Всего одна ночь.

—Дима… Этот отрывистый шепот вырвался у нее непроизвольно и был скорее похож на тихую мольбу, чем на протест. Он поднял голову. Растерянность и страсть были в его темных глазах, пытливо вглядывавшихся в ее вспыхнувшее лицо. — Ты хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло выдохнул он. Каролина с силой затрясла головой. Нет же, нет. То, чего она хотела, было невозможно выразить словами. Улыбка, тронувшая его глаза, была какой то неживой, и все же, прежде чем он опустил ресницы, Каролина заметила, как в темных глазах сверкнуло удовлетворение. Дима уткнулся в ложбинку между грудями и стал исследовать ее губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало в Каролине жгучие волны возбуждения. Дима стянул рукава ночной рубашки с ее плеч, и рубашка стала спадать. На какое то мгновение она задержалась на бедрах Каролины, сделав ее похожей на ожившую статую, ноги которой задрапированы белой тканью. Рид пристально смотрел на нее, переводя взгляд сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб ее тела. Потом тот же путь проделали его руки. С груди они скользнули на стройную талию, обхватили соблазнительные бедра и вместе с падающей рубашкой спустились по ногам на пол. Рубашка с шуршанием смялась и накрыла ее щиколотки. Выражение лица Димы было таким, словно он испытывал сильную боль. Глядя на него, Каролина почувствовала, что с ней творится что то странное. Она стояла неподвижно, прижав руки к бокам, а где то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Ее никогда не боготворили прежде, никогда не возносили и не поклонялись ей. Никогда в жизни она не испытывала такого удивительного желания, которое охватило сейчас — отдать себя. Она хотела его, хотела делать то, что ему нравится, хотела быть такой, какая была ему нужна. В этот момент ей вдруг показалось, что она создана именно для того, чтобы отдаваться. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и своей души. Его настойчивые пальцы требовательно сжали ее бедра, когда он встал на колени и притянул ее к себе. Положив руки ему на плечи и закрыв глаза, Каролина запрокинула голову, и сверкающая волна волос упала ей на спину. От влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг пупка, у нее перехватило дыхание. По мышцам ее плоского живота пробежал огонь наслаждения. Она почувствовала его дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. И ее понесло куда то далеко далеко, в не отмеченную ни на какой карте страну, которой правят только чувства. Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, он исследовал подвижные складки ее кожи, ощупывал языком гладкие лепестки, впитывая в себя ее тело. Он требовал ее ответа, побуждал ее, умоляя ответить. Пальцы Каролины забрались в его волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать. Из ее груди вырвался тихий, протяжный стон. Длинными ногтями она непроизвольно впилась в его кожу и, только через несколько секунд осознав это, разжала пальцы. В ответ на это невольное движение Дима еще сильнее сдавил ее бедра, словно хотел, чтобы они влились в его ладони. Потом его рука двинулась туда, где темнел заветный треугольник. Раздвинув тонкие волнистые волоски и влажные складки нежной кожи, он продолжил свои изощренные ласки. Нахлынувшее на нее наслаждение было таким острым и неистовым, что ее дыхание, ее голос и вся эта ночь слились воедино и стали уплывать куда то. Тело ее изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Каролина почувствовала, что оседает на пол, но ничего не могла с собой поделать. Дима поддержал ее и помог опуститься на колени рядом с собой. Он притянул ее ближе, и в его глазах загорелся сумасшедший огонь. Его ненасытные губы требовательно приникли к ее рту. Она сдалась, она уступила, с упоенным удовлетворением шепча что то неразборчивое. Не отрываясь от ее сладкого рта, Дима вновь пробрался рукой к жаркому источнику. Ее тело с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнения и удовольствия. Ее тело звало его, и он, ощутив призывное биение ее сердца, ответил на этот зов. Каролины вдруг почувствовала, что сходит с ума от этого приступа возбужденной страсти, сжигавшей все ее тело. Разве можно было удержать это буйствование внутри себя и сохранить рассудок? Этому неистовству чувств нужен был выход, и если Дима не поймет это и не соединится с ней, она взорвется. Нащупав ворот его рубашки, Каролина потянула за пуговицу. Он пришел ей на помощь, одним рывком распахнув рубашку и вытащив ее из джинсов. Каролина пыталась расстегнуть ему ремень, но ее пальцы дрожали, и Дима, осторожно отведя в сторону ее руку, справился с пряжкой ремня сам. Щелкнула кнопка на поясе брюк, и заскользила вниз молния. Дима не стал останавливать ее трепетавшую руку, отыскавшую жаркую, возбужденную плоть. Его дыхание стало прерывистым, когда Каролина ласкала разбухавший под ее пальцами его член. Он приподнял на ладонях ее грудь и, затаив дыхание, стал смотреть, как вытягиваются и морщинятся темно розовые соски, окруженные яркими ореолами. Его пальцы сами собой потянулись к этим бутонам сладострастия и принялись осторожно массировать их. — Как ты красива — с тихим изумлением сказал он, скорее всего себе самому. — Ты тоже Ее шепот был почти не слышен, словно легкий шелест ночного ветерка. Дима еще крепче сжал ее грудь. Каролина сильнее сдавила его плоть. Внезапно его руки оказались у нее на талии. Распрямив ноги, Дима сначала сел, а потом лег на пол, увлекая Каролину за собой. Ее бедра оказались зажаты его коленями, и он подтянул ее повыше, так, чтобы она легла ему на грудь. Какое то время Каролина лежала, прижимаясь к нему и ощущая прикосновение густых золотистых волос, покрывавших его грудь, и прислушиваясь к глухим ударам его сердца. — Как только ты захочешь — прошептал Дима, подтягивая ее еще выше. Каролина уперлась ладонями ему в плечи и приподнялась, затем, не сводя глаз с его лица, стала осторожно и медленно опускаться. Дима застонал от мучительного наслаждения. Отрывистое дыхание и безумные удары сердца — все говорило о буре, бушевавшей в нем, которую он уже едва сдерживал. Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все ее существо, каждую ее клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах. Эта потребность становилась все острее, и ее глаза затуманились слезами. Дима вздрогнул. — Боже — проговорил он хриплым от возбуждения голосом. Уперевшись руками в пол, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев. Каролина вскрикнула от наслаждения. Ухватившись за его мускулистые плечи, она приняла его в себя, призывая взять ее всю. Она хотела его, хотела безумно. В момент наивысшего блаженства они слились в едином движении, едином порыве. Их единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения.