Сигареты

Для большинства людей сигареты — невыносимый источник вони на улицах и в помещениях. Что в школах, что в университетах, везде люди раздражались, стоило им почувствовать запах дыма. Это было обусловлено не только правилами, но и едкостью, конечно. Сейчас с этим меньше проблем — приятный, сладкий, приторный аромат электронных сигарет стал более привлекательным. Когда говорят о запахе курева, многие думают именно об этом запахе. Альбедо чихает, зажимая нос. Но далеко не все люди отказались от обычных дешевых сигарет за сто-сто двадцать рублей. И художник даже не был уверен, что думает по этому поводу. Поправив сползшие на нос из-за расшатавшейся дужки очки, он поворачивает голову в сторону балкона. Сидя за эскизами для проекта в универе парень не уследил, сколько прошло времени. Как долго Скарамучча уже сидит там, какую по счету выкурил? Альбедо потирает кончик носа. Видимо, минимум третью, раз сквозь маленькую щелку дым все еще доходил до него. Оттолкнувшись ногами, он отъезжает на стуле назад и поднимается, убирая карандаши в ящик стола. Альбедо стягивает со спинки стула кардиган и выходит на балкон, ежась от холода. Вроде только начало осени, а уже с открытыми форточками не посидишь. Тронув Скарамуччу за шею, парень опирается локтями о подоконник открытого нараспашку окна и прячет ладони в рукава. Он еще планирует поработать сегодня, а рисовать с онемевшими пальцами — такое себе удовольствие. — Закончил? — голос партнера хрипловатый из-за молчания и сигарет. По коже мурашки от этого. — Даже не близко. Альбедо подается в сторону, опуская голову на чужое плечо, и прикрывает глаза. Глубокий вдох. — Снова кашлять начнешь, — ворчит Мучча, дергая рукой. — О себе бы беспокоился, — отзывается парень, выпрямляясь. — Холодно, пойдем внутрь. — Я не докурил. — Сегодня разрешаю в квартире. О, да. Как давно из-за чувства чистоплотности и дисциплины, привитого еще в детстве, у них не было возможности так отдохнуть. Альбедо расслабляется, устроившись на теплой груди, и вновь делает несколько глубоких, шумных вздохов. В детстве Бедо следил за тем, как курит мать. Она выходила на балкон или в подъезд, обязательно меняла одежду, чтобы домашняя не пахла, а после брызгалась сладким-сладким парфюмом, от которого кружилась голова. Парень обожал утыкаться носом в изгиб ее шеи, дышать этим безумным сочетанием едкого дыма и цветочного аромата. И сейчас, полулежа на диване, из-под полуприкрытых век наблюдая за Скарамуччей, который очень плохо скрывал смущение и то, как ему весь этот перфоманс нравится, внутри становилось так приятно-приятно. Мучча никогда не пользовался духами, когда бы они ни обнялись — вечно этот запах дешевых сигарет, марку которых он не менял уже пару лет. Чуть повернув голову, Альбедо обвивает шею возлюбленного рукой, двигая его к себе. Вот только губы накрывают ладонью. — Я только... — Я же сказал, — парень ловко вытаскивает из хватки чужих пальцев сигарету и тушит ее в пепельнице на кофейном столике. — Сегодня разрешаю. Скарамучча всегда, что в школе, что в их первоначальном общении, казался брутальным парнем, которого воспитывали по принципу «мальчики не плачут, да и в принципе чувств не испытывают». Он был проблемным что для учителей, что для семьи. Альбедо ошибочно полагал, что и для него он будет таким же. До чего же удивительно было увидеть реакцию Скарамуччи, когда его наконец удалось поцеловать. Они начали общаться ближе где-то к концу школы, часто вместе сбегали за школу — Мучча курил, а Альбедо просто тихой тенью стоял рядом. Наблюдал. Впитывал этот едкий запах. И их первый поцелуй оказался таким же. Парень устал терпеть, попросту схватил возлюбленного за щеки и прижался к губам. Не так романтично, как бывает в фильмах и книгах, с неприятным привкусом курева, но... Наверное, тогда Альбедо тоже был не против. И красное, горячее от смущения лицо Муччи стоило того. Прошло четыре года, а его любимый все тот же. Весь сжимается, замирает, словно олень в свете фар, и зажмуривается, боясь шевельнуться. Словно может спугнуть эту мимолетную нежность, которую предпочитал отталкивать самостоятельно. Его губы холодные, сухие, как всегда. Наверное Скарамучча никогда не научится ухаживать за собой в таких мелочах. Только когда кожа трескает он приползает к Бедо за бальзамом и недовольно пыхтит, слушая нотации и получая быстрый поцелуй в кончик носа. В губы было бы больно. Альбедо и сейчас чувствует шершавость, проводя по нижней губе языком. Не позволяя возлюбленному опомниться, он устраивается на узких бедрах, обвивая шею уже двумя руками. Сколько бы лет ни прошло, Мучча будет смущаться. Подрагивающими руками касаться ног, талии, груди, в конце-концов просто касаться щек и волос, не решаясь на что-то большее. Только если Альбедо собственноручно опустит его ладони себе на бока, он сожмет их. Иногда так неожиданно сильно, что тихий вздох может превратиться в стон. — Несет сигаретами же, — оторвавшись от его губ произносит Скарамучча, с трудом принуждая себя открыть глаза. — Не хочешь сегодня? Мучча запинается, ошарашенно пялясь на партнера. Одна секунда, две, три. Лицо заливается краской пуще прежнего, и парень прикрывает его рукой. — Не то, чтобы... — Тогда дуй за резинками, я в душ схожу как раз. — А, да. Хорошо. Альбедо облокачивается о подлокотник, наблюдая за суетящимся Скарамуччей. Смешок вырывается из груди. Разве это похоже на «не то, чтобы»? Впрочем, он никогда не признается, что готов ждать вечность, лишь бы партнер сам предложил заняться любовью. Мучча никогда однозначно не отвечал, был ли у него секс до отношений с Альбедо. Но — губы трогает улыбка — он каждый раз говорит, что любовью занимался лишь с ним одним.