Можно что угодно

Они действительно в Америке. Харт до сих пор не может поверить в происходящее. Ли Минг протащил его через половину мира с целеустремлённостью, которая может только восхищать. Разобрался с билетами, почти суточным перелётом, багажом. Взял на себя общение с персоналом аэропортов, стюардессами. По прилёту сумел найти таксиста, который не лишил их всех скопленных денег. И вот они в квартире, которую тоже нашёл Ли Минг. На довольно уверенном английском наплёл лендлорду что-то про молодость и вдохновение помогать людям, расписался в любви к Work and travel и сбил цену за аренду почти в полтора раза. И самое главное — среди причин, почему им нужно отдельное жильё, а не общежитие по программе Ли Минга и кампус для Харта, он не пытался использовать состояние Харта. Ли Минг ещё на старте отклонял любую помощь родителей Харта. Те, пристыженные деятельностным подростком, наперебой пытались втиснуться в планы: поговорить с профессорами в университете Харта, подобрать съёмную квартиру, дать денег. Ли Минг вежливо, но непреклонно отказывался от любой помощи. Дядя Ли Минга только закатывал глаза. Харт знал, что у них с Ли Мингом был долгий спор о деньгах, который закончился тем, что взбешённый Ли Минг поселился у него на три дня. Не самые плохие три дня в жизни Харта, честное слово. И впереди у них — только лучшие дни. Ли Минг сделал всё, чтобы они остались наедине. Без родственников, норовящих то и дело заглянуть в приоткрытую дверь, любопытных друзей и незнакомых пока Харту однокурсников. Они наконец-то вдвоём. Харт с каждым днём любит Ли Минга всё сильнее. Ли Минг ураганом носится по квартире, раскладывает вещи, недовольно хмурится при виде посуды. На телефоне Харта одно за другим всплывают уведомления. Докупить две глубоких тарелки в следующем месяце. Отдать лендлорду лишние вилки, оставить две. Купить Харту синюю кружку — как можно скорее. Харт откидывает телефон, как будто увидел что-то слишком личное. Он до сих пор смущается, когда Ли Минг делает что-то такое. Походя демонстрирует, насколько ему важен Харт. Ли Минг одной рукой двигает кресло, а другой торопливо объясняет Харту, куда именно собирается его переместить. Теперь он пользуется языком жестов машинально. Харт знает, что он дублирует все свои слова жестами, даже когда самого Харта нет в комнате. По словам Вэна, Ли Минг как будто всегда ждёт, что тот вот-вот окажется у него за плечом. Ещё, по словам всё того же Вэна, явно забавляющегося, это слегка раздражает дядю Джима. Харт знает, что дядя Джим и рад бы обвинить его в соблазнении племянника, но против правды не пойдёшь. Если бы эти отношения зависели от решимости Харта, он сейчас бы сидел дома, грустный и одинокий. Ли Минг машет у него перед лицом, вырывая Харта из мыслей. «Теперь, когда кресло передвинуто, можно наконец сдвинуть кровати», сигналит он. Харт кивает и послушно двигает мебель, всё ещё не до конца вынырнув из бесцветного мира, в котором Ли Минг уехал в Америку один. «Харт», хлопает его по плечу Ли Минг. «Что с тобой?» Его движения такие плавные. Ничего общего с рваными неуверенными фразами, которыми он общался с Хартом первое время. Ли Минг научился языку жестов поразительно быстро. Должно быть, у него талант в изучении языков. Английский он тоже выучил как-то уж слишком скоро. «Я тебя люблю», машинально отвечает Харт. Он привык показывать это украдкой, хотя и знает, что окружающие не понимают его жестов. Большинство — нет, но Вэн тоже явно учит язык, да и родители с подачи Харта смотрят всё больше обучающих видео. «Я тебя люблю», повторяет он более открытым жестом. Они одни, их никто не видит. «Это не новость», жестикулирует в ответ Ли Минг, но его щёки розовеют. Он борется с собой, но всё же расплывается в широкой улыбке. «Я тоже тебя люблю, Харт». Он шевелит губами, должно быть, проговаривая это вслух. Харт жалеет, что никогда не услышит голос Ли Минга. Он должен быть звонким, радостным, мальчишечьим. Голос, громкий настолько, что смог достучаться до родителей Харта. Голос, к которому прислушался дядя Джим. Голос, который открыл им двери в новую жизнь. Ли Минг смотрит на него с затаённым волнением, кусает губы. Он никогда не давит на Харта, но тот знает, чего Ли Минг ждёт. — Лиии Мин, — он наверняка звучит нелепо. Хрипло или слишком тонко. До болезни Харт натыкался на видео с потерявшими слух людьми. Это были развлекательные видео с теми, кто смеялся над их попытками говорить. Глаза Ли Минга темнеют. «Обожаю твой голос», жестикулирует он. «Хочу слышать его чаще». Харт смущённо улыбается, не зная, как реагировать. Пока он способен произнести только имя Ли Минга. Ещё кличку его кота, но вряд ли Ли Минг хочет слышать именно её. «Мне обещали, что в этой квартире хорошая звукоизоляция», продолжает Ли Минг. «Можно издавать какие угодно звуки». О, так это разговор не о состоянии Харта. Это бесстыдный флирт. Как Ли Минга вообще выпустили из страны. Он же представляет угрозу для мировой общественности. Харт ничего не говорит, только вопросительно приподнимает брови. Какие звуки ты ждёшь от меня, мой дерзкий парень. Ли Минг валит его на кровать и усаживается на бёдрах. «Давай, сделай что-нибудь, Харт», показывает он. «Нам можно что угодно». Он довольный и предвкушающий. Член упирается Харту в живот, Ли Минг слегка раскачивается, и это трение путает мысли. Харт тянется к губам Ли Минга, и тот охотно встречает его на полпути. Поцелуи — это привычно, это успокаивает. С момента, как они отпраздновали Новый год, у них было множество поцелуев. Харт привык к ним, как и к постоянному присутствию Ли Минга в жизни, слишком быстро. Они в четыре руки сдирают с Ли Минга майку, Харт расстёгивает пуговицы на собственной рубашке и отшвыривает её. Ли Минг смотрит ему за спину и щурится, одновременно легко пробегаясь пальцами по шее и загривку Харта. Харт пытается развернуться, чтобы понять, что отвлекает Ли Минга. «Цветок», с неохотой высвобождает правую руку Ли Минг и тут же запускает её в волосы Харта. Понятнее не становится, но от его прикосновений расходятся электрические искры, не иначе, так что с объяснениями можно и подождать. Харт довольно мычит. Растёкшийся на его груди Ли Минг тут же поднимает голову и вслушивается, продолжая массировать Харту заднюю часть шеи. Это настолько приятно, что Харт тает от его прикосновений, одновременно до боли твердея. Ему хочется переспросить, причём тут цветок, но руки пока заняты. Он не может оторвать ладоней от гладкой кожи Ли Минга, продолжает выводить круги на его спине, гладит бока, ныряет под шорты и резинку боксеров и кончиками пальцев скользит ниже. Ли Минг шепчет ему что-то на ухо, но Харт не знает, что именно. Он чувствует только горячее дыхание, пробирающее до мурашек. Ли Минг прижимается всё теснее. Соски Харта и без того напряжены, а постоянное давление делает их совсем чувствительными. Он вновь издаёт какой-то звук, наверняка шипит или клокочет от удовольствия. Ли Минга подкидывает и выгибает, его губы приоткрыты, кадык ходит ходуном. Харт не может прочитать ни слова, Ли Минг словно бы просто хватает воздух, не произносит ничего связного. Наверняка он сейчас очень громкий. Харту нужны его звуки, стоны. Он вытягивает руку из трусов Ли Минга, попутно с силой проводя пальцами по ягодице, и прижимает к его горлу. Харт не чувствует вибрации речи, только загнанный пульс. Этот же ритм отдаётся в груди Ли Минга, вторит сердцу Харта. Харт не знает ни единого звука в этом новом мире и в их квартире, кроме бешеного стука сердца Ли Минга. Его заходится в том же ритме. Он двигает бёдрами, задавая общий темп. Они не успели скинуть бельё, так что трутся друг об друга через одежду. Даже так член Ли Минга горячий до одури. Харт придерживает Ли Минга за бока и поэтому не может рассказать ему, насколько всё происходящее невероятно. Ли Минг цепляется одной рукой за его плечо и говорит за двоих. Некоторых жестов Харт даже не знает и не рискнёт предположить, где им научился Ли Минг. Он понимает, о чем идёт речь: по контексту, быстрым взглядам Ли Минга, движениям его губ. Ли Минг обещает жаркие ночи. Он говорит, что давно ждал, что хочет забрать себе каждый стон Харта. Что Харт невероятно сексуальный. Что он будет потрясающе смотреться на члене Ли Минга. И что их первый раз будет лицом к лицу, чтобы Ли Минг не пропустил ни одной эмоции. Что Харт сорвёт себе голос, когда Ли Минг с ним закончит, и перестанет наконец стесняться. Что Ли Минг не уверен, как отсасывать, дрочить и жестикулировать одновременно, но они будут тренироваться. А пока Харт может кончать ему в рот без предупреждений. Ли Минг начинает путаться в жестах, и это становится для Харта предупреждением. Он и сам уже на грани, но сил подхватить обмякшего Ли Минга ему хватает. У того от перенапряжения и усталости подрагивают пальцы. После оргазма они лежат предположительно в тишине. Если соседи и стучат в стены, Харт этого не слышит. Ли Минг же бесстыден настолько, что Харт не удивится, если тот специально стонал погромче, чтобы проверить звукоизоляцию. «Нужно переодеться», вытягивает руку вверх Харт. Он лениво складывает слова во фразы. «И что там с цветком?» Вместо ответа Ли Минг тычет пальцем в сторону. На опрокинутом горшке мирно висит рубашка Харта. «Громко было?», спрашивает Харт. Ли Минг мотает головой. «Всё равно нужно было его переставить», жестикулирует он. «Завтра проверю, чтобы рядом с кроватью не осталось ничего хрупкого. И нужно достать из чемодана смазку с презервативами». В этой квартире всё будет так, как удобно им двоим.