Ученик мага. Осень

Я никогда не любил осень. Это время казалось мне мерзким, дождливым и отвратительным. Я предпочитал закрываться в башне, варить крепкий пунш, зажигать толстые свечи и читать старинные фолианты, благо их осталось предостаточно от деда и прочих дальних родственников. Но не теперь. В этом году все иначе. Путешествуя летом по дальним поселкам, которые зачастую не то, что на картах не отмечены, а даже для собирателей податей не существуют, я натолкнулся на чудесного парнишку. Для ученика он был уже староват — вышел из подросткового возраста и выглядел уже весьма недурственным парнем. Но присмотревшись, я увидел у него нераскрытый дар природника. Из него вышел бы отличный природный маг, но, увы, семья его считала недоразвитым. Парнишка не интересовался работой, не заглядывался на девчонок и частенько витал в облаках. Пожалуй, именно это качество меня и привлекло в нем. Расспросив его семью, я понял, что нераскрытый дар не позволяет бедняге нормально мыслить, а все попытки выпустить на волю силу заканчиваются скандалом, поркой у отца и вечным брюзжанием матери и младших детей, которые были на удивление более сознательны. В итоге я заплатил небольшой выкуп за глупого ребенка, хоть парню на тот момент исполнилось уже семнадцать, и получил себе головную боль. Мне не нравилось его деревенское имя Дрэйк, звучащее так, словно кто-то откалывает щепы от дерева, поэтому я назвал его Дираймом — ценителем красоты. А коротко можно звать хоть Дир, хоть Рай — быстро и докричишься, если бедняга замечтается. Поначалу Дир не понимал, чего я от него хочу, и ритуал раскрытия дара воспринял чуть ли не как бесовской, но позже привык и к башне, и к магии, и ко мне. Научился сносно выражать свои мысли, потихоньку читал простые книжки, кои я купил ему на ближайшей ярмарке, и даже помаленьку учился колдовать. Но колдовал он совсем не так, как я. Конечно, воздушнику учить природника несколько самонадеянно, но других учеников у меня в ближайшее время не предвиделось, крупных заказов в такой глуши — тоже, а зима обещала быть длинной и скучной. Так вот и обзавелся я благоприобретением, хотя не понятно еще, кто кого нашел. Дир зарылся в листья. На прогулках вокруг башни он всегда занимался всякой ерундой. Летом собирал цветы, плел венки не хуже заправских невест, ловил рыбу в ближайшем ручье (и как ни странно, приносил домой улов, хотя я раньше рыбы там отродясь не видел) и всячески старался облегчить быт. Даже порой сам подметал крыльцо башни, куда ветер стаскивал песок, будто хотел ко мне придобриться. Я сидел на крыльце и смотрел на счастливого Дира. Было в нем что-то загадочно-прекрасное, неуловимое и манящее. Парнишка нагребал полную охапку багряных, оранжевых и желтых листьев, зарывался в них чуть ли не с головой, рассыпал это великолепие вокруг себя и начинал сначала. Когда я увидел это впервые, то возникла мысль, что ученик все же несколько не здоров головой, но сейчас… Потоки силы земли и деревьев переплетались вокруг него, творя невидимое, но благодатное волшебство. Напитывали его остаточной силой земли и растений, насыщали перед долгой холодной зимой, пеленали теплым оранжевым коконом… Это было до того красиво, что я засмотрелся и не заметил, как Дир притащил мне целую охапку листьев. — Учитель, попробуй! — он высыпал мне листья на колени. Дир никогда не обращался ко мне на «вы» и никогда не признавал во мне умудренного жизнью старца. Да и выглядел я довольно молодо, несмотря на прожитые годы. Дир не знал авторитетов, а единственным правильным для него было то, как он чувствует и как ему хочется действовать. Я собрал листья в руки. Алые, пятнистые, еще не до конца пожелтевшие и засохшие коричневые — все они еще хранили силу, остаток той самой природной магии, которая так пьянила Дира. — Очень красиво, — улыбнулся я ученику. Дир весь светился. Несмотря на старый растянутый свитер, такие же замызганные в листьях и земле штаны, на труху во всклокоченных темных волосах, отросших за время нашего знакомства, на развод грязи на щеке… — Дай-ка я тебя вытру, — я протянул к нему руку, и он послушно присел рядом на корточки в ожидании. Мой белый платок тут же стал грязным, но зато лицо Дира посветлело. И теперь он стал выглядеть гораздо привлекательнее. Наполнявшая его сила пьянила и меня по связи, кружила голову и заставляла… делать странные поступки. Я сам не понял, как склонился к нему за поцелуем. Дир был симпатичным малым, хоть и тощим — не успел еще отъесться у меня. Не хрупким, как сказочные обитатели лесов, но и не достаточно крепким, как все в его семье. Магия наложила отпечаток на всю его фигуру, на черты лица и даже глаза его сделала лиственно-зелеными, как у сказочных эльфов, большими и прекрасными. Кажется, я совершил глупость… Но глупость эта мне нравилась. Наша сила переливалась туда-сюда до тех пор, пока мы не отстранились друг от друга. Я неловко опустил взгляд на россыпь листьев под ногами. Это всего лишь осень… Всего лишь Дир, правда, благодаря магии ставший привлекательным и манящим. И всего лишь проклятое одиночество, которое я когда-то выбрал сам. Одиночество, толкнувшее меня на глупость. На счастье, я давно ушел из Ковена, чтобы меня карали за связь с учеником. — Это лучшее волшебство на свете! — восторженно заявил Дир. В его зеленых глазах плясали желтые и оранжевые бесенята. Я понял, что утопаю в его взгляде, что весь мир сужается до этого восхитительного, чудесного, переполненного магией и древней силой парня. И неловко отстранился, чтобы не натворить бед. Не сейчас. Дир еще слишком невинен и прост, он не осознает происходящего. И не осознает еще долго. Я же не хотел его принуждать. Нет. Я подожду столько, сколько потребуется. Хоть месяцы, хоть годы, благо у меня полным-полно времени. И у Дира его теперь тоже много. После принятия дара он сможет жить столько, сколько захочет. Пока его кто-то не убьет или пока он окончательно не разочаруется в этой жизни. Но Дир пока получал от жизни все самое лучшее. Он умел радоваться. То, что раньше меня раздражало в людях, в Дире вызывало восхищение. Он радовался каждой глупой мелочи — раскрывшемуся бутону цветка, проросшей фруктовой косточке, грибу на старом пне, первому инею на окнах, упавшим листьям, приблудившемуся к нам неделю назад старому псу… Все это вызывало восхищение. Я и собаку оставил только потому, что они с Диром смотрели на меня одинаковым жалобным взглядом. Понятно, что из деревни пса выгнали умирать или сам ушел, но благодаря парнишке он еще протянет пару лет. Он наполнил собаку магией под завязку, как кувшин. После такого опыта пес должен был сдохнуть, а он ничего, ожил, бегает вон в траве как щенок, даже шерсть перестала вылезать клочьями. Кажется, я влюбился. Я позволял Диру делать то, чего никогда никому не позволял. Дир погладил мне плечи, будто удерживая сидя на крыльце. — Знаешь, это здорово, — наконец заключил он и подозвал Сивку. Глупое имя для собаки, но вполне подходящее ей по цвету. Пес с размаху прыгнул ему на спину и почти свалил на меня. Я шуточно ругнулся на обоих, но отгонять их не захотел. Быть может, потому, что я впервые осознал, как должна выглядеть семья. Или хотя бы представил, как она должна выглядеть. Ни одна женщина не удержалась еще в моей башне. Просто потому, что им многое не нравится. Они хотят хозяйство, хотят детей, хотят жить так, как им веками вдалбливали в головы. А я не хочу. Мне хочется уюта, тепла и поддержки, но на моих условиях. Я хочу чистое пространство вокруг башни, максимум с цветами. И Дир это полностью поддерживает. Я люблю тишину и прошу не мешать мне во время экспериментов. Я для того и залез в эту глушь, чтобы мне не мешали. И до сих пор редко кому удавалось так круто изменить мою жизнь. Я обнял Дира и усадил рядом с собой. Ученик доверчиво прильнул ко мне и удобно уложил голову на плечо. На миг возникло сомнение — правда ли он такой невинный, как хочет показаться, или же это все коварное соблазнение? Но зачем и для чего? Я отбросил эти мысли. Сивка улегся рядом и положил голову мне на сапог. Пес чувствовал во мне главного, но хозяином признавал лишь Дира. Я почесал его за ухом и посмотрел на небо. Осенне-синее, яркое небо, пронзительное до боли в душе. Мне нравится эта осень. Впервые за несколько сотен лет. Пожалуй, больше я не буду ворчать на это время года. У меня будет горячий пунш, интересные трактаты, любопытный живой ученик под боком и ветер — вечная моя стихия. Ветер, который принес мне долгожданные перемены. В ярко-синем небе кружился желтый лист клена, медленно опускаясь Диру в протянутую ладонь. Природник тянулся ко всему живому, и все живое отвечало ему взаимностью. Даже такой старый маг, как я.