Связанные искры

Тело на кушетке было бледным. И мёртвым. Он сразу использовал дефибриллятор, но он не принёс никаких результатов. Сердце Сэмюэла Джеймса Уитвики не билось уже больше десяти минут. Рэтчет был в отчаянии. Казалось, все только начало налаживаться: Сэм шёл на поправку, улыбался и хохотал, был абсолютно и точно живым. Великая Все-Искра спасала его из раза в раз, и именно сегодня не смогла. Этот пацан, пусть и был юн, глуп и неосторожен, но безусловно был ему дорог. А теперь его нет. Хот Род и сам все понял, благослови его Праймус. Он молча постоял над маленьким телом, в котором только недавно кипела жизнь, отдавая ему дань уважения. Его оптика тоскливо блестела, заметив, что щёки парня потеряли свой цвет, а руки безвольно свисали вниз. Он ушёл совершенно неслышно, Рэтчет даже не заметил. Зато хорошо услышал, как хлопнула дверь медотсека, предупреждая о посетителе. Джеральд Крейн был взбешён: время шло уже за обед, а Сэма Уитвики всё ещё не было в его кабинете. А ведь сколько уже прошло часов с его просьбы! Недолго думая, он фурией распахнул двери больничного крыла, ожидая обнаружить пациента хотя бы там. Рэтчет стоял рядом с кушеткой, его манипуляторы были плотно сжаты, а голова меха была отвернута в сторону окна. На белых простынях лежал Сэм. — Что с ним? — Джеральд даже не здоровался, ему было не до вежливости. Наплечники автобота на миг дрогнули, но через секунду снова расслабились. Крейн почуял неладное. — Мёртв. — Психолог шокировано прижал руки ко рту: этого не могло быть! — Как это произошло? Разве он был болен? И я не вижу никаких повреждений на нем, — Крейн перевёл взгляд на Сэма, пытаясь найти причину столь скорой кончины. — Я не знаю. — Как?! Ты же врач, так скажи в чём дело! Что случилось? — Джеральд гневно вскинул руки, не зная куда деваться от коктейля чувств, охвативших его на данный момент. Он знал, что говорит глупость: автобот не мог знать всё на свете. Но тем не менее, он хотел услышать хоть что-то. Сэм за короткий период стал ему хорошим другом. — Я не знаю. Он мёртв. — голос медика был сухим, лишённый каких-либо эмоций. Рэтчет мог быть злым, сердитым, удивлённым, но никогда не равнодушным. Крейн закрыл глаза и досчитал до десяти — не помогло. Всё происходящее было реальным, а от реальности, как правило, не убежать. — Разве это честно? Он умер таким молодым, толком жизни не видел, — он покачал головой. — Это наша вина. Мы втянули его во всё это, и вот что в итоге. — Рэтчет отошёл от кушетки, в то время как Джеральд подошёл ближе. Он мягко огладил плечо Сэма, глупо надеясь, что тот проснётся и посмеётся над их скорбными лицами. Но ни через пять, ни через десять минут этого не произошло, и в груди болезненно сжалось, мешая дышать. Рэтчет вышел, сухо бросив, что скажет остальным об инциденте. Инцидент. Вот как он это назвал. Человеческая смерть — инцидент. Джеральд поджал губы и быстро ушел прочь, будто что-то гналось за ним. Он винил себя, но больше не мог оставаться рядом с мертвецом. Это ваше его сил. Медик стоял по правую сторону лидера. Тот молчал. И это молчание давило на остальных автоботов, потому что Прайм предпочитал сразу переходить к делу, и только когда гасла чья-то искра он молчал. Всех их срочно собрали в кабинете Прайма, а для чего — не сообщили. Но у Бамблби, стоящего сзади всех из-за небольшого опоздания, было нехорошее предчувствие. — Мне нелегко в это поверить, но наш товарищ Сэм умер сегодня. Мы не знаем причины, — произнёс он. Все повернулись в сторону Рэтчета, но тот ничего не сказал. Кто-то громко крикнул, когда Бамблби резко вылетел из помещения, на ходу трансформируясь в Шевроле Камаро. Никто не погнался его остановить, Рэтчет лишь предупредил помощника в медицинском отсеке, чтобы был готов к посетителю. Джолт заранее открыл дверь: не хотелось бы, чтобы разведчик пробил собой "преграду". Услышав визг шин, он поблагодарил себя за разумную идею, ведь влетевший в отсек Бамблби сбил бы все, что было на его пути. — Бамблби, друг, спокой—! — не успел медик договорить фразу, как тишину палаты разорвал отчаянный вой. Боль потери настолько ранила Бамблби, что тот не контролировал себя, упал наколенниками на пол и согнулся. Джолт не решился его трогать — у Бамблби имелось право на горе.