не думаю, что это что-то изменит в этом, — девушка наконец-то успокаивается, переставая всхлипывать.       — Ты, пожалуй, права. Люди жестоки. В большинстве своем. Ладно, пошли на наше место, — предлагает Джинву, — там недалеко сейчас есть небольшой супермаркет. Могу купить нам ещё чего-нибудь, покачаемся на тех качелях, на которых мы познакомились. Я во хочу съесть рамен, — она бросает на него странный взгляд. — Нет, не то, что ты подумала, — он в примирительном жесте поднимает руки, — ничего такого, просто буквально поесть рамена.       — Ладно, если ты так говоришь, — они спускаются с лестницы, когда Эсиль резко , останавливается.       — Погоди, да, я знаю, что так не принято, но все-таки ты прав. Я ведь не японка, — она разводит руки, — обними меня, пожалуйста. Он укутывает ее в свои объятия. — Я никогда не забывала тебя, наоборот, постоянно помнила о тебе. А о том, что нам пришлось так уехать: это всё из-за отца. Была бы моя воля, я бы и из школы Святой Марии перевелась в твою, лишь бы проводить время больше с тобой.       — Я тоже тебя не забывал, а ещё я так мечтал, что смогу вот так тебя обнять, — Сон не видит её лица, но уверен, что она покраснела. Иначе зачем ей зарываться лицом в его грудь, поднимая лацканы пиджака, чтобы скрыть щёки тоже. Он чувствует, как быстро бьётся её сердце, чувствует, как медленно стучит его.       Говорят, объятия — это самая прекрасная вещь на свете. Ведь когда ты один, твоё сердце бьётся только в левой половине тебя, оставляет правую без защиты. Но когда ты обнимаешься, сердце бьётся в обоих твоих половинах, и сейчас он понял, почему люди так говорят. Казалось, что в его груди два сердца, и это — одно из самых прекрасных ощущений на Земле.       Потом они действительно идут в магазин, едят острый рамен, покупают себе ещё больше бананового молока и сладостей, качаются на той самой качели, на которой познакомились. Двое маленьких детей, тоже мальчик и девочка, подозрительно косятся на них: еще бы, такие большие, а на детской площадке играют. Но Эсиль и Джинву плевать. Они просто счастливы, что встретились друг с другом, несмотря на то, что не виделись более десяти лет. Благодаря учёбе по обмену они смогли наконец-то встретиться, благодаря этому Хан наконец-то вернулась на родину, ослабив контроль отца и встретила того, кто раньше был ей очень дорог.       Эсиль любит банановое молоко и учиться. Одноклассники не любят её и называют Демоницей. Но она этого не боится. А Джинву готов скупить всё банановое молоко мира, лишь бы заставить её улыбнуться.