Когда?

У Киры чёрные глаза и волосы цвета огня. У Никиты, её брата-близнеца, волосы рыжие ядрёно, а в глазах горит ледяная синева. У него громкий и задорный голос, приковывающий к себе внимание и ласкающий слух. Её голоса никто не слышал. Золотистые волосы Насти коротко обрезаны ещё со времён войны, а глаза цвета кофе смотрят на мир равнодушно. Её брат-близнец, Антон, отличается лишь чуть более светлым оттенком радужки. Эта компания собралась в одном доме, помогая с работой жителям деревни. Конечно, там были ещё и другие, но именно об этих четверых вам стоит знать больше. Рыжие двойняшки носят кулоны с белой лилией, одинаковые в своей торжественно светлой печали, погружающей осведомленных в ужас. Светловолосые близнецы обладают абсолютной памятью, правда, только в рамках этой жизни, часто носят маску безразличия и много ворчат. Пора уже идти дальше! Дрова с грохотом улеглись в штабель. Пришлось повозиться, но парни, уйдя в лес почти всей толпой и не прекращая работы до заката, всё же запаслись топливом практически на всю зиму. Было холодно, и лишь вечерние костры скрашивали серость послевоенных будней. Темный кудрявый Сёма окинул взглядом компанию и повернулся к близнецам. Все знали, что Настя будет работать наравне с пацанами, да и за Антоном ходит хвостом, так что она за девчонку далеко не всегда считалась. Рыжих двойняшек в поле зрения не было, они уже разводили костёр, куда подтягивались немногочисленные девушки, но проверить стоило. Сёма улыбнулся. - Тоха, а слабо Киру на свидание позвать? Если согласится, я тебе свой суп отдам. Ну, если откажет - то ты мне. Парень покраснел. Кира была особенной. Этот низкий хвост рыжих волос, едва достающий до лопаток. Эти чёрные глаза, что не блестели даже в самый солнечный день, даже когда она кидала в костёр тонкие веточки. Эти тонкие, обветренные губы, вечно изогнутые в лёгкой улыбке. Эти густые чёрные ресницы и изящные чёрные брови, так живо выражающие все её эмоции. Эта тонкая фигура, вечно скрытая под большой одеждой. Эти изящные пальцы с вытянутыми, чуть обломанными ногтями, способные идеально выполнить любую ручную работу. Эти длинные ноги, беззвучно ступающие даже по сухой листве. Спорить на свидание с той, кого любишь всем сердцем? А куда деваться, Сёма не отстанет. Да и суп дают не больше раза в день. - По рукам. Насть, разбей. Сестра расцепляет их руки и секунду смотрит на довольное лицо главного спорщика. - А я Никиту позову. Если согласится, ты мне суп должен, если нет - я тебе. Разбей. Антон разбивает, чувствуя тепло от неожиданной поддержки. Но только куда можно позвать девушку? Везде полно работы, романтику днём с огнём не сыщешь. Вопли от костра привлекают внимание: солдаты приехали. Судя по возрасту и нашивкам, эти люди прошли всю войну, побывав во многих опасных местах. Они всем улыбаются, добродушно шутят. И вдруг один кидает нож - не в дерево, в человека. Никита перехватывает в воздухе и хмурит брови, Кира встаёт и аккуратно отряхивает юбку. Она берёт нож и кладёт в руки брата гитару. Он начинает играть и петь, что-то степное, протяжное и неведомое. Треск горящих веток гармонично вплетается в мелодию. Огромные ботинки слетают с ног, и босые ступни не оставляют следов. Кроме мелодии нет ни звука, даже воющий всю неделю ветер утих. Солдат пятится. - Да я же проверить хотел! Не смертельно было. Эй, Огни-Огоньки, что за дела? Музыка играет быстрее, в голос вплетается ярость. Взметнувшееся пламя освещает мелькающую в невероятном танце фигуру. Куртка лежит рядом с обувью, аккуратная рубашка заправлена под юбку, и гитара не скрывает расстёгнутой куртки, футболка под которой освещена костром. Парень кивает, и девушка срывается с места, в полёте двигаясь подобно пламени. Резко стихает музыка и, не успевает отлетевшая назад юбка опасть, к горлу солдата уже прижат в смертельном ударе нож. Всё его тело удерживается на весу другой рукой, прижатое к дереву таким образом, что сопротивление бесполезно. Тёмная фигура отступает, нож падает на сухую траву. Кира закутывается обратно, нелепо скачет на одной ноге, натягивая ботинок. Никита сидит у костра, застегнув куртку, и просто смотрит. Его губы медленно шевелятся. Лицо искажено, взгляд застыл. Настя осторожно подходит, машет рукой перед глазами. Её обхватывают за талию, вжимаясь в тело, но тут же отпускают, смущённо потупившись и бормоча извинения. Антон ловит чуть не рухнувшую девушку, сражающуюся со вторым ботинком, придерживает. Она словно подпархивает к костру, треплет прямые рыжие пряди и смотрит тоскливо. Её брат встаёт. - Убедился? Тогда на дуэль с нами пойдёшь, - руки, высунувшись из огромных рукавов, что-то машут. Никита улыбается, Кира закутывается обратно. - Спасибо за идею. Сегодня как раз будет новолуние. К полуночи ждём. Не получишь нового шрама - считай, победил. Товарищи с фальшивым хохотом хлопают его по плечам, предлагают выбрать надпись на могиле. Один, полностью седой, со шрамом через щёку, подходит к костру. - Простите, что от лагеря не уберёг. Зрение хорошее ещё, ты говори, безмолвная, я пойму. Давно не виделись, кипучий, кулоны целы? Из-за воротов вытягиваются изящные подвески в виде цветов, кажется, это белая лилия, качаются на тоненькой цепочке. Антон и Настя смотрят с тихим восторгом и тревогой. О каком лагере могла идти речь? Не могли же двойняшки... Нет. К еде относятся адекватно, не крохоборствуют и не прячут. Есть пара заначек, но их вскрывают чуть не каждый день, это общие, на после тяжёлой работы. Утром они едут в город, вместе с солдатами. Вчерашний шутник сидит хмурый, его руки одинаково сильно разодраны, шрамы точно останутся, и немалые. Кира и Никита сидят на крыше в обнимку, закутанные в один плед. Их сегодня никто толком не видел, хотя Настя и Антон сидели там же. Рыжики молчат. Настя, подскочив на ухабе, повернулась к ним лицом и глубоко вдохнула. - Никита, а давай в городе погуляем? Парень внимательно смотрит на неё и чётко кивает, прижимаясь поближе к проснувшейся сестре. Антон вдыхает глубже и берёт пример с сестры. - Кира, погуляешь со мной? Девушка кивает, а затем её и брата взгляд неожиданно ожесточается. - Только после военной части, - как-то хрипло выдаёт он. - Нам туда необходимо. Они действительно подъезжают прямо к части. Пока Сёма сокрушается, что остался без двух тарелок супа, из распахнувшейся двери выходит ветеран лет сорока. Двойняшки прыгают вниз, оставив плед на крыше. Военная форма сидит на них идеально, а волосы девушки собраны в пучок. Они улыбаются, глядя прямо в лицо подошедшему мужчине, пока он стискивает их в объятиях. - Как вы выросли с последней встречи! Рад, что форма впору. Поможете с восстановлением детей после концлагеря? Руки Киры мелькают и что-то показывают. Никита бормочет что-то неразличимо тихо. Мужчина смеётся. - Конечно, день отсрочки не помешает! Из нашего батальона опыт заключённых концлагеря только у вас, Огоньки. Вы выглядите так молодо, непривычно, мы ведь росли вместе. - Мы выросли задолго до твоего рождения. Какие у нас имена? - Да прошлые: Ньют и Клира, - они смотрят по сторонам, глаза буквально бегают. Мужчина вздыхает. - Всё ещё любите? Идите, не держу. О чём они? Настя не понимает. Они не могут выглядеть такими здоровыми после концлагеря. С другой стороны, замечает Антон, они пугливы, прячутся в большой одежде и ходят беззвучно. Свидание оказывается шикарным. Оба. А потом близнецы как-то едут с ними. Настя болтает с Никитой, но Кира молчит. Антон вздрагивает, когда солдат касается его плеча. Книга по языку жестов с красивой подписью на внутренней стороне обложки: "от той, что никогда не имела голоса". Это почерк Киры. Чёрт, они с сестрой невероятно любят двойняшек. Кажется, это взаимно. Сёма вчера и сегодня остался без супа, было вкусно. Неужели они могут помочь с заботой? Да. Они помогли. Жалко, что своих детей так и не получилось родить. Невероятный сон. Андрэ смотрит на спящую рядом Киару. В соседней комнате Энн наблюдает за сном Нитса. До Великой Отечественной Войны тридцать шесть лет. И ещё одна жизнь между этими. Подобный спор похож на начало их настоящих отношений, когда они поспорили друг с другом, что рискнут заговорить с любимым человеком. Нитс тогда весело ответил за двоих. Жаль, что не сразу удалось узнать об отсутствии у Киары голосовых связок: она отвечала всегда. Время ещё есть. Или это тоже просто воспоминание? Клэр заваривает капучино для Аарона, без сахара, как он всегда любил, кладёт рядом его любимый детектив. Нил добавляет шоколадку к сахару и молоку в латте Эндрю (Эндры?), кладя аккуратно свёрнутый синий шарф. Они просто позаботятся о них, ни на что не претендуя. Они не имеют на это никакого права в данный момент. Не сейчас. Они всё ещё помнят.