***
— Это просто катастрофа! — Джинни бесцеремонно ворвалась в комнату и, распластавшись на моей кровати, закрыла ладонями лицо. — Это просто катастрофа… — Что случилось? — спросила я, уже привыкши к тому, что новая староста почти каждое утро врывается в спальню девочек с тех самых пор, как ее назначили ответственной за организацию рождественского бала-маскарада. — Неужели с елки пропала очередная звезда? — добавила я, не сумев подавить вырвавшийся на волю смешок. — Хуже, — Уизли оперлась на локти и немного приподнялась. — Снейпа назначали смотрящим за студентами на балу, ты понимаешь, что это значит? — Что на балу будет запрещено улыбаться? — Это значит, что нам точно не удастся протащить на танцы алкоголь! — обреченно выкрикнула Уизли и снова рухнула на кровать. — Мерлин, за что мне все это? — Вы двое, можете быть потише! Здесь вообще-то люди спят! — послышался сонный голос Лаванды Браун, и Джинни показательно скривила лицо. Пока подруга лежала рядом и придумывала решение очередной, на ее взгляд, катастрофы, я осторожно заглянула под подушку, чтобы проверить, не появилась ли на волшебном пергаменте новая запись. Пусто. Что ж, это было вполне очевидно. Кому охота просыпаться в канун Рождества в такую рань? Подумать только, еще несколько месяцев назад этот лист пергамента был таким же девственно чистым, как и сейчас. Тогда я даже не подозревала, что он окажется парным магическим предметом, который начинает работать, стоит двум его частям попасть в руки своих хозяев. Именно из-за незнания этой тонкости я потеряла свой доклад по заклинаниям. Сначала в нижнем углу почти исписанного листа появилась короткая надпись, сделанная чужим почерком, на которую я успела ответить прежде, чем та исчезла спустя десять минут вместе со всем моим докладом. А после, вечером того же дня, началась наша с ним переписка. Драко. Несмотря на то, что с этого дня в школе начинались каникулы, я проводил день в библиотеке, обложившись учебниками с ног до головы и склонив голову над листом пергамента. «Прекрасное рождественское утро, не так ли?» — блестящие чернила украшали верхний угол желтоватой бумаги. «В нем определенно что-то есть», — спустя пять минут ожидания наконец появился ответ, и мое сердце начало биться сильнее. «Уже придумала, какой подарок хочешь получить от Санты?» «Может быть, несколько часов сна, которых меня лишила подруга?» «А что-то более реальное?» «Это самое реальное, на что я могу надеяться», — спустя несколько минут тишины и, по всей видимости, раздумий поступает ответ: — «А ты?» «Тебя», — рука написала это слово быстрее, чем я успел понять, насколько неоднозначно это могло прозвучать. — «Серьезно, когда мы уже встретимся?» «Уверен, что действительно готов узнать, кто находится по ту сторону листа?» «На тысячу процентов… я все время думаю о тебе». «А может, нам оставить все как есть и не портить все… не оправдавшимися надеждами?» «Переживаешь, что можешь разочароваться, когда узнаешь, кто я?» «Нет, я переживаю, что когда ты узнаешь, кто я, то выражение твоего лица будет таким же, как у миссис Пинс, которая заметила, что кто-то пролил кофе на учебник травологии». Усмехнувшись, я машинально обернулся и посмотрел на библиотекаря, которая с ужасом разглядывала страницы какого-то учебника и наверняка в мыслях кидалась всеми возможными проклятиями на виновника происшествия, что испортил его. Погодите. Так она сейчас здесь? Осознание этого пришло так резко, что я перестал дышать, когда понял, что моя незнакомка, возможно, видит тоже, что и я. Мои глаза заметались в поисках той, которая сумела покорить меня собой между строк. Но тут не было никого, кто мог подходить на ее роль. Здесь были лишь миссис Пинс, Лонгботтом с Лавгуд и еще парочка студентов с третьего и второго курсов. «Вероятнее всего, это не больше, чем случайное совпадение, — подсказал внутренний голос. — Чуть ли не каждый день какой-нибудь студент портит страницу взятого в библиотеке учебника, а мадам Пинс всегда реагирует одинаково». «Хочу услышать твой смех, как думаешь, я слышал его когда-нибудь?» — перестав блуждать глазами по библиотеке, я вернулся к нашей с ней переписке, воображая, как мелодично мог звучать ее голос. «Возможно, но не факт, что обращал внимание», — ответ появился спустя пару мгновений, и я зачем-то вновь оглянулся по сторонам. «Уверен, что он прекрасен». «Уже решил, чем займешься после выпуска?» «Мое будущее было предрешено отцом еще до моего рождения». «Ты так и не рассказал ему, что хочешь пойти в Аврорат?» Если бы она только знала о том, какое будущее меня ждет после выпуска. Все мои мечты об Аврорате разбивались, словно волны об острые скалы, когда я вспоминал о родителях, которые уже несколько месяцев находились в тюремной камере Азкабана и не выйдут на свободу ближайшие лет двадцать. Возможно, мне стоило рассказать ей о том, где на самом деле сейчас находится большая часть моих родственников, рассказать о том, что у меня нет другого выбора, кроме как взять на себя всю ответственность за семейное дело, рассказать о том, что все мои мечты и желания, вероятнее всего, так и останутся неосуществленными. Наверное, следовало сказать ей об этом, но подходящего момента для этого разговора за все месяцы нашего общения не было, как не было и желания.«В последние время мы с родителями очень редко видимся, да и не думаю, что у меня есть выбор». «Выбор есть всегда, просто порой правильное решение принимается более сложно и кажется совершенно неправильным». «Тебе надо написать книгу «Десять способов заставить человека задуматься о собственной жизни». Интересно, на скольких людях ты тренировалась?» «Ха-ха, мои друзья назвали бы это нравоучением и, возможно, были бы правы. Порой меня слишком сильно заносит». «Уверен, они говорят это любя, ведь им невероятно повезло иметь такую подругу, как ты». «На самом деле они очень забавные. Я бы хотела тебя когда-нибудь с ними познакомить, если ты, конечно, не возражаешь». «Для начала было бы неплохо встретиться… ведь с каждым днем ощущение того, что мне уже мало этих писем, усиливается, а количество мыслей о тебе растет в геометрической прогрессии». «Я тоже часто думаю о тебе». Мы проговорили еще несколько часов, раскрывая друг другу разные смешные истории и делясь теплыми воспоминаниями из детства о Рождестве. В то мгновение мне казалось, что я чувствую ее где-то рядом или даже слышу ее смех, но все это было не больше, чем плод моего разыгравшего воображения. По крайней мере, так я считал в тот момент. «Уже полдень, мне пора идти. Подруга не простит мне, если я не помогу ей определиться с платьем на вечер. Я напишу тебе завтра». «Подожди! Я хочу увидеть тебя сегодня. Пусть моим рождественским подарком будет встреча с тобой». «Ты точно этого хочешь?» «Буду ждать тебя в десять около рождественской елки. До встречи, незнакомка», — едва я успел дописать последнее слово, как моя крепость из книг тут же рухнула, а внезапно ударившееся об бумагу перо оставило жирную кляксу на середине листа. — Извини, я случайно, — раздался впереди виноватый голос Грейнджер, уронившей стопку учебников мне на стол. «Вот зачем брать на каникулы столько книг, ума не приложу?» — мысленно спросил себя я, а затем заметил, как это кудрявое бедствие пытается что-то незаметно спрятать в карман своей мантии. Видимо то самое, из-за чего и произошел этот погром. — У тебя что в руках мухи пляшут, грязнокровка? — выплюнул я и быстрыми движениями начал перебирать разбросанные по столу книги, за которыми, как я полагал, затерялся мой зачарованный лист пергамента. — Ты можешь хотя бы попытаться не быть таким отвратительным в Рождество? К тому же я уже извинилась! — Засунь поглубже свои извинения и проваливай! — раздражение накапливалось с каждой новой секундой, пока я хаотично складывал учебники на столе, пытаясь найти то, чем не хотел делиться ни с кем, и уж тем более с Грейнджер. — Я имею право находиться тут столько, сколько пожелаю, Малфой, — гриффиндорка села на корточки и принялась собирать ту часть книг, которая упала на пол. Разобрав завал на столе, я так и не нашел пергамент, а это означало только одно: он находится где-то под книгами, которые сейчас складывает Грейнджер. Проклятье. Опустившись на колени рядом с грязнокровкой, я начал судорожно собирать ее учебники и выстраивать из них подобие башни, мечтая поскорее найти то, что однажды случайно попало мне в руки за этим самым столом. Как сейчас помню тот день. Я листал один из учебников о магических предметах, готовясь к докладу по истории магии. Помню, как нашел на последней странице учебника сложенный на четыре части лист пергамента. Помню, как решил использовать его для доклада, и помню, как на мою заметку о первом найденном магическом предмете внезапно пришел ответ: «Это просто варварство! Кем бы ты не был, знай, ты испортил мой доклад по заклинаниям!» — Не это ли рождественское чудо? — усмехнулась гриффиндорка, когда я самолично собрал половину ее учебников. — Ты решил прекратить возмущаться и просто помочь мне собрать книги? — Только не говори, что теперь будешь вспоминать об этом перед сном? — буркнул я, подняв еще одну рукопись с пола. — Не обольщайся сильно, где-то за всем этим хламом лежит то, что принадлежит мне. — А я-то было подумала, что ты таки испугался гнева Санты за свое поведение, — пробормотала себе под нос Грейнджер, в то время как я наконец заметил свой помятый лист под учебником астрономии. — Ты вроде бы не дура, Грейнджер, а все еще веришь в сказки, — подметил я, вставая с колен и скручивая пергамент трубочкой. — Тебе следует сменить круг общения, Уизли на тебя плохо влияет, — коротко добавил я, а затем зачем-то снова взглянул в лицо грязнокровки прежде, чем оставить ее в одиночестве. Гермиона. Некоторое время спустя… — Земля вызывает Гермиону! — прокричала Джинни, держащая в охапке сразу несколько пар туфель. — Прости, — произнесла я, стараясь справиться с нахлынувшим волнением от ожидания сегодняшней встречи. — Он хочет встретиться со мной на балу. — Он? Тот таинственный незнакомец, который украл твое сердце через лист старого пергамента? — лицо Джинни озорно засветилось. Девушка осторожно положила туфли на пол и присела ко мне на кровать. — Почему-то мне кажется, что ты совсем этому не рада. — Я рада, — тяжело вздохнув, я еще раз взглянула на зачарованный предмет и пробежалась глазами по месту, где еще недавно была надпись: «Буду ждать тебя в десять около рождественской елки». — Тогда в чем дело, Гермиона? Разве ты не хочешь узнать, с кем общаешься днями и ночами напролет? — Хочу, но что если… — мой голос на секунду оборвался, когда я мысленно представила, каким разочарованным может быть лицо незнакомца, когда он узнает, кому на самом деле он дарил свои комплименты. — Что если я ему не понравлюсь? Возможно, нам двоим не стоит разрушать иллюзию сказки жестокой реальностью? — Хах, — лицо Джинни смягчилось, и она понимающее улыбнулась. — Гермиона, как ты можешь кому-то не понравиться? Ты же красавица, — девушка заглянула в мои глаза, желая увидеть в них облегчение. — Я уверена, что он будет без ума от восторга, когда увидит тебя. И я думаю, что сейчас он также, как и ты, переживает о том, что может тебе не понравиться. — Поможешь мне с выбором платья? — я смущенно улыбнулась, еще не представляя, сколько платьев мне придется сегодня примерить. — Ты обратилась по адресу, подруга. Вставай. Бал начнется через пять часов, у нас совсем мало времени. Драко. Вечер того же дня… — Пенс одобрила твой костюм? — затягивая ремень на брюках, спросил Забини, начавший отмечать Рождество уже с самого утра. — Я ее не пригласил, — коротко ответил я, затем подошел к зеркалу и поправил только что надетую серебряную маску. — Я думал, у вас двоих негласный договор, — друг протянул мне свою фляжку, но я лишь отрицательно покачал головой. Хочу быть в ясном сознании, когда наконец встречу ее. — Значит, ты ошибался, — удостоверившись, что мой внешний вид в полном порядке, я отошел от зеркала и достал из шкафа черный плащ с капюшоном. — Если ты не идешь с Пенси, тогда кого ты пригласил? — не унимался Блейз, красуясь перед зеркалом. — Не знаю, — завязав веревочки плаща на груди, я накинул капюшон на голову, чтобы скрыть самую выдающую меня часть внешности. — Я еще ни разу ее не видел. — Оу, — протянул мулат и, развернувшись на пятках, подошел ближе ко мне. — Неужели ты пригласил ту незнакомку, за перепиской с которой я застал тебя месяц назад? — Только не растрепи это никому, когда напьешься. — Ты меня знаешь, друг. Я — могила. — В том то и дело, что я тебя знаю. — Не боишься? — Чего? — Ну не знаю, — Забини на секунду задумался. — Вдруг она страшная, или ты вообще писал любовные письма нашему старику Филчу. — Прекрати пороть чушь, — усмехнулся я и, подойдя к кровати, взял лежавшую на тумбочке бутоньерку. — Я уверен, — сделав недолгую паузу, я попытался представить образ моей незнакомки у себя в голове, — она прекрасна, иначе просто быть не может. — Как скажешь, только, пожалуйста, не проси меня о помощи, когда Филч будет лезть к тебе с поцелуями, — вновь усмехнулся уже слегка захмелевший Блейз и вытянул губы трубочкой.
***
Широкие и величественные дубовые двери открылись, позволяя гостям войти в просторный и изысканный зал. Внутри все было украшено красочными гирляндами, пушистыми еловыми ветками и блестящими орнаментами, которые создавали иллюзию сказочного, заснеженного леса. Воздух вокруг был наполнен эмоциями ожидания и радости, которые исходили от каждого, кто переступал порог величественного зала. Вся обстановка вечера, казалось, пропиталась духом Рождества. Каждый предмет словно вибрировал от магической энергии, волшебные свечи парили под высоким потолком, создавая приглушенное, даже немного гипнотизирующее освещение, а зеленый свет от развешанных по стенам гирлянд придавал комнате таинственности и загадочности. < Интерьер зала впечатлял своей элегантностью и роскошью. Грубые каменные стены украшали картинные панно, изображающие снежные поля и заслоняющие собой огромные, полукруглые окна, за которыми виднелся сказочный пейзаж зимнего Хогвартса. Длинные столы, сервированные самыми изысканными блюдами, были украшены серебряной посудой, столовыми приборами с замысловатыми ручками и цветными шелковыми лентами. Сразу видно, Джинни постаралась на славу. Одним словом, атмосфера на балу магического маскарада была исполнена праздничной радостью и весельем. Гости, одетые в потрясающие маскировочные наряды, плавно передвигались по танцевальной площадке, ловя ритм играющей в зале мелодии. Звуки смеха, мужских и женских голосов наполняли воздух и сливались со звоном наполненных пуншем бокалов, в то время как мое сердце трепетало от волнения перед предстоящей встречей. Эта ночь обещала стать для меня особенной. Ночь, когда все обычные правила и ограничения исчезали, а волшебство и таинственной образ по ту сторону листа должен был стать реальностью. — Прекрати волноваться, ты прекрасно выглядишь, — чувствуя, что я на пределе, Джинни еще раз поправила мои кудри, когда мы подошли к месту, где я должна была встретить своего незнакомца. — Может, уйти пока не поздно? Написать ему, что я себя плохо чувствую? — предложила я, всматриваясь в каждого гостя и чувствуя, как в груди нарастает паника. — Прекрати, я сказала, — уже более строгим тоном сказала подруга. — Помни, если он тебе не понравится или что-то пойдет не так, ты всегда сможешь уйти. — И все-таки это плохая идея, — неустанно твердила себе под нос я. — Зачем я вообще на это согласилась? — Так, все, отставить панику! — Уизли наконец отпустила мои волосы и поправила бордовую маску на моем лице. — Без пяти десять, он скоро придет. Помни, что я поблизости, — она чмокнула меня в щеку, а затем скрылась среди гостей. Время тянулось неумолимо долго, казалось, что я простояла около проклятой елки уже несколько часов, но никто так и не появлялся. В голову приходили тысячи мыслей о том, что все это была чья-то глупая шутка, что не было никакой переписки, и все это лишь плод воображения моего раненного войной разума. — Привет, — раздался голос за моей спиной в том момент, когда я уже решила все бросить и просто уйти отсюда. Он пришел. Все это взаправду. Обернувшись, я увидела высокого, крепко сложенного мужчину, одетого в черный смокинг с белой рубашкой и неестественно черный плащ, капюшон которого отбрасывал тень на его лицо, тем самым лишая меня возможности как следует разглядеть его. — Надеюсь, ты не возражаешь против танца? — вновь раздался бархатный голос мужчины, который я определенно слышала раньше, только вот никак не могла понять где. Зачарованная его мягким голосом, я положила ладонь в учтиво протянутую мне руку и, словно находясь под гипнозом, последовала за незнакомцем в центр зала. Прижав тыльную сторону своего предплечья к моей спине, мужчина вывел меня на танцпол, затем отошел и, слегка поклонившись, вновь подал мне руку. Все его движения были плавными и естественными, будто он делал этот тысячу раз, будто эти манеры были у него в крови. Постаравшись сделать правильный ответный поклон, я подала парню в маске руку, и он тут же выпрямился, роняя с головы капюшон, под которыми прятались белоснежные, присущие только одному человеку во всей школе волосы. — Малфой, — на выдохе произнесла я, когда незнакомец прижал меня к своей груди за талию и начал неспешно двигаться. — Да, мне трудно затеряться в толпе, — придвинувшись ближе, он обжег меня своим дыханием, а затем спустил со своего лица маску. — Малфой, — повторила я, и растерянность в моем голосе не ускользнула от его внимания. Его ледяные, но такие горячие глаза заглянули в мои, и он поджал губы в нервной улыбке. Драко. — Разочарованна тем, кто оказался по ту сторону пера? Кружа ее в танце в центре зала, я не замечал абсолютно никого вокруг. Казалось, что все люди испарились, а мир просто замер, словно давая мне возможность насладиться ею перед тем, как она исчезнет. — Я… Все это было ошибкой, — робко промолвила незнакомка и разжала мою ладонь. — Подожди! — только и успел выкрикнуть я, когда она прервала наш танец и, упорхнув, оставила меня гадать, что я сделал не так. — Прошу, остановись! — я бросился за ней, сбивая на своем пути студентов и преподавателей, которые злобно шипели мне в спину, не понимая, что происходит. — Оставь меня! Это все было ошибкой! — Да подожди же ты! — я догнал таинственную девушку только на заднем дворе школы. Меня бросило в дрожь, и дело было вовсе не в морозе. То, как удивительно и невероятно прекрасно она смотрелась на фоне снега в своем шелковом платье кроваво-красного цвета, нельзя было описать словами. Её глаза были полны страха и сомнения. Я приблизился к ней, стараясь понять, что произошло. — Почему ты убегаешь? — я хотел звучать спокойно, но предательское волнение буквально так и сочилось сквозь каждый произнесенный слог. Она отвернулась и посмотрела куда-то вдаль, словно искала ответы на свои вопросы в окружающем мире. Затем она наконец обернулась и, встретившись с моим растерянным взглядом, прошептала: — Я не могу… Все это чей-то неуместный розыгрыш. Мое сердце сжалось от горечи. Хрупкий сказочный замок, что я выстроил у себя в голове на её счёт, начал неумолимо рушится. — Но почему? — прошептал я, все сильнее ощущая, как все разбивается вдребезги. — Я не могу объяснить… Все так запутано и сложно. Нам лучше не видеться больше и не общаться. Сердце кровоточило, словно получило смертельную рану. Я не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Она была таинственной и прекрасной, и я надеялся, что наша встреча приведет к чему-то большему. Незримые темные облака нависли над нами, окутывая наш разговор мраком и печалью. Я попытался собраться с мыслями и понять, что мне делать дальше. — Скажи, — я плавно подошел к ней со спины. — Умоляю, скажи мне, — шептал я так тихо, что не был уверен, слышит ли она меня. — Что я сделал не так? — моя рука слегла коснулась ее, и она тут же вздрогнула. — Прошу. — Дело не в тебе, — стоя позади незнакомки, я ощутил, как она дрожала, когда говорила это, и только тогда до меня дошло, что все это время она стояла на холоде в одном лишь тоненьком платье без рукавов и атласных митенках по локоть. — Вернее, не только в тебе… Сняв себя плащ, я быстро накинул его ей на плечи и, набрав в легкие побольше свежего воздуха, произнес: — Дай мне хотя бы один шанс, — мои горячие ладони легли на ее плечи, и я не сильно, но в тоже время достаточно ощутимо, прижал ее к себе. — Один вечер, и если ты не передумаешь, то я исчезну, будто бы меня никогда не было. — Тишина. Я не видел ее лица, но точно знал, что она сомневается, что она боится чего-то. Может быть, даже меня. — Обещаю, — добавил я и в подтверждение своих слов убрал ладони с ее плеч. — Хорошо, — произнесла девушка, и в моей груди загорелся крохотный огонек надежды, который согревал мое тело изнутри и которым я так сильно мечтал поделиться с ней. — Но только потому, что ты уйдешь сам, — она сделала глубокий вдох и, выпуская пар из алых губ, добавила: — Уйдешь, как только я сниму перед тобой маску. Гермиона. Прогуливаясь с Драко по пустующим коридорам школы, я ощущала, как смятение все больше и больше завладевает моим разумом. В моей голове никак не могла уложиться мысль о том, что парень, с которым я переписывалась, и парень, который ни разу не назвал меня по имени, один и тот же человек. Все это походило на граничащий с реальностью сон, только вот непонятно, был ли он кошмаром или наоборот. В голове то и дело мелькали воспоминания о том, как мы обсуждали свои мечты и амбиции. Я вспоминала, как мы говорили о том, как мечтаем покорить этом мир для того, чтобы сделать его хотя бы капельку лучше. Через лист пергамента мы разделяли идеалы и ценности. Казалось, что у нас есть общая цель, которая могла стать крупицей связующего звена между нами. Однако в реальной жизни мы были, как огонь и лед. Представителями разных миров, у которых были разные мировоззрения, статусы и отношения с окружающими. Мы постоянно оказывались на противоположных сторонах баррикад, и наши отношения едва ли можно было назвать приятельскими. Реальность рухнула на меня тяжким грузом, разведя внутри огонь противоречий, ведь, с одной стороны, я ощущала разочарование и горечь, осознавая, что все, что мы строили, было иллюзией. Но, с другой стороны, я чувствовала себя смущенной, так как никогда не ожидала, что могу быть настолько увлечена кем-то, тем более Драко Малфоем. — Если я угадаю, кто ты, ты снимешь маску? — спросил слизеринец, пока я пыталась разобраться в своих чувствах и принять реальность. — Или это загадка так и останется не разгаданной сегодня? — Попробуй, — я одарила его слабой улыбкой, мысленно задавая себе вопросы: «Как это могло произойти, и что я должна делать сейчас?» Я по-прежнему нуждалась в ответах, но теперь мне приходилось искать их среди обломков разрушенной иллюзии, которую мы выстроили вместе. — Мы с тобой на одном факультете? — Нет. — Ладно, это будет сложнее, чем я думал. — Мы разговаривали с тобой в жизни? — Это трудно назвать полноценной беседой, так что скорее нет, чем да. — Вау. — Что? — Не понимаю, как я мог слышать твой голос раньше и не узнать его сейчас. — Может быть, ты слышал, но не слушал? — И снова эти фразы, — усмехнулся парень и посмотрел на меня с теплотой, на которую, я была уверена, он не способен. — Ты играешь в квиддич? — Думаешь, я Джини Уизли? — рассмеявшись, спросила я, а затем представила лицо подруги, когда та узнает, с кем я общалась все это время. — Ну, Уизли не единственная девчонка, которая играет в квиддич. — Да, но одна единственная девушка, которая играет не за команду Слизерина, а мы уже выяснили, что учимся на разных факультетах. — Я просто решил убедиться, — мягкого сказал Драко, и я обратила внимание на то, как ему идут ямочки на щеках, когда он улыбается. Мы проговорили еще несколько часов. Малфой задавал вопросы, строя предположения о том, кого увидит за маской, но ни разу не приблизился к истине. — Ладно, я сдаюсь, — печально произнес он и, сев на подоконник, притянул меня к себе за руки. — Скоро полночь, — сказала я, уткнувшись ладошками ему в грудь, чтобы сохранить безопасную дистанцию между нами. — Пора возвращаться в зал. — Подожди, — его холодные пальцы коснулись моей щеки, и я повернула голову на бок. — Хочу увидеть тебя перед тем, как куранты пробьют полночь. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я знала, что даже если не позволю ему снять с себя маску, мое отношение к нему уже никогда не будет прежним. Я никогда не смогу смотреть на него так, как смотрела раньше. И даже если он увидит мое лицо и сразу уйдет, я точно знаю, что он не станет трепать об этом другим. Малфой ни за что не сознается в том, что признался в любви полукровке. Так что мне терять? Все и так было понятно с самого начала. Все, что я надумала в своей голове, было слишком хорошо для того, чтобы оказаться реальностью. — Можно я? — спросил Малфой, и я, прикусив нижнюю губу, тихонько кивнула. Повернувшись к нему лицом, я позволила его рукам коснуться кружева моей маски, которую он медленно, словно сомневаюсь в своих действиях, начал опускать вниз. Еще пара мучительно долгих секунд, и вот мы наконец смотрели друг на друга, лишенные всяких преград. Люди из разных измерений. Его глаза наполнились страхом и недоумением, будто тот, кого он похоронил много лет назад, сейчас стоял перед ним и взглядом умолял его сказать хоть что-нибудь. Все внутри меня замерло. Я ожидала чего угодно: криков, оскорблений, отвращения на его лице, но только не этого убивающего молчания, которое отражалось болью в его глазах и разрезало мои нервные окончания своим ядовитым острием. — Я же говорила, что… — я не успела договорить, как чей-то писклявый голос раздался эхом от стены. — Значит, Забини сказал правду! — разъяренная Паркинсон стремительно быстро шагала к нам по коридору, иногда запутываясь ногами в подоле собственного платья и гневно сжимая кулаки. Все это было для меня слишком. Я не нашла в себе сил ни на что другое, кроме как убежать прочь. Драко. Истеричные вопли Пэнси не прекращались уже около двадцати минут, но мне так и не удалось услышать ни слова из них, ведь все мои мысли были заняты только… Грейнджер? С ума сойти. Все это до сих пор не укладывалось у меня в голове. Мозг просто отказывался принять все происходящее за явь, а сердце засохло и задалось от мысли о том, что моя незнакомка сбежала. Я не понимал, как так могло выйти, что из всех, кто учится в Хогвартсе, именно она оказалась тем человеком, который, как мне казалось, смог понять меня. Почему именно Грейнджер оказалась той девушкой, о встрече с которой я мечтал, засыпая в своей постели? Почему именно с ней я так легко делился всем тем, о чем не решался сказать никому другому? — Нет, ты мне просто скажи, как давно у вас этой… — продолжала гневаться Паркинсон, в то время как я думал, что делать дальше. Бежать за ней? Но это же Грейнджер — всезнайка, которая вечно сует свой нос куда не следует. Грязнокровка, которая, по-моему мнению, должна была оказаться следующей жертвой василиска, подруга Поттера, которую пытали на полу моего дома… и девушка, перед которой я предстал настоящим. — Мне нужно идти, — быстро проговорил я и мельком взглянул на Паркинсон, которая, по всей видимости, ожидала услышать что-то другое. Я не знал, куда, а главное, зачем бегу. Ноги будто сами несли меня в нужном направлении, а сердце стучало настолько громко, словно своим грохотом пыталось заглушать протестующий моим действиям разум. Не имея понятия, что скажу ей и к чему все это нас приведет, я был абсолютно уверен в том, что не могу позволить ей уйти просто так и забирать с собой все то, о чем я давно мечтал. И будь что будет, я слишком долго ждал ее. Отчаяние сдавило горло, а огонь надежды угасал с каждым пустующим кабинетом, который я встречал на своем пути. И в тот самый момент, когда надежда найти ее почти иссякла, я увидел ее сидящей на полу в туалете, что когда-то был пристанищем плаксы Миртл. — Зачем ты пришел? — подняв на меня заплаканные глаза, спросила гриффиндорка. — Не знаю, — честно ответил я и сделал еще несколько шагов ей навстречу. — Но я просто не могу позволить тебе исчезнуть. — Пойми, Драко… — ее голос оборвался, когда она произнесла мое имя, — образ, который ты придумал себе, его просто не существует. — Но ты здесь, сидишь прямо передо мной. — Вот именно, здесь сижу я. Ты понимаешь? Я, Малфой! Я! — Да, ты… — я опустился рядом с ней на колени, — девушка, которая заполнила собой пустоту внутри меня, девушка, которой я смог открыться, девушка, которая покорила меня не своей красотой, а чем-то более значимым. Я просто не могу отпустить ее лишь из-за того, что она оказалась… — Грязнокровкой? — Гриффиндоркой, — наперебой ей сказал я и, не понимая, что делаю и чем вообще руководствуюсь, нежно, едва ощутимо прикоснулся к ее соленым губам своими. — С Рождеством, — прошептал я, когда оторвался от ее мягких губ и услышал отдаленные радостные возгласы студентов и грохот салюта на улице. — С Рождеством, Грейнджер, — еще раз повторил я, после чего встретился с ней глазами и, обреченно, но при этом счастливо улыбнувшись, вновь прижался к ее губам, понимая, что теперь все должно измениться, ведь с того момента, когда я решил оставить себе внезапно найденный загадочный лист, мир, в котором не было места для нас двоих, перестал существовать.