***
Кисаме не считал себя удачливым ублюдком, но это… Это явно была удача, которую надо ловить за хвост или за ногу, чтобы она не ушла искать другого мужика, чтобы запрыгнуть на член. Кисаме не думал, что он нравственный человек, но когда… Когда плод твоего давнего желания раздвигает перед тобой ноги и просит трахнуть — грех отказаться. Кисаме не считал себя благоразумным и уж тем более терпеливым. Когда только появился Учиха, Кисаме про себя решил не смотреть на мальчишку лишний раз, тем более трогать. Ну нахер связываться с мелким психом, который порешал собственный клан. Только через годы Кисаме узнал правду, что действительно вызывало уважение к Итачи, только перед собственной смертью, смог принять его решение. — Итачи-сан, вас рвёт как залетевшую бабу, — скаля зубы сказал Кисаме. Не нужно было смотреть на Учиху, чтобы понять настолько тому хреново. Они только отправились в путь на следующие задание, а Итачи уже два раза сгибался в приступах рвоты. Учиха на секунду замер. Если бы Кисаме не наблюдал за ним столько лет, то не заметил бы такой заминки. Смотреть на Учиху было, своего рода, новым любимым занятием для Кисаме. Бледная кожа, аристократические линии лица и глубокие черные глаза. Опасность этих глаз завораживала, наполняло тело приятным томлением и жаром в паху. Смотреть и не трогать, хотя изначально и смотреть не хотелось. А теперь невозможно оторвать глаз от плавных движенией во время боя, за такое можно и получить кунаем в бок. Кисаме получал, отрубал голову нападавшему и продолжал краем глаза наблюдать. Учиха подростково угловат, нет приятной мягкости на груди или округлых бёдер, но отсуствие всего примитивно женского не уменьшало желания трогать. Иногда Итачи смотрел прямо в глаза, если не прямо в душу Кисаме. Хошигаке казалось, что вот сейчас Итачи всё поймёт и даст добро на действие лёгким, почти незаметным, наклоном головы. Но чужие глаза закрывались быстрее, чем Кисаме успевал что-то в них прочитать. Какие бы мысли и фантазии не окружали Кисаме, но реальность оказалась куда интересней, с неожиданным концом. Во время погонь, чтобы сбить след, Кисаме не раз подставлял собственное тело перед Учихой, Итачи ничего на это не говорил. Так заладилось, что подставиться под вражеский кунай куда проще, чем обхаживать Учиху после тяжёлого боя. На Кисаме всё заживало быстро, а вот Учиха, мог ещё долго харкать кровью и выглядеть хуже мертвеца. В тот удачный случай пришлось подставить не только тело, но и собственный член. Не то чтобы Кисаме жаловался, но был благодарен судьбе за такой подарок. Три дня прошли божественно. Кисаме считал, что после такого марафона, всё желание трахнуть Учиху пропадёт, но не пропало. Уже давно привязался и доверился, прислушивался и присматривал. Осталось только в омут с головой, а разве уже не? Хошикаге знал, что после себя не оставит ничего хорошего, только кровавый след и зачеркнутое имя в списках нукининов. Но держа в огромных руках маленькое спящие тельце, Кисаме внезапно понял, что что-то хорошее может остаться от него. Итачи плохо выглядит, он отключился более часа назад из-за потери крови и истощения. Кисаме готовился к родам. Достал даже где-то потрепанную книжку про беременность, стремное чтиво. Кисаме складывал всё необходимое в одном месте, а Итачи лишь отрешенно смотрел на всё, сил хватало только на поход в туалет и обратно на кровать, и то под руку с Кисаме. Они мало разговаривали в целом, но сейчас хватало взгляда Учихи, чтобы Кисаме начинал действовать.***
— Ваше решение, Итачи-сан? Итачи не ответил. Информация медленно переваривалась в голове. Ребёнок. Развивается в пределах нормы, патологий не обнаружено. Саске будет не один.***
Вспарывать животы легко, Кисаме делал это не глядя, шиноби не дрогнут перед таким. Но скрывать живот, чтобы достать ребёнка… Такое происходит впервые. Кунай обеззаражен. Ранее упругая плоть живота стала каменной, Итачи морщится от боли. Пальцы, сжимая кунай, спустя столько лет впервые дрогнули. Первый крик перебивает звук упавшего куная в лужу крови. Итачи смотри мутными глазами на ели видный силуэт бледно-синего младенца. — Девочка, — голос Кисаме звучит хрипло. — Давай быстрее, она замёрзнет, — ели слышно говорит Итачи, но Кисаме услышал. Быстро нашёл простыни, протёр от жидкости младенца и укутал в чистое и тёплое одеяло.***
У неё нет имени. Только фамилия. Кисаме не против. Конечно, на Учиху она мало чем похожа, но, все же, у неё его глаза. Кисаме делает всё быстро и точными движениями: поменять пеленку, накормить, постучать по спинке и уложить спать. — Пора, — тихо входит в комнату Итачи, в руках у него плетёная корзина, с тёплым одеялом. — Мелкий будет не рад такой родне, — тихо говорит Кисаме и кивает на корзинку, — бабка с котами согласны? — На время они приютят её, — отвечает Итачи и ставит корзину на кровать, — Саске со временем всё поймёт. — Но сначала разнесёт пол деревни, — хмыкает Кисаме и аккуратно перекладывает младшую Учиху в корзину. Итачи поправляет одеялко и проводит по лицу ребёнка двумя пальцами. — Он будет не один, ему помогут, — закрыл глаза Итачи, пальцы медленно ласкают тёмный пушок на голове младенца. Кисаме только хмыкает на это и скалит зубы: — Джинчурики Девятихвостого пообещал? — Да. Уголки губ Итачи слегла приподнимаются, и у Кисаме перехватывает дыхание. Сейчас, как никогда, хочется сгрести всех в охапку и сбежать подальше. Забыть про грандиозные планы Акацуки, провести с Итачи последние дни и расти дочь самому, но такое невозможно по определённым причинам. Не сегодня и не здесь. Может удача будет с ней, вместо мёртвых родителей.***
— Вот повезло! — радостно верещит девчонка, прыгая вниз с дерева. — Не торопись, ешь медленней, — Хокаге поправля ей чужой хитай-ате, — распробуй вкус и наслаждайся! — Но это же данго! — спорит девчонка. — Да, но это не отменяет, что надо жевать перед тем как глотать, — раздаётся сзади тихий голос и девочка проворачивается, в собственных глазах загорается шаринган, чтобы встретиться с таким же.