Не она

      Она хотела знать, что же с ней не так.       Вернее..       Она понимает, что с ней явно что-то не так. Каждый раз, когда он говорит “Ты – моя милая девочка. Я тебя никому не отдам.” Это, наверное, проявление любви, да? Он боится потерять ее и это нормально. Она не помнит своей матери, да и отца тоже, но уверена, что если бы все было наоборот, то она бы, честно-честно, боялась их потерять. Потерять.. Близких.. Но, это ведь не одно и тоже, что имеет ввиду она и он. Они явно разные, как два полушария магнитов, он, возможно тянется к ней. А ей это не в радость. Отталкивает. Не дает к себе притронутся. Тогда он снова говорит “Я тебя люблю.” И это.. действительно работает.       В какой то момент она даже верит. Не хочет, но верит. Так наивно и по детски, уверяя себя в перевесе смысла этих двух слов и одной буквы. Не зря же он смотрит на нее так. И дотрагивается тоже, не зря же?       Говорит “Носи, пожалуйста, более закрывающую одежду, “ а потом, сразу же “мне нравится, как ты выглядишь в платьях, знаешь? Это очень хорошо, правда!” А где то в закромах души, что-то гложет ее и не дает покоя. Но, ей не нравятся платья. Кто-то говорит ей это, кто-то противится. Кто же?       Может она и не она вовсе. Может.. Нет. Быть такого не может.       В какой то момент она смотрит на себя в зеркало, тянет свои щеки двумя пальцами, проверяет нос, очерчивает глаза, думая о том, что же будет, если на глазное яблочко нажать чуть сильнее. Замечает яремную впадинку и ту не оставляет без внимания, рассматривает долго, будто принцесса себя изучая, только вот, она не думает, “какая же я красивая!” Как это могут делать принцессы. Она вообще о себе старается не думать. Это приносит какую-то боль и даже не духовную, она будто физическая. Было бы куда лучше, если бы на душе кошки скреблись, нежели вновь и вновь чувствовать, как твои руки, ноги, да даже спину будто режут шестью ножами!       Это болят швы. На вопрос “что это?” Он отвечает просто “ты часто ранилась, наверное, в какой-то момент боль стала настолько невыносимой, что ты попросту забыла об этом. Я просто так думаю.”       Вообще, он никогда не говорит о чем-то четко. Вот, что бы поставить все точки над “i” но.. Он говорит, словно не хочет вовсе и говорить. Она не сопротивляется, возможно так будет лучше. Она не уверена. Она.. Она.. Она.. А кто это “она”?       Он называет ее “Риса” …       Риса? …       Да, Риса. Риса.. Риса.. Риса это ее имя. Она никогда не слышала, как бы он называл ее по другому. Когда он так говорит, становится чуть теплее, но тревожно настолько, что тепло сразу будто остывает.       А потом появилась она. Она, которая точно так же назвала ее Рисой. Это было почти вечером, наверное, скоро должны были быть зимние праздники. Он привез ей подарков, хотя она пыталась от них отказаться. Потом согласилась, очень мнимо. В какой-то момент, пребывая в своей комнате она услышала какой-то грохот и на носках решила спустится вниз, на первый этаж. Она знала, там была прихожая. Но она была там настолько редко, что даже и не запомнила, как эта прихожая составлена. Совсем не аккуратно выйдя за дверь она наблюдала такую картину.       Он стоит в маске для фехтования, в руках его шпага. Риса знала, да, что он занимается фехтованием. То есть, он сам звал ее на свои состязания, только с одним условием. “Ты будешь наблюдать из окна. ” Либо же “Из машины.” И никогда вблизи. И никогда на улице. Она соглашалась, но, если быть честной, то делала это только из-за одного побуждения. Она могла увидеть улицу. А вообще это делать было категорически запрещено. В этот зимний вечер что-то удивило ее. Его напарница. Она, очевидно, была без маски, раз Риса могла наблюдать ее лицо. Резко исказившееся, будто от внезапной боли, она выронила свое орудие и крикнула. Крикнула так, что уши заложило.       — Риса! Откуда..       Откуда ты знаешь мое имя. Вместо того, чтобы ответить что-то, она быстро забежала обратно и помчалась, что было сил, наверх, в свою комнату. Всю оставшуюся волю она направила в кулак, только для того, чтобы закрыться на ключ и упасть прямиком под дверь, спиной к дереву. По ее бледным щекам полились слезы. Рекой, наверное, три, четыре, их было все больше и больше.. .. Почему та девушка была такой знакомой? И почему после того, как она увидела ее, ей стало так хорошо внутри, будто в ней было что-то еще. Кто-то еще, помимо ее самой. Может это и была Риса? Значит она не имеет право именовать себя ей.       — Прости меня. Она заплакала еще сильнее.       — Прости меня..       За что же, тебя, деточка, простить? Ты ничего не сделала. Ничего. Каждое слово, каждый вздох и выдох делал ей больнее. Она осознала, осознала, что происходит. Их не две, она одна. Она - Риса. И это имя ее настоящее обличие. Но пока она его не осознала, она не имеет право называть себя ее именем. Не имеет.