Что не убивает, делает нас сильнее

      -Ты вышла, спела эту песню. Что дальше? В конце концов, у меня семья, да и вообще…       Анатолий оторвал взгляд от стола. Генсек ожидал и опасался увидеть в глазах девушки отчаяние, слезы, но наткнулся на внимательный взгляд Лимаевой. Как будто она и не надеялась на другой ответ. Расстроенной Света не выглядела точно.       - Ну что ж, мне пора. Может, еще встретимся. -И, черт возьми, Анатолий мог поклясться, что на долю секунды на лице девушки мелькнула ухмылка, которая тут же пропала за маской напускного безразличия, будто это не она полчаса назад со сцены объяснялась ему в высоких чувствах, и Света, пожав плечами, только и сказала:       - Может быть. Мир же тесен.

***

      Ночью генсек лежал без сна. Девушка… заставила задуматься. Любил ли он когда-нибудь настолько пылко и страстно? Может, в юности, но он этого уже не помнит. Значит, вряд ли. Такие сильные чувства из памяти не стереть.       Жена Татьяна, вероятно, уже мирно спала в своей комнате. Анатолий безусловно уважал её и старался любить. Брак с Таней был хорошим политическим ходом. Еще до его назначения на высокий пост было очевидно, что именно она станет его спутницей жизни по плану родителей, с которым, впрочем, никто не спорил. И несмотря на прогрессивный мир, брак в народе приветствовался, а отсутствие его – порицалось. Самих людей непросто изменить и всё такое. А потому Таня была логичным выбором, а Милиневский логику любил. Поэтому, наверно, и Татьяну любить должен. С ней было хорошо – хотя бы потому, что точно не было нервоза в виде пресловутых бабочек в животе. Яркая влюбленность и логика вместе плохо уживаются.       Но Анатолий не мог не признать, что даже немного завидует Лимаевой, что та испытывает такие чувства. Что, во-первых, у нее есть выбор, и во-вторых, есть время на душевные метания и любовные терзания. У генсека не так много личного времени, а как правило, его и вовсе нет, чтобы кого-то искать, знакомится, ухаживать.. Да и заниматься чем-то таким как минимум нечестно по отношению к супруге. А уж что люди подумают... Анатолий представил лица депутатов, если бы на одном из светских вечеров, на который генсек, разумеется, пришел бы с женой, он пошел бы окучивать понравившихся дам из высшего общества. В глубине души Милиневский любил рвать шаблоны, хоть он в этом себе и не признавался, поэтому, усмехнувшись, он наконец-то начал задремывать.       Начавшийся сон был прерван ощущением, что за ним кто-то наблюдает. Как представителю власти к этому чувству ему было не привыкать в светлое время суток. Но как человеку в ночное время.. заставляло инстинктивно напрягаться. Милиневский скосил глаза в сторону стеклянной двери, разделяющую комнату и балкон. Там кто-то был и, судя по движению головы, рассматривал комнату. Генсек был не из пугливых, к тому же превосходным стратегом, поэтому при виде черного силуэта его сонный мозг моментально включился и начал просчитывать возможные развития событий. Стекло – надежное, пуленепробиваемое, так просто не разобьешь. А если разбить и получится – включится защитный механизм. Но почему.. АСГУ допустила, что на балконе оказался кто-то посторонний? Может, жена вышла ночным воздухом подышать? Анатолий пригляделся. Нет, это не Татьяна. Так кто?..       Судя по тому, как сыграли у силуэта плечи, ночной визитер обнаружил, что Анатолий проснулся. Шаг назад. Еще один. Прыжок за перила.       Нет, в нечисть Анатолий не верил, как и в то, что кто-то смог незамеченным проникнуть на этаж его дома, который охранялся самым надежным изобретением человечества в лице АСГУ, а после показательно сброситься с 32-го этажа. Анатолий логику любил, а потому пришел к логичному объяснению – не до конца проснулся, вот и привиделось. Довольный торжеством логики, генсек лег обратно спать.