Комната стертого числа

Гоголя ничто не может успокоить, ничто. У него к рукам привязаны нити, не им подшитые и не им управляемые. Коля делает плохие вещи, осознаёт это, переживая, но продолжает делать. Великая цель требует великих жертв. Когда Гоголь вверяет тело в руки Сигмы, он хотя бы видит контроль, а не тычется слепо, не ведет ли чужая воля. Коля хочет свободы. Она продолжает маячить впереди недостижимо, издевательски далеко и запредельно близко одновременно. Коля выгибается красиво и пластично, его тело — сплошное выступление одним актёром. Только эмоции он испытывает настоящие, а не сухую театральную труху, оседающую в душе пылью. С Сигмой в маски играть не получается. Сигма раздевает и Колю, и саму шутовскую суть, слой за слоем ложь обнажая до правды. Сигма столь красивый, и дыхание от вида перехватывает, застревая под кадыком. Коля любит красивое, любит вглядываться, пусть и не способен долго усидеть на месте. Жаждет вокруг скакать и разглядывать. Пока приходится лишь снизу наслаждаться, как завеса из нелепо стриженного каскада щекочет обнаженную кожу. Коле надо лицом к лицу, спину не подставит. Спина вся — россыпь неудач, предательств и человеческого пренебрежения. А Коле нужен покой, недолгая передышка перед тем, как сорвется вновь в бега, прихватив Сигму. Сигма разглядывает распахнутую собственными руками натуру, и глаза у него говорящие, удивленные тем, что согласился на подобное. Гоголю не терпится осознанием огреть, насколько их положение реальное. Коля не сумел бы расслабиться, окажись он в другом положении. Слишком предсказуемо, взять кого-то, не зная, чего от себя ожидать. А ждет Гоголь плохих вещей, он испорчен, во вседозволенности погряз, и пачкать Сигму согласен при единственном раскладе. Коля тянется за поцелуем, за губами уже изученными. Сигма наклоняется, отвечая, и их вздохи рвутся необъятной тоской по близости. У Гоголя тоска по пониманию, а у Сигмы — по принятию. И оба спутываются в языках, в чувствах, подменяют понятия и отдают то тепло, что удалось донести до мотельного номера. Они звонко расходятся ртами, наполняя тишину комнаты интимностью. Коля желает ближе, летит за светом, развеять тьму мыслей. Ненадолго, на короткий миг, где они соединятся в импульсе. Сигма губами опускается на шею, затем медленно опускается ниже, запечатлевает прикосновениями ключицы, грудь, лижет смазано сосок. Гоголя разогревать смысла не имеет, он раскалён воображением, подкидывающим вероятные исходы. Картина в реальности радует Гоголя больше, и в паху болезненно отзывается, когда Сигма поцелуями проходится по внутренней стороне бедра. Играет на нервах, а из Гоголя музыка льется в обличии стонов. Сигма мягко с Колей обходится, трепетно руками обхватывая ноги. И Коля верил же, что неопытному юноше неловко станет, однако Сигма ожиданий не оправдывает. Слизывает каплю, обхватывает ртом головку резво, языком под ней проходит. В полости горячо, влажно от слюны и смазки, подначивая толкнуться в жар. Коля, всхлипнув, удерживается в ожидании, пока Сигма волосы назад заведёт. Гоголь делает одолжение, в портал вытягивая руку. В ладонь мягкость разноцветных локонов ложится, и серьги звенят тихонько. Сигма взгляд поднимает, и у Коли душа сворачивается, потому как глаза серые смотрят через гоголево естество. Сигма вбирает плоть глубже, не смелясь осилить длину сразу. Гоголю без необходимости, колени дрожат по-прежнему, а из горла доносится скулеж. Воздух вокруг сгущается, и ноздри расходятся на вдохе. Сигма вылизывает, в щеку упирает член, и мычит, вибрацию отдавая по окончаниям — вспышкой удовольствия Коле в мозг. Голова темпом обходится неспешным, но ритм вытрахивает из Гоголя все: сожаления, неполноценность, желание шутить неуместно. Пальцы впиваются через кожу в сбитые тренировками мышцы, и Сигма продолжает глядеть из-под белых ресниц. А Коля растворяется, бредит губами, хлюпающими по стволу, и чужой неожиданной смелостью. Коля случайно волосы тянет, и Сигма показывает зубы буквально, легонько кусая. Гоголю сиплет извинения, на громкость срывая голос. Потому что хорошо, потому что невыносимо хорошо, потому что Сигма принимает глоткой, и от тесноты в ней Колю ломает. Сигма находит гоголеву ладонь на постели своей. Амплитуда ускоренная в узел затягивает, и пальцы их сплетаются в неожиданно крепкое. Почему-то Коля срывается на оргазм, и Сигма, превосходя ожидания, сперму сглатывает, пусть и морщится. Сигма член изо рта мокро выпускает, а руки расцеплять не желает. Портал испаряется сам. Сигма ползет, заводя замок из ладоней выше, и садится на колин таз, окрапливая живот. Гоголь приподнимается вновь за поцелуем, но его толкают обратно. — Я только что… — Плевать, — Коля пробует второй раз и не встречает сопротивления, зато встречает радушие, с коим ему отвечают.