То, что ты называешь домом

Это происходит медленно, постепенно и совершенно незаметно. И Хандзо сейчас навряд ли мог бы отследить момент, когда именно это началось и с каких пор запах кофе, сигарет и пены для бритья начали напоминать ему о доме. Потому что сколько он себя помнил — дом для него всегда ассоциировался с цветением сакуры по весне, звуком колокольчиков на ветру и запахом тяжелых благовоний. Со строгими взглядами, жестокими правилами, ночными кошмарами. И не то, чтобы ему часто хотелось об этом думать или вспоминать. В конце концов, место, которое когда-то было для него домом — им уже давно не являлось. Скорее, было складом тягостных воспоминаний, которые все еще тянули его вниз. Даже после того, как Генджи приходил поговорить. Даже после того, как Хандзо присоединился к овервотч. Даже когда все, казалось, налаживалось. Но, так или иначе, каждый раз, когда слово «дом» возникало у него в голове, что было не так уж и часто, к счастью, — первым делом думал про Ханамуру и сакуры в саду по весне. Наблюдательный пункт в котором Хандзо теперь жил, все еще сложно было назвать домом, даже если сильно постараться. Спустя месяца — комната его была пустой и выглядела так, будто бы и не жил в ней никто, а его кружка для чая оставалась самой обыкновенной — он нашел ее в каком-то шкафчике на кухне и она попросту оказалась никому не нужна. В конечном счете, это была просто очередная работа. И вся эта новая рутина, которая шла вместе со всей этой новой работой, свалилась неожиданно — и привыкал он к ней медленно. Как, впрочем, и эта самая рутина к нему. Хандзо слишком долго скитался и слишком долго жил в строгости и жестокости, чтобы хоть как-то справляться с таким разношерстным контингентом в повседневной жизни. Он прятался на высоких скалах, есть выходил только когда убеждался, что кухня была уже пуста и тренировался когда точно знал, что на полигоне никого не было. Ведь всё было куда проще, когда с учеными и военными встречаться нужно было в официальной обстановке для обсуждения важных дел — и куда сложнее случайно сталкиваться по утрам на кухне с сонной молодежью и бывшими преступниками с бессонницей. Многие из которых, к слову, относились к нему первое время с недоверием и некоторой грубостью — что было вполне заслужено и их он не осуждал. Особенно тяжело было каждый раз общаться с Ханной — от нее пахнет фруктовой жвачкой и колой — она напоминает ему о Генджи еще в те времена, когда они были детьми и отец их был жив. Девушка была одной из первых, кто с ним заговорил. Пускай и говорила она в основном про видео-игры и о том, как прошел очередной ее стрим; какие улучшения для своего робота она успела сделать, и успевала порассуждать о том, какой цвет лака лучше выбрать, чтобы он подходил к ее новой кофточке. Хандзо ничего в этом не смыслил. Еще бы — все его мысли долгое время занимали совершенно другие вещи. Казалось, он и вовсе успел отстать от жизни. И все равно ее внимательно каждый раз слушал, иногда кивал головой и что-то отвечал, неловко подбирая слова. Она ему улыбалась и становилось на душе как-то легче. Медленно и незаметно, словно тающий по весне снег — немногочисленные участники овервотч проникали в его жизнь и оставляли что-то после себя. Будь то Ханна и навязчивый запах ее фруктовой жвачки. Люсио и его громкая музыка, которую он любит включать иногда после обеда, и которая потом заедает в голове на весь оставшийся день. Ангела и горький привкус снотворного, что она выдает, когда у Хандзо не получается уснуть четвертую ночь подряд и он принимает поражение в этой бесконечной борьбе с кошмарами. И со временем этих вещей в его жизни стало так много, что он перестал обращать на них какое-либо внимание. Хандзо привык, привыкли и к нему — жить на новом месте стало чуть проще. Он больше не прятался, прибывал в уединении чуть меньше и люди наполнили его жизнь. И каким-то необъяснимым образом, в этой его новой жизни-работе, МакКри оказывается больше всего. Начинается все с того, что они пересекаются на кухне по утрам. Один раз, потом второй, а затем и каждое утро — и это тоже превращается в рутину, к которой все привыкают. Джесси готовит кофе — слишком горький и крепкий, а Хандзо почему-то не отказывается ни в первый, ни во второй раз. Они пьют его в тишине и МакКри закуривает как только пустеет чашка. Пару раз к ним присоединяется Ангела — она разбавляет кофе молоком и каждый раз отчитывает МакКри за то, что тот так много курит. В ответ он ей только улыбается и обещает, что однажды обязательно бросит. Хандзо находит МакКри забавным, даже раздражающим по началу — у него немного странный американский акцент и ковбойская шляпа, которую он почти никогда не снимает. Иногда по вечерам он играет в карты с другими агентами и пару раз в месяц, на очередном киномарафоне в гостиной, заставляет всех смотреть старые вестерны — Лене и Мей они, почему-то, тоже нравятся — Хандзо считает эти фильмы такими же забавными, как и сам МакКри. Что, впрочем, совсем неудивительно. И с каждым днем их встречи происходят чаще, а разговоров становится больше. МакКри много курит, сквернословит чуть меньше и еще меньше затыкается, заполняя собой любой разговор. Первое время Хандзо говорит мало, и Джесси все равно не упускает возможности подшутить над чужим акцентом пару раз. В ответ стабильно получает не удивленный и очень даже осуждающий взгляд. Со временем Хандзо привыкает к такой компании — он учится играть в покер, просто потому что ему становится интересно, а МакКри обзаводится странной привычкой садиться рядом во время просмотров фильмов — которые Шимада посещает чуть чаще — а иногда и вовсе засыпать у Хандзо на плече. По началу Хандзо недовольно ведет плечами — не привыкший к такому, довольно наглому, вторжению в свое личное пространство — скидывает его с себя. МакКри глупо хлопает глазами, тут же просыпаясь и, смущенно улыбаясь, тихо шепчет: — Ой, ой, прошу прощения. Хандзо в ответ лишь качает головой. Это повторяется еще раз и еще. В один момент Хандзо становится все равно. Когда такое случается, Хандзо видит, как на них в полумраке гостиной смотрит Ханна, а затем, улыбаясь, наклоняется к Люсио и шепчет ему что-то на ухо. Тот тоже начинает противненько улыбаться и Хандзо лишь закатывает глаза, когда ловит чужие смеющиеся взгляды. Затем это становится еще одной частью рутины. Все к этому привыкают. И Хандзо привыкает тоже. * * * Попутно жизнь постепенно вливается череда миссий. Со временем заданий, из-за которых приходится покидать пост наблюдения становится больше а сами миссии иногда и вовсе длятся неделю или даже две — Хандзо не привыкать жить на чемоданах. Иногда они попадают на них вместе. Хандзо всегда было плевать, с кем ему иметь дело, когда это касалось работы и поэтому он никогда особо не возражал. В конце концов, на работе Джесси болтает чуть меньше, оказывается куда более сосредоточен на деле, чем на глупых шутках, и вовсе не такой дурак, каким порою кажется в обычной жизни. Работать с ним было легче, чем Хандзо думал, а к постоянному запаху сигарет быстро успевает привыкнуть. * * * Очередная миссия затягивается. В один момент Хандзо думает о том что давно не пил кофе и ему хотелось бы поскорее вернуться домой. И этой мысли он не придает огромного значения, продолжая взглядом сверлить закипающий чайник, чувствуя себе еще слишком уставшим, для подобного рода размышлений. Об этом утреннем открытии он забывает как только чай оказывается у него в стакане. * * * Проводя очередную ночь в отеле где-то посреди Европы, Хандзо медитирует перед сном и окно его открыто настежь. В один момент ночная свежесть холодного октября сменяется запахом сигарет — кто-то опять курит на балконе этажом выше. Это заставляет Хандзо отвлечься — он невольно думает о том, что у МакКри сигареты не такие уж противные. И эти мысли слишком быстро приводят к тому, что Хандзо начинает размышлять о том, что хотел бы сейчас оказаться на кухне и- Хандзо буквально отмахивается от этих мыслей, считая это полнейшей глупостью. Он поднимается с тяжелым вздохом, закрывает окно и только потом возвращается к медитации. Об этом он не вспоминает долгое время. * * * Им нужна была маскировка — Хандзо стоически мирится с тем фактом, что ему необходимо было побриться. В один момент он стоит перед зеркалом, разглядывая свое лицо в зеркале. Ему непривычно смотреть на себя в таком образе — он сразу кажется чуть моложе. В воздухе стоит запах пены для бритья и мысли о том, что это напоминает ему о тех редких моментах, когда МакКри подбривал свою бороду и- Хандзо встряхивает головой, еще раз умывается холодной водой и всякие мысли пропадают вместе с остатками пены на его лице. * * * В один момент Хандзо лежит поздней ночью в кровати не в силах вновь заснуть из-за кошмаров. Он скребет пальцами по щеке — его бородка уже давно отросла обратно — и думает о том, что ему начинает надоедать эта миссия. Хандзо из раза в раз прокручивает план действий, размышляя над возможными исходами, прикидывает пути отступления и свои действия — просто потому что не знает, чем еще занять свою голову. Он бы с радостью сейчас выпил снотворное, но шанс того, что завтра весь день он может проходить вялым и сонным не дает ему этого сделать. Поэтому он начинает вспоминать. Хандзо долго думает о своей жизни, прокручивает воспоминания о Ханамуре. Размышляет о том, как живет в последнее время. Рассуждает о том, что теперь он старается не просто для того, чтобы остаться в живых — по крайней мере ему было куда возвращаться и все это имело чуть больше смысла. В конце концов засыпает с мыслями о том, что скоро они вернутся домой. Утром об этих мыслях он забывает. * * * И в один момент осознание падает на него словно тяжелый мешок по голове — Хандзо слишком долго игнорировал все предупреждающие знаки и теперь это было слишком ошеломляющим. Хотя по-глупому очевидно и предсказуемо. Когда они возвращаются обратно — на наблюдательном пункте разгар рабочего дня. Хандзо минует мед.блок и игнорирует кухню — а он между прочим, был до ужаса голоден и совсем немного ранен — спешит в свою комнату, в надежде поскорее принять душ. Вся эта миссия выдалась выматывающей, пускай и недолгой, но он все равно чувствовал себя отвратительно и ужасно. В душе он долго стоит под горячей водой, оттирая от себя всю запекшуюся кровь и грязь. Приводит в порядок свое, уже изрядно обросшее, лицо и только после того как переодевается в старую футболку и натягивает спортивные штаны, позволяет себе подумать о том, что, наверное, все-таки нужно поесть. На кухне он застает Ханну, МакКри и Мей, сидящими за столом, что-то активно обсуждающих. Первым его замечает Мей, она немного неловко машет ему рукой, замолкая. МакКри приподнимает шляпу в знак приветствия — у него на бороде были крошки от хлеба, а свободной рукой он сжимал какой-то уж слишком гигантский сэндвич. Хандзо молча кивает им в ответ. — Тебе определенно стоит посетить мед.блок, — вместо приветствия говорит ему Ханна с набитым ртом, указывая деревянными палочками в сторону его руки. Хандзо переводит взгляд и замечает полоски крови, которые медленно и лениво скатывались по руке из небольшой раны на его предплечье. Черт, видимо он слишком увлекся оттиранием грязи, когда был в душе. — Это просто царапина, — он закатывает глаза, хватая лежавшие у плиты салфетки, вытирая кровь с руки. Для кого-то, кто вырос среди якудз, это и правда было пустяками. Хандзо берет себе оставшуюся тарелку, кажется, лапши — он особо не разглядывал — и ставит ее в микроволновку — возможно, сегодня обед готовила Ханна. Наблюдая за тем, как тарелка медленно крутится внутри машины, он надеется, что чужие навыки готовки стали лучше — Хандзо до сих пор с неким содроганием вспоминал одну из первых попыток Дивы что-то приготовить. Хандзо достает еще одну пару деревянных палочек, забирает горячую тарелку из микроволновки и садится на свободное место рядом с МакКри. От него, как обычно, пахнет сигаретами а на рубашке виднеется довольно свежее пятно от кофе. — Дорогуша, ты уверен что это стоит игнорировать? — Джесси кивает на его левую руку. — Ты знаешь, не хочется чтобы у нас с тобой было так много общего. Хандзо смотрит на него непонимающе и немного хмурится. МакКри в ответ шевелит в воздухе пальцами своего протеза. Хандзо в ответ закатывает глаза и ничего не отвечает. — Ну как знаешь, — пожимает плечами МакКри, прежде чем вернуться к поеданию своего чудовища из хлеба и сыра. Ханна смотрит на это немного недовольно. МакКри ловит чужой взгляд и, проглатывая кусок который он успел откусить, спрашивает: — Что? Я не очень-то люблю эту вашу… лапшу. — кивает он головой в сторону чужих тарелок. — Азиатская еда не по мне. — Это просто спагетти с острой курицей, балбес, — возмущается Ханна, скорее в шутку, чем взаправду. — Тогда почему вы едите палочками? — А ты почему ешь руками? Хандзо прячет улыбку, никак не участвуя в чужом разговоре. Он смотрит на Джесси и просто думает о том, что хорошо наконец-то оказаться дома. И тут Хандзо наконец позволяет этой мысли захватить его разум, буквально ударив по голове. Он на секунду даже перестает жевать. И, кажется, еще долго смотрит в свою тарелку, прежде чем на его плечо опускается тяжелая рука, прерывая его размышления. — Все нормуль? — спрашивает у него Джесси, выглядя немного обеспокоенным. Хандзо наконец проглатывает лапшу и чувствует как ему жжет небо ото всех этих специй. — Да, все в полном порядке, — отвечает Хандзо, прежде чем встать из-за стола, чтобы налить себе воды. Ему понадобится очень много времени, чтобы привыкнуть к этим мыслям. * * * Это не было каким-то важным открытием — скорее оно заставляло чувствовать себя растерянным. Хандзо долго об этом думает, выдерживает, будто вино — ждет тех пор пока все эти мысли не созреют и не приобретут более четкую форму. Хандзо начинает смотреть на МакКри больше обычного — получается это само собой. Его взгляд все чаще задерживается на МакКри — особенно когда ковбой слишком занят, чтобы это заметить — на его руках и улыбке, когда он рассказывает очередную историю. Смотрит на то, как МакКри раз за разом курит на кухне и как он стреляет на полигоне и ругается каждый раз, когда промахивается. И в один момент, Хандзо замечает чужие, такие же внимательные, взгляды в ответ, когда становится чуть более наблюдательным. И это заставляет его нервничать больше обычного — а нервы тугим узлом скручиваться где-то в груди. Во всем, наверное, виноваты горько-крепкое кофе и пассивное курение — слишком задурманили и отравили сознание. Возможно, ему просто кажется. Возможно, ему просто хочется думать так. В конце концов они начинают проводить еще больше времени вместе — получается это само собой. МакКри не упускает возможности лишний раз прикоснуться, провести рукой по чужому плечу, садиться рядом всегда чуть ближе необходимого и улыбается. О господи, как он улыбается. Хандзо думает, что все-таки просто сходит с ума. Медленно и постепенно. И привыкнуть к этому оказывается проще простого. * * * Хандзо не понимает, в какой момент он оказывается сидеть на кухне с Ханной один на один, с тяжелым грузом на плечах и стаканом горячего чая в руках. Местная Дива растянулась на стуле, закинув ноги на стол, что-то очень быстро печатая на телефоне. Она не смотрит на Хандзо когда говорит: — Что-то случилось? — она на секунду отрывает взгляд от телефона, смотрит на него внимательно, для большей убедительности, а затем вновь продолжает что-то писать на небольшом экране смартфона. — Ты в последнее время какой-то… Ну, не такой. Хандзо в ответ только хмыкает и делает глоток горячего чая. Какое красноречие и какая наблюдательность. Он не делает замечания по этому поводу. Вместо этого размышляет о том, насколько это хорошая идея — разговаривать об этом с кем-то вроде Ханны. Но она была молода и достаточно популярна, чтобы, наверное, во всем этом разбираться куда лучше, чем бывший отшельник лет сорока. И в конце концов, она была одной из немногих, кто относился к нему дружелюбно с самого начала. Хандзо думает об это еще некоторое время. — Кажется, мне нравится МакКри, — говорит Хандзо, все еще не до конца уверенный, что это хорошее решение — делиться этим хоть с кем-то. Но это не дает покоя слишком долгое время, и он уже и не знает, как с этим быть. Хандзо и так уже находился практически на самой грани отчаяния. Дива реагирует на это весьма неожиданно — не выглядит удивлено, даже от телефона не отрывается, когда отвечает: — Я надеюсь, вы же встречаетесь, — легко произносит она и в этот раз уже Хандзо удивлен подобной реакции. От неожиданности он неловко давится воздухом и опускает кружку на стол — выходит это как-то слишком громко. Ханна поднимает на него взгляд. — Мы… что? — спрашивает лучник, и в этот раз девушка реагирует уже с большим беспокойством: откладывает телефон в сторону экраном вниз, убирает со стола ноги и садится прямо, вытягиваясь. — Только не говори что ты, — начинает она, но затем ловит чужой взгляд и все, кажется, без слов понимает. — Ох. Она открывает и закрывает рот пару раз, словно выброшенная на берег рыба, пытаясь подобрать слова, и Хандзо, если честно, даже не знает как реагировать. Он упирается взглядом в стакан своего чая, чувствуя себя растерянным еще больше и по-мальчишески глупо. Это не то, как он себя представлял в свои сорок лет. — Просто, знаешь, практически все были на сто процентов уверены, что вы встречаетесь. — немного неловко начинает Ханна, и взглядом обводит пустую кухню. — Ну, я в том плане, что это было до ужаса очевидно, что между вами явно что-то есть. — О господи, — Хандзо только и может, что вздохнуть тяжело, чувствуя, что оказался в еще более глупом положении, чем был до этого. — Ага, — легко соглашается она, губы ее растягиваются в улыбке. — Я даже удивлена, что вы такие дураки. — Ни слова больше, — произносит Хандзо, на корню прерывая всевозможные шутки, которые могут за этим последовать. Он прикрывает глаза, хмурится и трет переносицу, думая об этом. Кажется, еще немного и у него заболит голова. Ханна молчит пару мгновений, наблюдая за тем, как медленно Хандзо сходит с ума, прежде чем сказать, продолжая улыбаться: — Вам стоит поговорить. Хандзо залпом допивает уже остывший чай. * * * Хандзо ждет до вечера, все еще погруженный в свои размышления, взвешивая все за и против. Наверное, это просто какой-то кризис среднего возраста, вот ему и хочется думать всякие глупые мысли. Наверное, он просто себе это все придумал, чтобы не чувствовать себя таким одиноким. Наверное, Хандзо просто слишком устал за все эти годы, вот ему и хочется придумывать всякие глупые вещи. Он бродит по наблюдательному пункту с тяжелой головой, посещает все те места, где раньше проводил много времени и думает-думает-думает. Делает так до тех пор, пока уже глубоким вечером-почти-ночью не встречается с МакКри на кухне — тот опять курит, стряхивая пепел в обрезанную банку из-под пива, попутно читая какую-то книгу. И просто наблюдая за ним, стоя в дверях, Хандзо понимает — кажется, зря он так долго думал. Может быть это и было глупостями, но глупости были приятные. В конце концов, у всех есть свои слабости. — Сделать тебе кофе? — спрашивает вдруг Джесси, не отрываясь от книги. Хандзо становится неловко от того, что он пялился настолько бессовестно, что его заметили. — Слишком поздно для такого напитка, — качает он головой, присаживаясь рядом. МакКри тушит сигарету о дно банки и оставляет ее там. Закрывает книгу, заламывая уголок страницы — Хандзо пытается подавить возмущение от такого варварского отношения к литературе. Джесси поворачивается к нему, откладывая книгу в сторону. — Ханна сказала мне, что ты хотел поговорить. — ковбой смотрит немного обеспокоенно, возможно даже взволнованно. Хандзо вздыхает. Зря он, наверное, разговаривал с Дивой об этом — она не оставила ему возможности для отступления. — Да и ты странный чет какой-то последнее время. — Хмм? — вопросительно мычит Хандзо, рассматривая чужие руки и не понимая что именно Джесси имет в виду. — Хмурый ходишь, молчишь много, — поясняет МакКри, заудмчиво почесвывая бороду. Кажется, он каким-то волшебным образом всегда умудрялся понимать Хандзо без слов. — Как раньше короче. Хандзо было открывает рот, чтобы сказать, что все с ним порядке и вовсе он не ведет себя как раньше. Что не о чем беспокоиться. Что Ханна просто себе что-то там придумала, не так поняла и что- Но затем Хандзо поднимает взгляд на МакКри, видит беспокойство на его лице и думает Хандзо почему-то вспоминает свои недавние мысли о доме и в голове у него только запах кофе и сигарет. Хандзо думает о доме и все его мысли возвращаются к Джесси. Мысленно приняв поражение, он все-таки решает что не время прятать голову в песок. Пускай и верится ему в свои предположения и догадки с трудом даже сейчас, но вспоминая слова Ханны, ему кажется, что возможно это все вовсе и не было глупыми мыслями. В конце концов, даже если это и правда просто глупости — все, что сможет сделать МакКри, это максимум рассмеяться ему в лицо. Это он как-нибудь переживет. Будет обидно, наверное, и до жути неловко. Но не смертельно. Поэтому Хандзо немного, едва заметно сутулится, закрывает лицо руками в усталом жесте, собирается с мыслями и наконец говорит: — Кажется, ты мне нравишься, — он пытается звучать уверенно, но вместо этого выходит невнятный бубнеж. Хандзо кусает себя за щеку, думая о том, когда он успел стать такой размазней. Не этому его учили. МакКри, ожидаемо посмеивается и Хандзо уже хочет разозлиться — на кого именно, сам не понимает. Только вот Джесси берет его за руки осторожно, отнимает их от лица и говорит: — Прости, что ты там говоришь? — на лице у МакКри добрая улыбка и морщины от этой улыбки затрагивают глаза. — Ничего не разобрал. Хандзо смотрит на него снизу вверх, собирая последние остатки уверенности, чтобы наконец произнести это чуть громче. И почему он только так нервничает, что за детские глупости. — Ты мне нравишься, — говорит Хандзо на этот раз громче и кривит губы в подобии улыбки, чтобы казаться не таким уязвленным. — Теперь услышал? МакКри глупо и растерянно смотрит на него пару мгновений, хлопая глазами, прежде чем вновь начать широко улыбаться. — Святые коровы, Хандзо, ты- — Это значит да? — перебивает его Хандзо, невольно тоже начиная сдержано улыбаться. МакКри выдыхает, притягивает его к себе, смазано целует куда-то в лоб, говорит: — Да Оставляет еще один, уже ниже. — Да И еще один. Хандзо уже не может сдержать улыбки. Чужая борода щекочет ему кожу и он не выдерживает — целует в ответ. Когда они отстраняются, МакКри говорит: — Ты тоже мне нравишься, если что. — Джесси вновь прижимает его к себе и Хандзо утыкается ему в перекат плеча, крепко обнимает в ответ. — Я… догадывался. — Долго же до тебя доходило, — все еще легко улыбаясь, подолжает Джесси, попутно целуя Хандзо в макушку. И в его объятиях, окутанный запахом кофе и дешевого табака, Хандзо и правда был согласен назвать это место домом.