***
Иногда Кавеху кажется, что его жизнь — это ступени. И на каждой он спотыкается. Он не должен был быть разочарованием, но всё же чувствует его внутри себя подспудно, почти как второе сердце. Глупо. Он устаёт быть ошибкой почти каждый день и всё равно упорно продолжает тонуть в этом болоте, как будто это имеет смысл, как будто он совсем не хочет быть просто нужным хоть кому-нибудь, кто бы обратил на него внимание и заметил, что с ним что-то не так. Кавех не знает, поднимается ли вообще по этой метаморфической лестнице или бездумно шагает вниз уже который год подряд без остановки — это похоже на кошмар, в котором он погружается в тёмные воды и касается босыми ногами ледяного мокрого песка, а тот затягивает его ещё глубже. Он обнимает свои колени, пытаясь заплакать, но слез уже давно нет, а значит облегчения тоже не будет, — и чувствует вину за то, что ему вообще так плохо. Кавех практически ненавидит себя за то, что он такой жалкий, что ему нужна помощь, что он её хочет. Вокруг него лишь сплошные «взрослые люди должны справляться со всем самостоятельно», «никто не поможет тебе, кроме тебя самого», но что, если Кавех уже просто не может себе помогать? Архонты, если бы он мог сказать, как сильно он устал… Все дни одинаковые, вина такая сильная, а жалость к себе такая всеобъемлющая, что немеют кончики пальцев — Кавех практически разучился держать перо, настолько сильно дрожит рука. Ему бы сдаться. Но гордость не позволяет. Кавех упирается затылком в стену, смотрит в потолок, хмурится, поджимает губы, пытается себя хоть немного добить, чтобы выплакать боль и одиночество, но сознание моментально блокирует любые попытки в эмоции — Кавех слишком долго играется масками, чтобы теперь иметь возможность так просто её снять. Он себя ненавидит. И не может сдаться. Он в ловушке, в колесе, в бесконечной яме, в Бездне, в тюрьме Селестии, он всегда знал, что жизнь не бывает простой, но хотел бы избавиться от всех сложностей, что заставляют его верить, будто можно иначе, кроме как просто перетерпеть. Ему некому рассказать, как ему плохо. Он не может справиться с этим один. Кавех работает так много, что его тело тоже уже не выдерживает — он почти не спит, мало времени уделяет еде и пьёт всякий раз, когда чувствует, что подступает к грани отчаяния, потому что алкоголь туманит разум и не позволят делать глупостей. По крайней мере, не тех, которые он хочет, когда полностью может себя осознавать. Кавех больше не может бороться и еле поднимает ноги на следующую ступеньку — думает, не напрасно ли это всё, если люди живут моментом, желая получить всё сразу, когда он борется с самим собой в попытках просто не думать? Он мог бы стараться лучше — ежесекундная мысль, которая преследует его, куда бы он ни направился и что бы ни делал. Ведь если всё в его жизни так плохо, значит, он не достоин, так? Он общается с Дэхьей, они вместе занимаются боем на мечах; он встречается с Нилу, она учит его танцам; он ходит к Тигнари, тот отвлекает его от мыслей и рассказывает о травах, которые помогают сохранять здоровье в его экстремальных условиях выживания. Но когда Кавех остаётся наедине с собой, он моментально забывает всё, что ему говорили. Он притворяется достаточно удачно, чтобы в это могли поверить остальные, но недостаточно, чтобы обмануть Аль-Хайтама. — Тебе нужен сон. Кавех делает вид, что не слышит. Их сожительство похоже на вынужденную меру, а ещё — на борьбу немого со слепым. Ему не нужен сон. Кавех чувствует вину даже за то, что спит, — если бы он мог, он бы вообще никак не поддерживал свой организм, заряжался бы от солнечных лучей или подкрутил бы в себе механизм, чтобы батарея работала дольше, но, к сожалению, это так не работает. Он хочет принять заботу. Он хочет, чтобы его услышали. Но это как со ступенями. Кавех не понимает, куда это его приведёт.***