Увядающая любовь

— Лале, деточка, проходи! — девушка услышала голос дядюшки Мурада и вздрогнула. Он казался очень слабым и едва различимым в этой гнетущей тишине. — Дядя, с Вами всë в порядке? — с волнением спросила Лале, присаживаясь у его постели. — Может, позвать лекаря? Султан Мурад хотел что-то сказать, но вместо этого закашлялся и судорожно стал метаться по кровати. Моментально оценив ситуацию, Лале схватила кувшин с водой и подбежала обратно к падишаху. На его губах выступили капельки крови, которые он поспешил смахнуть рукавом. — В моëм возрасте лекарь уже не поможет, — грустно улыбнулся султан, — ведь пока что люди не придумали, как изменить волю Всевышнего. Он сделал несколько глотков из кувшина и благодарно посмотрел на племянницу. — Рассказывай, дорогая Лале, с чем пожаловала. Как бы ей сейчас не хотелось волновать дядю, но другого выхода не было. Она должна хотя бы попытаться. Может, и вправду всë получится? — Дядюшка, Вы наверняка в курсе походов шехзаде Мехмеда на другие страны, — тщательно подбирая слова, начала девушка. Еë зоркий взгляд поймал двух голубей, мило воркующих за окном. Это хороший знак, подумалось ей. Ведь издавна голуби считались символом мира и духовной чистоты. — Конечно, — в глазах падишаха проснулся живой блеск. — Хоть его методы и отличаются от моих, — его голос заметно погрустнел, — но я уже не в том возрасте, чтобы править. А Мехмеду нужно осваивать престол. — В этом вся и проблема, — едва слышно прошептала Лале, а затем продолжила, как обычно: — Я согласна с Вами, дядя, ведь шехзаде Мехмед — достойная Вам замена, но… — Что случилось, Лале-хатун? — серьëзно осведомился султан. — На днях я заходила в тюрьму для военнопленных и… — запнулась девушка, не в силах совладать с эмоциями. — Дядя, они содержатся в ужасных условиях! Их тела прикованы цепями к стене. Более того, им не приносят даже еды! — Хм, — задумался Мурад ||. — Кажется, я уже давно отменил такую меру наказания… — Шехзаде Мехмед вновь еë возродил, посчитав такой способ наиболее «гуманным» по отношению к чужеземцам, — печально отозвалась Лале. Несколько секунд прошли в напряжëнном молчании, показавшиеся ей вечностью. Она могла лишь гадать, какое решение примет султан, и от волнения теребила края своего платья. Ведь сейчас решалась не только судьба Влада, но и других людей, имеющих право достойно проживать свой век, пусть даже на стороне врага. — Хорошо, Лале, я тебя услышал, — наконец, произнëс дядюшка. — Я постараюсь помочь всем этим несчастным людям. — Спасибо Вам большое! Я знала, что Вы очень добры! — на радостях девушка заключила его в объятия, чем вызвала улыбку на лице падишаха. — Но перед тем, как ты уйдëшь, дорогая, я бы хотел рассказать тебе одну страшную историю, — его взгляд устремился куда-то вдаль. — Ты уже взрослая, и имеешь право это знать. — О чëм Вы, дядя? — недоумевала девушка. — Ты ведь помнишь госпожу Хюму-хатун? — вместо ответа спросил султан. — Мать шехзаде Мехмеда? — изумилась Лале. — Да, Айше очень дружила с ней, когда вы были детьми, — с улыбкой сообщил дядюшка Мурад. При упоминании имени матери Лале привычно сглотнула. Как всегда, еë сердце пронзила тупая боль, а голова стала наполняться трагическими воспоминаниями об еë смерти. — Но поговорить я хотел не о том, — будто опомнившись, сказал султан и постепенно стал открывать тайну, покрытую занавесом. На улице стояла послеобеденная жара. Покончив с государственными делами, султан Мурад || решил прогуляться в саду. Деревья привычно встречали его своей зеленью, а тихое чириканье птиц создавало атмосферу умиротворения и спокойствия. — Ах, Хюма-хатун, до чего же Вы прелестны! Вот Вам дом, я его Вам дарю. Уповаю, что наш с Вами сын, шехзаде Мехмед, станет великим правителем! Падишах прислушался. Голос доносился из-под цветущего кустарника жасмина. Он неслышно подошëл и стал неподалëку, но девушка его не замечала, погружëнная в свои мысли. — Как Вас зовут? — с улыбкой осведомился султан. Девушка тут же вскочила и принялась кланяться ему в ноги. — О, Всевышний! Простите меня. Я не знала, что Вы гуляете в этом чудесном саду! — она заметно стушевалась и покраснела, а в еë взгляде читался неподдельный страх. — Вам не за что извиняться, — спокойно произнëс падишах, помогая ей подняться. — Так как Вас зовут? Девушка несмело подняла на него глаза, прежде чем ответить: — Хюма-хатун, Ваша светлость. Я из гарема. — Не хотите ли Вы со мной прогуляться? — внезапно предложил султан, беря девушку за руку. — Ох, я сочту это за честь! — засмущалась она, но в следующую секунду благодарно улыбнулась. Глядя на неë, падишах невольно успел подумать, насколько ему нравится еë улыбка. — А что же было дальше? — нетерпеливо спросила Лале. — Хюма-хатун провела в моих покоях несколько ночей, в результате чего появился на свет мой четвëртый сын, Мехмед, — с какой-то грустью сказал дядюшка. — А Вы еë любили? — пожалуй, это единственный вопрос, который волновал девушку. Она смутно представляла себе, что такое любовь, ведь никогда прежде ничего подобного не испытывала. Все еë познания об этом чувстве сводились к книгам, найденным на полках дворцовой библиотеки. Даже к своему единственному другу, пленному мальчишке Аслану, она относилась скорее как к брату, нежели как к возлюбленному. Но в глубине души ей хотелось верить, что любовь — это великое чувство, способное пройти даже сквозь время. И именно о такой любви она мечтала, зачитываясь втайне от Шахи-хатун очередным романом до глубокой ночи. — Любовь слишком прозаична, моя дорогая, — на губах султана заиграла снисходительная улыбка. — Невозможно жить лишь одними чувствами. Лале категорически не понравилась позиция дяди, но кто она такая, чтобы его осуждать? Ей лишь оставалось пожалеть бедную Хюму-хатун, с которой, судя по рассказам в гареме, очень жестоко обошлись. — Чуть позже мои чувства к ней стали остывать, — продолжал дядюшка, — а потом случилось это… Боль. Страх. Ужас. Эти эмоции виднелись на лицах собравшихся. Никто не решался проронить и слова. Все напряжëнно ждали, какой вердикт вынесет лучший в своëм деле лекарь, известный своими достижениями на всю Османскую империю. — Неужели ничего нельзя сделать?! — наконец, осведомился султан, устало потирая переносицу. — Я бессилен здесь, падишах, — грустно заключил лекарь. Маленький мальчик лежал на постели. Он, будто отказываясь верить только что услышанным словам, отчаянно пытался встать, но всë его тело пронизывала острая боль в области ног. Он истошно кричал и плакал, не понимая, почему это происходит именно с ним. — О, Великий султан, я прошу Вас, только не отрекайтесь от Мехмеда! — Хюма-хатун, чуть ли не плача, бросилась наперез удаляющемуся падишаху. — Я обещаю, я выхожу его! Он станет достойным шехзаде! Мурад || лишь окинул еë печальным взглядом. — Дядя, я искренне не понимаю, почему Вы называете эту историю страшной, — задумчиво сказала Лале. — Шехзаде Мехмед, слава Аллаху, в полном здравии. Всë же хорошо, верно? — Не совсем, дорогая, — с горечью произнëс султан. — Ты же совсем не знаешь, что было дальше… Над дворцом сгущались сумерки. Почти все улицы Эдирне уже погрузились во тьму. Наступало их время — время тëмных. —Хюма-хатун, ты уверена, что мы правильно идëм? — взволнованно спрашивала женщина, озираясь по сторонам. Лес начинал сгущаться. — Айше, милая, я так долго этого ждала! — радовалась Хюма. — Наконец-то мой мальчик будет ходить. Он очень этого ждëт! Айше неопределëнно пожала плечами и вздохнула. Конечно, она не бросит подругу и всеми силами постарается ей помочь. Но какое-то смутное предчувствие плохого не давало ей покоя. — Хюма-хатун заключила сделку с тëмными силами, чтобы Мехмед мог ходить, — продолжал дядюшка Мурад. — Но цена была слишком высока: они забрали души самой Хюмы, твоей мамы, Айше, и моих трëх сыновей — Ахмеда, Алааддина и Хасана. От шока Лале не могла даже пошевелиться. Всë сказанное дядей наводило на неë ужас, и она ничего не могла с этим поделать. — Родная, я знаю, что в тебе также много света, — султан внезапно сжал руку девушки, — и я прошу тебя лишь об одном: не гони от себя Мехмеда. Не держи на него зла. Пусть его тьма будет повержена твоим светом! — Я… постараюсь, — пробормотала она. После такого, несомненно, тяжëлого разговора Лале вышла на улицу. Любимый сад встретил еë привычной тишиной. Он отличался своей величественной красотой, и только ему она могла поведать обо всех своих тайнах, зная, что он будет бережно их хранить. Девушка прошла вдоль деревьев и остановилась возле старенького кустарника жасмина. Кажется, именно здесь произошла первая встреча дядюшки Мурада и Хюмы-хатун. Она опустилась на колени и сорвала несколько увядающих бутонов, как знак их увядающей любви.