Staying delulu is the solulu

Лишь одно поддерживало Ло Бинхэ в те годы, что ему приходилось выживать в бездне — мысли о своем добром и ласковом учителе. Несмотря на то, что именно учитель сбросил его туда — перед этим он отдал ему мешочек цянькунь, полный медицинских пилюль и вещей, что немного бы облегчили его пребывание в этом ужасающем месте. Так же там было письмо, объясняющее, что лишь так Бинхэ мог взять под контроль свое демоническое наследие. Учитель писал, что верит в него и ждет его скорейшего возвращения. Это письмо, истрепавшееся, обожженное, заляпанное кровью, он хранил у самого сердца. Пробиваясь сквозь песчаные бури, прорубая свой путь среди безумных тварей, невообразимых и отвратительных, он стремился наверх. И наконец пробился, пропитанный запахом крови и гари, но не к людям, а к демонам. И сражения завертелись снова, потому что Бинхэ должен был забрать то, что принадлежало ему по праву. Потому что теперь Бинхэ было мало проявить себя достойным учеником, теперь он метил выше: учитель должен увидеть, как он силен и могущественен, что отныне он способен быть защитником от всех тягот и опасностей, а также дать учителю все, чего бы он ни пожелал. Но когда воссоединение состоялось, надежды Бинхэ потерпели крах. О нет, учитель был искренне рад, он чуть ли не прыгал вокруг Бинхэ, восхищенно приговаривая какой тот вырос, какой он большой, сильный и опасный «протагонист-нагибатор» (полудемон не понял, что это, но вроде бы его хвалили). Учитель говорил, что, разумеется, Бинхэ все еще его ученик, что может оставаться на пике сколько угодно, если это не мешает его обязанностям в царстве демонов… а потом, когда Ло Бинхэ позвали в Бамбуковую хижину, подальше от посторонних глаз, учитель упал перед своим недостойным учеником на колени: — Этот учитель просит прощения за все, через что его дорогому ученику довелось пройти, — произнес он, распростершись ниц, полным искренней вины голосом. — Учитель не должен!.. — запаниковал Бинхэ, падая рядом и беспомощно размахивая руками. — Пожалуйста, поднимитесь! Этот ученик прочитал письмо! Он благодарен за мудрость учителя! Этот ученик действительно стал сильнее… — Бинхэ-е! — всхлипнул учитель, подрываясь. — Мой бедный белый лотос!.. И на этих словах случилось немыслимое — учитель крепко стиснул его в объятиях, уткнувшись в широкое плечо возмужавшего ученика. Сердце Ло Бинхэ забилось чаще, переполненное горячими чувствами и, чего уж греха таить, мыслями, недостойными почтительного ученика. Несмело он обнял учителя в ответ. Теперь он желал лишь одного, чтобы это мгновение — когда учитель, такой близкий, теплый и хрупкий теперь был в его руках. Но тут поодаль раздался щелчок — кто-то излишне яростно раскрыл веер — и волшебство момента было разрушено. Бинхэ вскинул голову — и встретился взглядом с холодными и безразличными глазами второго учителя. Да, к великому несчастью, учителей у этого великого короля демонов оказалось двое. Вернее, сначала был один — и Бинхэ умывался горькими слезами, дрожа от издевательств, несправедливости и всепоглощающего одиночества. Все его надежды, все светлые порывы были растоптаны. Но потом учитель изменился — и пусть сразу Бинхэ не знал, что делать от неожиданно свалившейся заботы и поддержки, но в итоге был окончательно ими покорен. Он чувствовал, что ему рады, что учителю не все равно, что Бинхэ — действительно часть пика Цинцзин, а не просто грязь под ногами безразличного божества. Тогда он не знал, что учил его другой человек. А уже потом, после уединения в пещерах Линси учителей стало двое. Сначала Бинхэ места себе не находил, не понимая, почему в один день учитель холоден и гневлив, а на следующий день эта холодность сменяется прежней безмятежной добротой. Когда учитель тянул к нему руку, он не знал, что ждать: ласкового поглаживания по волосам или удара. В итоге у несчастного подростка сдали нервы, и учитель, увидев, как его бедный ученик буквально бьется в истерике, открыл ему тайну, что отныне роль и обязанности одного владыки Циндзин исполняли два человека. Они выглядели совершенно одинаково, имели одинаковый голос, но, тем не менее, различались как инь и янь. Один из них, Шень Юань, был добрым, а еще легким, веселым и немножко не по-учительски бестолковым, пусть и пытался это скрывать. Именно его Бинхэ просто боготворил (поэтому простил Бездну, как простил бы что угодно). Именно его Бинхэ сейчас сжимал в объятьях. Но вот другой его «учитель», Шень Цзю, был поистине бесчувственной, промерзшей насквозь тварью. И Бинхэ, чья душа несла шрамы его жестокости, старался пересекаться с ним как можно реже. — Так ты вернулся, — возвестила змеюка, презрительно разглядывая учителя и ученика, бесстыдно обжимающихся на полу. Под этим взглядом оба встрепенулись, поднимаясь на ноги и оправляя одеяния. Стало неловко и немного очень сильно страшно (словно бы в руках у Шень Цзю был не веер, а тяжелая скалка). Делая вид, что ничего такого не происходит, Ло Бинхэ подошел к нему и поклонился в кратком приветствии (иначе учитель Юань мог бы расстроиться). Полудемону едва удалось сдержать торжествующую ухмылку. Теперь он был выше и крупнее их обоих, но если по отношению к Шень Юаню это вызывало перманентное желание сжимать его в объятиях, скрывая от всего мира, то на другого было очень приятно смотреть сверху вниз. — Звереныш вырос, — неприязненно отметил Шень Цзю, лениво обмахиваясь веером, — но такой же прилипчивый. — Мы давно не виделись, — с укором произнес Шень Юань, становясь между ними на защиту ученика. Бинхэ получил извиняющийся взгляд и подавил порыв схватиться за сердце. — Что ж, не буду мешать счастливому воссоединению, — с безразличием отозвался Шень Цзю и скрылся в глубине комнат. Ло Бинхэ порадовался маленькой победе — змеюка самоустранилась, и теперь им ничего не мешало. Интересно, может ли он получить еще объятия? Ученик состроил убийственные щенячьи глазки, но учитель продолжал смотреть в направлении гордо удалившегося Шень Цзю, так что маневр пропал втуне. Потом Шень Юань совершенно не по-учительски хлопнул себя по лбу и сказал с некоторой неловкостью: — Ох, Бинхэ, я скоро… можешь подождать немножечко? — Конечно, учитель! Этот ученик сделает чай, — покладисто отозвался Бинхэ, отправляясь на кухню. К сожалению, Бинхэ знал, что учитель Юань был здесь немного на птичьих правах (до Бездны стоило учителям поссориться, Шень Цзю любил разыгрывать карту «кто тут настоящий глава пика и добился всего»). Так что змеюку приходилось умасливать, чтоб не шипела лишний раз. Но недолго учителю Юаню терпеть его мерзкий характер! Теперь у Бинхэ есть свой собственный дворец, в котором учитель мог бы быть хозяином и не терпеть никакого неуважения. Когда Бинхэ вернулся с подносом в комнату для приема гостей, его дорогой учитель уже был там. Пригласив Бинхэ присаживаться, он тепло улыбнулся и сказал: — Поведай же этому учителю, как ты жил все это время? *** Окрыленный долгим разговором с учителем (и еще одними объятьями на прощание), Бинхэ бесцельно бродил по знакомым с детства территориям пика и, в конце концов, наткнулся на Нин Иньин. — Я так рада, что ты жив, а-Ло, — нежно сказала она, бросаясь ему на шею. — Я думала, что больше никогда тебя не увижу, это было так ужасно… Тут девушка горестно зарыдала. — Ну-ну, шшш, — Бинхэ давно перерос свое увлечение Инъин, но она все еще оставалась его дорогой подругой детства. Было приятно, что о нем еще кто-то помнил и переживал. — Ох, а-Ло. Ты просто не представляешь, на младшем учителе Шене лица не было! От него осталась только тень. Он так корил себя, — причитала она, захлебываясь слезами. — Мы не знали, как его приободрить! Даже старший учитель… — Подожди, а-Нин, что значит «младший», «старший»?.. — переспросил Бинхэ с нехорошим предчувствием. — Ты, наверное, не знаешь, но, оказывается, у нас два учителя Шеня! Э-э нет, как раз Бинхэ, который жил в пристройке и готовил для учителя, знал. Но с каких пор это перестало быть секретом для остальных? — Представляешь, однажды младший учитель Шень подхватил искажение ци прямо посреди урока! Это был кошмар! Все растерялись, но вдруг появился старший учитель Шень и спас его. Так и выяснилось, что учителей двое! — Правда? И… как все отреагировали? — Много кто был против сначала, потому что не может быть двух глав одного пика, — Нин Иньин вздохнула. — Некоторые другие владыки отказывались принимать это, было много собраний и ссор, но в итоге все увидели, что так только лучше. Глава их поддержал. Теперь, когда они управляют вдвоем, Цинцзин действительно процветает! Да и неправильно это — разлучать спутников на тропе совершенствования. — Да, действительно неправильно. Погоди… ЧТО?! *** Первым порывом Бинхэ было ворваться в Бамбуковую хижину и сделать с этой отвратительной, старой, похотливой змеюкой, вернее «старшим учителем Шенем», что-то крайне плохое. Например, человеческую палку. Все-все отростки поотрубать! Это было просто за гранью. Нет, ну каким же конченым извращенцем надо быть, каким космическим эго надо обладать, чтобы покуситься на того, кто выглядит ровно так же, как и ты сам?! Забыть, что несмотря на внешность, это все еще другой человек. Сердце в груди Ло Бинхэ горело от всепоглощающей ярости и жажды крови. От несправедливости и обиды за поруганную честь учителя. И все же, лишь мысль об учителе, который, будучи излишне добрым и всепрощающим, расстроится, если с мерзким Шень Цзю что-нибудь случится, сдерживала полудемона от кровавой расправы. Он понятия не имел, как отреагирует бедный, невинный учитель Юань. «Не такой уж и невинный, — ядовито прошептал голосок в голове Ло Бинхэ, — столько лет тебя не было». Вот! Вот именно! Стоило только этому преданному ученику отлучиться по весомым, между прочим, причинам, как учитель Юань остался полностью беззащитен. В одной доме с жестоким и бесстыжим хищником. Как же фатально Бинхэ просчитался, он-то думал, что Шень Цзю нравятся только женщины! О, если бы Бинхэ знал, он бы уцепился за край Бездны ногтями, зубами, он бы прошел ее за месяц, но защитил бы невинность учителя Юаня. Змеюка знала, когда ударить. Когда всадить ядовитые клыки в мягкую, нежную плоть. Может, даже само путешествие в Бездну ему организовала, чтобы избавиться от конкурентов. От этого всего можно ожидать. Но Ло Бинхэ был уверен, что не все так просто. Наверняка Шень Цзю обманом заставил учителя Юаня, или шантажировал его. Или же дело было в одном из множества растений с пыльцой-афродизиаком? А потом Шень Цзю сыграл его на чувствах, вынуждая взять ответственность. А может… Тут в мыслях Бинхэ, раздавленного такой ужасающей новостью, наметился просвет. Возможно, все это про спутников на тропе совершенствования — абсолютная, неприкрытая ложь? Возможно, это просто неумелая отговорка, чтобы оба учителя остались на пике после того, как их тайна была раскрыта. Да! Вероятнее всего так и есть! Теперь Бинхэ снова улыбался. Учитель умный, пусть немного наивный, и он прекрасно знает, что из себя представляет Шень Цзю. Он просто не мог, не с ним!.. Учитель Юань просто запутался во лжи. Ну что ж, Бинхэ ему поможет выпутаться. *** Следующие недели Ло Бинхэ посвятил попыткам вывести учителей на чистую воду. Он метался между Цинцзин и царством демонов, пытаясь совместить обе роли (и завоевать третью — любящего, заботливого мужа). Он вновь помогал по дому, готовил учителю Юаню еду, получая от него хвалебные оды и чуть ли не слезы счастья. Одновременно с косыми взглядами Шень Цзю, который как и до Бездны всеми силами демонстрировал, насколько он выше их всех в своей практике инедии. И тем самым провоцировал новые попытки учителя скормить ему что-нибудь (Шень Цзю не поддавался ради их общего блага — иначе ему пришлось бы признать кулинарные навыки полудемона, а Бинхэ — невольно позаботиться о ненавистном сопернике). Еще Ло Бинхэ то и дело присоединялся к занятиям, что вел Шень Юань, пусть они и были, в основном, для младших учеников. Сердце Бинхэ таяло, слушая спокойные и развернутые объяснения, наслаждаясь мирной атмосферой. Здесь было безопасно, здесь не относились с презрением, не ругали за ошибки, а лишь поддерживали и объясняли, как в следующий раз сделать лучше. Здесь щедро хвалили за успехи и поощряли тягу к знаниям. Эти мирные моменты словно бы излечивали Бинхэ от ужасов Бесконечной Бездны. Единственной проблемой было, что он так и не продвинулся в своем расследовании. По сравнению с прошлым взаимоотношения между владыками Цинцзин улучшились, они обменивались едкими репликами и шуточками, порой спорили из-за вопросов пика, но это больше не перерастало в скандалы и угрозы или ледяное игнорирование. Бинхэ с сожалением отметил, что они стали ближе, но возможно это была лишь крепкая мужская дружба? Просто известные им одним шутки и переглядывания, редкие похлопывания по плечу, совместные дела (преподавание, тренировки, проживание, ничего криминального). За время наблюдений Бинхэ так и не смог их уличить в партнерстве на пути совершенствования. Он был почти полностью уверен, что это ложь, игра на публику. Но чтобы развеять остатки сомнений, Ло Бинхэ должен был убедиться, что они ведут себя так же, оставаясь наедине. Просто чтобы перестать тревожиться и посвятить всего себя завоеванию сердца учителя. Потому в назначенный день он вытащил учителя на прогулку, где он минимум два шичэня обсуждал разнообразных тварей и растения и просил совета в управлении. Потом распрощался с ним под кислым взглядом Шень Цзю, нарочито сетуя на срочные дела на демонических территориях. Этим же вечером он собирался вернуться на пик и тайно понаблюдать за ними. Просто для успокоения. *** В Бамбуковую хижину удалось проникнуть удивительно легко. То ли благодаря демоническим способностям. То ли потому что ее обитатели оказались заняты. — Стой!.. Мм-ах… — голос учителя был очень тихим, но в нем прослеживалось истинное страдание. Ло Бинхэ крепко сжал кулаки, несмотря на вылезшие когти, и до крови прикусил губу, чтобы не заорать. Ему бы очень хотелось верить, что учителя пытали, но только другие звуки — ритмичный скрип кровати, влажное хлюпанье и судорожные вздохи — оставляли мало простора воображению. Действо было в самом разгаре: двое за тонкой внутренней стенкой были заняты исключительно друг другом. Ну что ж, вот и неоспоримые доказательства, которые Бинхэ собирался найти. Самое время уйти куда подальше, спрятаться в углу, признавая поражение, словно он побитая собака, а не король демонов… — Шш… последний раз, ладно?.. — ласково уговаривал запыхавшийся голос в промежутках между толчками, — Обещаю… Но, увы, тот, к кому обращались, уже лишился способности формулировать предложения. А мог лишь беспомощно стонать. Что ж, если это будет последний раз… первый и последний раз, когда Бинхэ слышит, как его учитель издает такие звуки, то как он смеет уйти сейчас? — Может, и без рук сможешь? — полюбопытствовал голос с плохо скрытым весельем. — Что? Нет!.. Я не!.. — испуганно звучало в ответ. — Не… ах… Слушать это было невыносимо. Физически больно от желания увидеть, что происходит в соседней комнате. Где его учителя буквально разрушали, разбирали на части в самом восхитительном и ужасающем смысле. Но в то же время — это было единственным, чего Ло Бинхэ видеть не хотел. — А ради меня, м? — голос с безжалостной нежностью стоял на своем. — Давай-давай… постарайся, мой хороший. Бинхэ против воли восхитился. Чертов Шень Цзю немало вынес из своих походов по борделям и теперь вовсю использовал свои навыки, чтобы сковать учителя Юаня по рукам и ногам. Ло Бинхэ должен скорее набраться опыта, чтобы составить ему конкуренцию! — Да… — в конце концов прозвучало вымученное согласие. Шлепки сразу же стали злее, интенсивнее. А ответные стоны — отчаяннее. Возможно, там, в темной спальне, его бедного учителя методично и жестоко втрахивали в кровать, возможно, он совсем-совсем ничего не мог сделать, никуда не мог уйти от этих ощущений, от неуловимо надвигающегося удовольствия. Ло Бинхэ чувствовал, что воспламеняется на месте. Хотелось… ну хоть что-то сделать! Снести весь пик к демонам, сжечь его в адском пламени или… ворваться в эту проклятую комнату, хотя бы одним глазком увидеть как его несчастный, нежный учитель беспомощно плачет, сжимаясь на… Вдруг один голос взвился выше, срываясь на крик, а потом стоны и движения другого сделались беспорядочными, догоняющими собственное удовольствие… и все закончилось. Двое за стеной замерли, разморенные, выбившиеся из сил. Бинхэ понял, что перестал дышать. Ему надо было прийти в себя, стряхнуть это жаркое, но такое горькое наваждение, открыть портал и как следует позаботиться о себе, заперевшись в личных покоях… но он продолжал стоять, раз за разом проигрывая случившееся. Он не сошел с места, даже когда двери спальни вдруг раздвинулись. *** Обнаженный, сияющий абсолютно удовлетворенной улыбкой учитель Юань пружинящим шагом проследовал мимо Ло Бинхэ, мастерски скрывшего свое присутствие, — и эта картина навсегда останется выжженной у полудемона в сознании. Но израненное ревностью сердце тотчас же ухватилось за ниточку надежды. Если учитель после такой бурной ночи полон энергии, значит все не так уж радужно у них в двойном совершенствовании. Может, он вообще притворялся? Очень реалистично изображал все эти стоны? Бинхэ слышал, что девушки так делают, чтоб побыстрее закончилось. Может, и улыбался учитель Юань сейчас только поэтому. От облегчения! Конечно, конечно учитель заслуживал всего удовольствия в мире, но лучше бы это удовольствие мог доставить ему только Бинхэ. С ним учителю не пришлось бы притворяться. Этот прилежный ученик позаботился бы о том, чтобы учитель был настолько вымотан, чтоб даже долгое время после не то, что двигаться, мыслить бы не смог. А Шень Юань, между прочим, порхал как птичка, беззаботно суетясь. Не имея ни малейшего представления, что за ним наблюдают, он сновал туда-сюда мимо ученика: сначала принес в спальню чистые простыни, потом ходил за кувшином воды, потом возился в ванной, нагревая воду с помощью ци. А несчастный ученик захлебывался слюнями от такой не знающей стыда наготы. Он жадно разглядывал и распущенные влажно поблескивающие волосы, и нежную бледную кожу, и четко очерченные, жестоко расцарапанные мышцы спины переходящей в тонкую талию, и мягкие округлые ягодицы, к которым руки так и тянулись… Бинхэ мог бы умереть счастливым. А меж тем жестокий, незнающий собственного счастья, Шень Цзю совершенно учителя не жалел! Заставлял напрягаться, прислуживать после того, что между ними было. Вот Ло Бинхэ бы на его месте!.. И как будто чтобы полностью добить Бинхэ, в следующий момент все еще обнаженный учитель вышел из спальни со змеюкой на руках! Полудемон задохнулся от ревности — так нежно и аккуратно учитель прижимал абсолютно вымотанного Шень Цзю к себе. Словно в его руках был не неприступный пиковый владыка, не злобный мастер Сюя, а самое ценное, самое хрупкое сокровище. Ха, этому развратнику, несмотря на весь заявленный опыт, явно не хватило выносливости! Не так уж он и хорош. Хотя это было даже очаровательно. Голова спящего Цзю с непривычно расслабленным выражением лица, с приоткрытыми, припухшими губами, удобно покоилась на плече учителя. Беззащитную шею покрывали багровые отметины. Мягкое, разомлевшее тело, наспех завернутое в простыню, больше не источало ауру небожительской недоступности и угрозы. Шень Цзю убил бы любого, кто увидел его таким (кроме Юаня, конечно). А потом со стыда бы убил и себя. Бинхэ убил бы любого, чтобы самому нести Юаня вот так (или, возможно, быть на месте Цзю). Тем временем парочка скрылась в ванной, послышалась возня и плеск воды. И шипение: возможно змеюка была одновременно и котярой, которая воду не уважала. Бинхэ старательно прислушивался к происходящему, собирая материал для фантазий, как бы уже он сам и учитель прижимались друг к другу в тесной бочке. Обнаженные, уязвимые, уставшие от ласк. — А-Юань, прекрати… — чуткий слух полудемона уловил сонное бормотание. — Ты же обещал, что последний раз… — Я ничего и не делаю, — рассмеялся учитель, — нужно вымыть… ты целый день прожалуешься, если проснешься со спермой внутри. — Заткнись! — негодующе зашипели в ответ. — Мой а-Цзю такой грозный, — притворно испугался Шень Юань, — даже когда кончил подо мной целых три раза… Плеск в ванной стал интенсивнее, послышалось яростное рычание и хрипы, словно кого-то пытались придушить. — Ладно! Ладно… не только грозный, но и милый… кхе! Кхе! Перестань!.. — отбивался Шень Юань, — Этот старик все осознал и замолкает! А Бинхэ вот пока не осознал. У Бинхэ не сходилась картина мира, и ему срочно нужно было подышать. У него подкосились колени и представления о любимом учителе. Мозг коротил, пытаясь переобработать недавно услышанное и увиденное, с учетом новой информации. То есть… то есть, это что? Это получается, что его нежный и невинный учитель Юань… произносил все эти грязные и возбуждающие вещи? Это его неловко краснеющий учитель Юань только что уговаривал Шень Цзю кончить под ним без рук? Тем самым спокойным и ласковым голосом, которым он просил Бинхэ снова написать не получившийся иероглиф? О, небожители. Да, можно понять, что он перепутал, у них же одинаковые голоса! Бинхэ даже представить не мог, что его кроткий учитель, оставаясь, ну, самим собой, может быть одновременно таким неуловимо властным, таким… Бинхэ надо срочно если не пересмотреть, то точно расширить театр своих фантазий. И непременно добавить туда еще одно действующее лицо. Кажется, он был несправедлив к Шень Цзю. Нет, к учителю Цзю. Которого, оказывается, можно довести и до такого состояния. Да, учитель Цзю славился совершенной игрой на гуцине, но кто же знал, что он так сладко поет, когда играют с ним? Тут на Ло Бинхэ снизошло просветление. Он осознал всю глубину своего невежества. Своей ужасной, поистине преступной слепоты. Его учителем был Шень Цинцю. Его любовью был Шень Цинцю. Судьбой ему было даровано два учителя. Какой же глупостью с его стороны было отвергать половину этого дара? Учитель Юань, учитель Цзю, пожалуйста, поделитесь всей мудростью с этим нерадивым учеником!