Леди Баг. Выживание в прибюстинском Париже

Лютейшая напасть нашла на Париж. Его мер… кой… стала модам бюстье (не ошибка). Люди в страхе стали запасаться таблетками от рвоты и позапирались по домам… А по улицам стали ходить, в основном, одни либерашки. модам бюстье ликовала, у неё всё время на хавле была улыбка, в прямом смысле слова, до ушей, что делало её настолько жуткой, что всем, кто её видел, хотелось на другой край Света уехать, лишь бы это никогда не повторилось. модам бюстье сходу похоронила систему образования. Теперь образования в Париже не было от слова СОВСЕМ. Люди были в ахере. По всем соцсетям шёл набор в онлайн митинг против неё и её конченой политики, который должен был пройти в телеграме. Онлайн, потому что нормальная часть Человечества сидела по домам и носа даже не высовывала, дабы не словить инсульт, инфаркт, невро что-то там, Глазное кровотечение и кучу психических заболеваний. Тошнота у них и то уже была хронической, и купировалась только лекарствами, и то на время. А некоторым уже и они не помогали, поэтому все активно начали учиться фармацевтике, чтобы изобрести свои лекарства, которые уж точно будут получше магазинного яда, который Одно что-то лечит, а Десять — калечит. В общем, настал полный капец. Весь Париж в одночасье погряз во всякого рода пропаганде, что касалась мировых повесток дня. Везде теперь стояли урны для различных видов мусора, а мусоросжигательный завод стремительно перестраивался под безотходное производство, которое типа не загрязняет среду. Все бензиновые, дизельные и газовые машины были изъяты за несколько дней. Их согнали в соседний город, где раздавили прессом и пустили на металлолом. Уничтожению подверглись даже развалюхи, что простаивали в заброшенных гаражах уже по несколько десятилетий. Также были уничтожены и переработаны все машины со свалок. Собственно, уничтожали не только их, но и выброшенную технику, особенно ту, которая в процессе работы могла оставить хоть какие-то отходы… мерка закрыла все предприятия, связанные с производством пластика любых видов и стала активно изымать предметы из него за некоторое вознаграждение. Тут крысятническая часть населения, что до этого ещё боролась, сама не осознавая, что притворялась, вышла из укрытий и стала относить различные предметы. За несколько дней была уничтожена вся пластиковая мебель и посуда, предметы личного пользования, пластиковая канцелярия и большая часть полиэтиленовых пакетов и пластиковых бутылок, которые принадлежали сдавшейся части населения. Также уничтожались многие другие вещи. В том числе, химическая одежда и обувь. Взамен выдавались деньги в количестве, эквивалентном стоимости, либо больше, если вещь покупалась ещё давно, чтобы хватило на «экологичный и безопасный» аналог, причём «мерка» даже не просила каких-либо чеков, а просто выдавала деньги, ибо, как оказалось, денежная подушка после прошлого мера у Парижа осталась нехилая. В общем, все производства закрылись, и последнее «загрязняющее», что оставалось — это строительство предприятий, производящих «экологичные и безопасные» товары, чтобы обеспечить больший ассортимент, а также дать людям возможность вместо изъятых вещей купить максимально с ними схожие. Также это должно было решить проблему ТАК ВНЕЗАПНО И БЕСПРИЧИННО начавшейся безработицы, которая теперь была 85%. мерка в довершение подарила жильё всем бездомным, детям из приюта, а также тем, кто снимал жильё или у кого была ипотека. Да вот только она растратила за неделю почти весь бюджет, и теперь внезапно решила, что принятых мер недостаточно для остановки «глобального потепления», и теперь забахала Триста восемьдесят четыре налога по самым разным пунктам и для всех категорий граждан. Все налоги были в размере 80%, в том числе и те, что были ранее. Она ввела налог на детей в размере 80% от оставшейся после вычета других налогов части зарплаты на Первого ребёнка, 90% — на часть, оставшуюся от прошлой — на Второго, и 100% — на Первого. Для обоих родителей и всех, кто проживает вместе с ребёнком. За свою личинку она тоже платила, потому что хотела казаться в глазах народа честной. Но её зарплата была такой большой, что ей было пох. В довершение она сказала делать все книги из переработанного мусора и отходов, канцелярию — из съедобных материалов, а вместо туалетной бумаги вытирать жопу пальцами. Все были в ахере. Расходуя последние запасы, что некоторым таки удалось спасти, они наконец организовали масштабный онлайн-митинг, где запоносили новую мерку и раскритиковали все её неправильные решения. В Париж поехал сам президент, но что-то, похоже, у него с меркой нашлось что-то общее, они заболтались, та попутно рассказывала ему свой пока ещё не осуществлённый план по деланию из Парижа идеально… й помойки. тот полностью поддержал её, выделил триллион евро и лучших строителей страны, и те… да, митинг-таки имел хоть какое-то воздействие… начали строить школы… школы раздельного обучения строгого режима. Также было введено единое расписание звонков и предметов, чтобы, в случае, если кто-то обнаружил прогульщика или скрываемого ребёнка, он без труда понял, какой именно урок он прогуливает, и смог оперативно передать его специальной службе по отлову особо опасных детей, которую вот прям сегодня организовала мерка. Действовала эта служба параллельно со службой отлова протестующих, и там работали особо отъявленные либерашки, большинство из которых раньше работало в органах, но, если и сопротивлялись, то быстро сдались. А вот Роджер с семьёй, например, не захотел прогибаться и губить себя и их, и он уволился из полиции и стал скрываться в бункере. Как службы не старались, но они до сих пор не нашли ни одной зацепки, где этот бункер находится. Итак… школы построили… уроки начались… учились по шестидневке, а изъятые у Протестуюших родителей дети — по семидневке, каждый день — по семь уроков. Самым главным уроком модам бюстье сделала пропаганду п*дарства: каждый день, кроме Воскресенья, таких урока было два. А в Воскресенье — ноль. Потому что Русские Хакеры взломали нейросеть, которая должна была генерировать расписание, и чуть подправили код, вот она и выдала менее пришибленный вариант. Они, конечно, имели дикое желание полностью его исправить, удалив лишние уроки тупой пропагандистки и убрав не только семидневку, но и шестидневку, или даже и вовсе сломать всё к чертям, но это было слишком рискованно, так как их могли поймать блюди из мирового правительства и жестоко за это убить. А так их вмешательство даже осталось незамеченным. В общем, уроки начались… Половину класса Маринетт изъяли из семей. Но! Выходить за территорию школы на переменах и вне учебного дня разрешалось. Нельзя было, кроме учебного времени, выходить также и с восьми вечера и до шести утра. Маринетт сбежала после Первого же урока, которым был единственный на всю неделю урок математики. Далее шёл урок по половому (пере)воспитанию, на который никто не хотел идти, да вот только из всех желающих лишь Маринетт сделала всё правильно, и её не раскрыли члены СОООД (службы по отлову особо опасных детей). В общем, в виду необходимости, предыстория… Всю математику Маринетт, сидя на последней парте, старательно придумывала план побега. Урок был полчаса, перемена — столько же, но, тем не менее, времени хватило и на придумывание гениального и наиболее действенного плана, и на его воплощение в жизнь. В общем: она, дождавшись, пока директриса, Мадам Менделеева, выйдет в туалет, отксерокопировала её паспорт на цветном принетере, а затем пошла в подсобку. Там был недоделанный бюст директрисы. На непонятном слепке была налеплена маска, которая должна была стать дном для формы, куда собирались отливать сам бюст. Теперь это была её маска. Она достала из пенала маленький канцелярский ножик, который всё время носила с собой, и прорезала там Глаза, ровно и красиво. После этого она подкрасила маску красками. Те были быстросохнущими и блестящими, и поэтому создалось ощущение, будто это настоящая кожа. Налепив куски пластичной массы туда, где её не хватало для нормального сидения на лице, Маринетт, дополнительно приклеив к маске эластичную ленту, положив всё в портфель, поспешила покинуть комнату. Она шла к шкафчикам. Джулеке до этого сказали обстричь волосы, потому что по пропаганде модам бюстье у девушки не должны быть волосы длиннее двадцати сантиметров. Сама Маринетт отстригла от своих только несколько. Джулеке было жаль свои волосы, и она сделала из них парик, который хотела потом пожертвовать лысым людям. Маринетт позаимствовала его, оставив записку с объяснением. Она зашла в кабинет химии, взяла новый комплект одежды врача, надела маску, сделала низких хвостик, который заправила в кофту, и одела парик. Вклеив в свой паспорт на скотч распечатку, она вышла со школы и направилась в парк, гулять. И так она смогла спастись от обнаружения. Разве что приходилось молчать всегда, но это не такая уж и проблема: показываешь паспорт, либерашка понимает, что ты ей в матери годишься, и отпускает. Маринетт спокойно гуляла по парку, заработав репутацию «проверенный житель», и теперь никто из служб до неё не докапывался. Она шла, шла, и вдруг увидела Адриана. — Адриан! Это ты?! — сказала та, а рот на маске был неподвижным. — Да, я. — Как ты гуляешь и тебя не замечают? — А я с паспортом брата гуляю. Ну, вернее, с его копией, — сказал тот. — Феликса? А повезло тебе. А я, вот, сделала копию паспорта Мадам Менделеевой, — сказала она, достав документ и раскрыв его. — Хах, вижу. Эй, Маринетт, может прогуляемся? — Ну… Давай… Я не против, — сказала она. Всё же, бражник был побеждён, и она больше могла не бояться. Они стали гулять. Гуляли долго, несколько раз даже показывали паспорта. блюди только руками разводили: житель другой страны и женщина в возрасте, что уж с них взять. Маринетт и Адриан гуляли по мосту. Маринетт сняла маску. — Адриан… Я должна кое-что сказать тебе… Я тебя люблю! — сказала Маринетт, покраснев. — Маринетт… На самом деле я не Адриан, а Феликс… А Адриан уже месяц как живёт с Кагами в Японии, его туда ещё при жизни успел отправить габриэль. — Что-о! Да они все охренели! Так, ладно, переделываю! Феликс, я люблю тебя, давай встречаться! — решительно сказала та. — Ты серьёзно? — спросил уточняюще Феликс. — Да, серьёзно! — Ну хорошо, — сказал тот и взял её за руку. Резко приблизив её к своему лицу, он остановился, посмотрев ей в Глаза. Не встретив сопротивления, Феликс поцеловал её. Они закрыли Глаза и наслаждались этим счастливым моментом. В итоге они действительно начали встречаться. Все этому очень удивились. А Феликс, наплевав на всё, перестал притворяться Адрианом и увёз Маринку в великобританию, после чего также эвакуировал её семью и всех друзей, сделав им гражданство. Тем временем Мадам Менделеева самовыпилилась, так как не пережила всей этой пропаганды, после чего пришёл новый директор. У него был электрокар. он решил зарядить его от розетки, но произошло короткое замыкание, и школа, наскоро построенная из отходов, вся вмиг загорелась, и оставшиеся ученики, что все были либерашками, за считанные минуты сгорели до тла. После этого модам бюстье самоубилась, прыгнув с автомобильного моста, а затем по ней проехали Десять электрокамазов и целый поезд, поэтому он неё не осталось даже ДНК. Лишь показания свидетелей давали объяснение, куда же пропала «мерка» парижа. После этого, правда, ошибившись мостом, самовыпилилась жестель, а ребёнок, зачатый модам бюстье от бомжа Жана де Бомжана, сдох в муках от голода. Все обрадовались, у Парижа был новый мер, наступил праздник. Его прозвали «Днём Освобождения Парижа».