Пустое

      И мир не треснул, и душа не разошлась на тысячи осколков, а жизнь текла своим чередом. Она текла в привычном темпе, без оглядки, унося по течению Киллера. Он не сопротивлялся. Лишь иногда, от скуки, разбавлял это течение чем-нибудь... «эдаким». Как сейчас.       На лице разошлась широчайшая улыбка, невидимые зрачки перемещались из стороны в сторону, разглядывая каждую деталь знакомого интерьера — он знал здесь всë. Киллер коснулся ладонью шероховатой поверхности стола, провел ею пару сантиметров и застыл.       — Здравствуй, дружище, — спустя долгие годы тишины, разорвал еë скелет. Ладонь переместилась на камень, признать который удалось не сразу. Неужели память всë же подводила его? — Надо же, ты всë ещë здесь. Впрочем, где тебе ещë быть, как не здесь? — ответил Киллер самому себе и усмехнулся, смахивая с камня пыль и нечто, что раньше было... кондитерской посыпкой, верно? — Питомцы всегда ждут своих хозяев. Не все, правда, доживают, но ты тот ещë живучий упрямец. Хвалю! — он похлопал в ладоши и важно закивал, отдавая честь единственному существу, которое лишь условно имело жизнь. И не было убито когда-то в прошлом. — А здесь ни черта не изменилось, да? Надеюсь, тебе не было впадлу за всей этой унылой картиной присматривать, что скажешь? — Киллер выжидающе посмотрел на питомца и помолчал минуту, иногда кивая, — О-о-о, приятель, я понимаю тебя. Знаешь, меня иногда прямо тоска и адская скука дерет, когда Найтмер накладывает «безапелляционную санкцию в форме длительного пребывания в замке», — прогремел он почти что страшным тоном, имитируя голос и мимику одного-конкретного монстра, — И знаешь что под этим он подразумевает? Генеральные уборки! Веришь или нет, но в этом и без того стерильном пространстве делать НЕ-ЧЕ-ГО, — по слогам проговорил скелет, — Поэтому я буквально умираю от этих пыток. Найтмер прекрасно знает в каком я положении. Даже не так, он знал это всегда и поэтому дает такие наказания. Вот же сволочь, а?       Киллер подробно излагал его чудесную жизнь в замке Найтмера ещë примерно полчаса, вплетая в историю то «невообразимо скучного, но интересного» Хоррора, «бесконечно раздражающего» Кросса, «весьма увлекательную личность» в лице Эррора и «любимую пороховую бочку» Даста, эдакого закадычного друга. Коим взаимно Даст его, очевидно, не считает, но кто вообще в здравом уме будет считать Киллера другом? На этом моменте Киллер расхохотался почти что искренне, говоря: «Нет, ну ты слышал? В здравом уме! Да мы все давно тронулись крышей, приятель!»       Атмосфера веселого безумия окутала помещения сноудинского дома, в котором когда-то проживали братья скелеты, появившиеся непонятно откуда и непонятно когда. Они просто появились и поселились в городе, привнося определенную радость и веселье.       — Если бы не человек, — с прежней веселой улыбкой и тоном проговорил Киллер, — я бы их не встретил. Забавно, верно? Я потерял всë, что любил и обрел новую любовь, которую ни один нормальный монстр или человек любовью не назовет, — он с шумом опустился на диван, раскинув руки по сторонам. Молчал несколько минут, глядя вникуда. И вдруг рассмеялся, ухватившись за душу. Смеялся надрывно, перескакивая с одной тональности на другую, тщательно и тщетно стараясь подобрать нужное выражение лица. — Понимаешь? Ты же понимаешь о чем я? Всë, что было раньше не имеет значения. Я сделал это по своей воле, и ОНИ тут совершенно ни при чем. Мне было безумно скучно, я жаждал попробовать что-то новое! Я! Я!       С десяток ножей пробили стену, где находились комнаты братьев. Его и Папируса. Не-ет. Того САНСА и Папируса. Стены, стоявшие десятилетями не тронутыми, жалобно треснули под внезапным напором, но стоически приняли удары, оставаясь на месте.       — Ох, так о чем я, мой любезный друг? — Киллер прочистил горло и щелкнул пальцами в наступившем озарении, — Ах да, я о любви. Это хорошее чувство, ты согласен? — И перевел взгляд на камень, — Ты прав, оно не всегда хорошее, но, знаешь, оно сильно выручает. Если ты не против, я отниму у тебя ещë пару минут, чтобы рассказать свою историю любви. Тебе понравится, я обещаю! — скелет подмигнул камню и в этот раз поудобнее уместился на старом скрипучем диване.       Время текло незаметно и вот на смену утра уже приближался вечер. Хотя... кто вообще в этом захудалом и вечно мрачном Подземелье будет следить за временем? Банально некому! Здесь никого, черт подери, не осталось. Сплошное ничего. Бесконечное одиночество!       — Приятель, у меня совсем нет души, я же бездушная мразь, пусть и остался этот огрызок, — Киллер неопределенно махнул рукой и указал на мишень поверх черной толстовки. — Мне реально плевать на всех, но знаешь в чем жесткий прикол? — он запрокинул голову и беззвучно засмеялся, мелко сотрясаясь в плечах, — Этот чувак мне понравился, я втюрился! Умора, согласись? — и снова посмотрел на камень. — О, как я это понял? Всë же банально просто! — скелет вскочил с дивана, пройдя до середины. — Представь, что ты стра-ашно устал на работе или где-то еще. Представил? Ты жаждешь вернуться домой, развалиться на диване, заняться любимым делом, почувствовать наслаждение, спокойствие в конце концов. И вот момент икс! Ты приходишь домой, валишься в кровать и... Всë! — его голос понижается до зловещего шепота: — Никакого наслаждения, никакого спокойствия. Ты — один. Один на всю вселенную. Всë равно что застрять посреди океана без воды и припасов — тупо сдохнешь. Хах, мурашки берут, да? Меня тоже, поверь.       Речь прервалась внезапно. Киллер повернул голову в сторону. Если бы у него были уши, он бы их непременно навострил.       — Любопытно, — едва слышно пробормотал он, прищурясь и тут же вернул прежнее состояние болтливого весельчака: — Я к тому, что... однажды я вернулся к нему. Так, скоротать время и развеять скуку. А потом. Потом понял важную штуку, — Киллер обогнул диван и прислонился к его спинке, засунув руки в карманы, перейдя на полушепот, — Я дома. Дома, хах. Я почувствовал себя кем-то, приятель. Он не обращался ко мне по имени, не говоря о то чтобы выражать любовь в принципе. Да нам это и не свойственно, мы не ангелы, мы отбросы мультивселенной. Но, послушай, — и перешел на восторженный тон, — он показывал это действиями! Черт, — душу свело. Очертания размывались. — Ты видишь? Этот огрызок способен чувствовать, он ещë помнит, что это такое.       Киллер не соврал. День за днем, месяц за месяцем, что перешли в года — и вот повседневная рутина приобрела смысл, некоторые встречи переросли в традиции, а Киллер понимал, что какие-то слова и действия это не те контролируемые вещи, на которые он обычно способен. Они непроизвольны. И именно рядом с ним. Он наконец, спустя десятилетия, уже забыв тепло и уют, вспомнил. Вспомнил и адаптировал под новую реальность — суровую, безжалостную, наполненную ежедневными грехами; адаптировал в реальность, в которой априори нет места для любви, но на кой черт стандарты?       — Я был с ним дома, — повторил Киллер, — и этого было достаточно, чтобы влюбиться. Влюбиться в законченного преступника и злодея мультивселенной. Мы же идеально друг другу подходим, а?       Негромкий хлопок.       Киллер даже не дрогнул. Хлопок повторился. И ещë, и ещë раз, а затем раздраженный выдох. Скелет отлип от дивана и склонил голову набок с широкой улыбкой, прищурившись.       — Браво, а теперь кончай херней страдать, — безразлично протянул голос со второго этажа.       — Речь про и для тебя была, разве тебе не понравилось? — натурально обижено насупился Киллер.       — Плевать, — и он растворился.       — Нет, ты видел? Полное безобразие, — но против воли улыбался. — Кто это? А, ну это Даст, я про него тебе рассказывал. Про него ли были чувства? Что ж, оставлю это на твои догадки. В конце концов у меня ещë из вариантов есть Найтмер, Хоррор, Эррор и... нет, Кросса сразу к чертям собачьим, — Киллер правдоподобно скривился в отвращении. — Ладно, дружище, бывай!       Сноудин, как и всë Подземелье, опустело вновь.